Осознание (СИ) - Еловенко Вадим Сергеевич. Страница 63

- Да… - со вздохом сказал полковник. - Кому-то же надо и воевать.

Оставив Серегу с глупой улыбкой на лице, мы быстро выбрались из лагеря сели в мою машину и поехали на мех двор заправиться. Залив полный бак бензина, я еще на мех дворе раскрыл атлас и вспомнил окружную дорогу. Показывая ее Василию, чтобы он понимал, как поедем, я пояснил:

- Крюк в пятьдесят километров. За час управимся.

Василию было все равно, за час или за два лишь бы, как говорится, не опоздать. И мы прибыли к высотам к «третьему звонку». Но быстренько подняться и занять места на балконе нам не дала все та же лихая разведрота. Впрочем, не сильно удивившись нашему прибытию, командир разведчиков позволил нам за своей бронемашиной подняться по убогой дорожке наверх, где к нашему изумлению уже во всю развернулась дивизионная минометная артиллерия.

Выйдя из машины, мы с Василием встали недалеко от замершего командира разведчиков, словно ища у него каких-то пояснений.

- Зря приехали. - Пожимая плечами сказал он. - Только нас обнаружат, попытаются срыть… и не думаю, что пошлют пехоту или технику. Скорее ракетами развалят. Упоминание о технике и ракетах, немного протрезвило нас.

- У них и ракеты есть? - удивленно спросил я.

- У них все есть… - как-то тоскливо сказал командир разведчиков и, указывая на исчезающую в лесу железку, сказал: - Вон они уже.

Я пригляделся, а, потом, не поверив глазам, поднял бинокль. Нормальным образом, пуская железку между гусениц, по шпалам ползли танки. Один, три, пять… семь. И так они кучно и компактно шли по железке, что я думал вот-вот, сейчас, сразу даст залп батарея и не будет больше танчиков. Но даже не шевелились артиллеристы. Спокойно переговаривались, пригибаясь, переходили от одной позиции к другой. В общем, вели себя так, словно это не враг медленно двигался далеко внизу, а свое собственное подразделение. Поясняя безмолвие артиллерии, разведчик сказал:

- Этих не тронут. Для этих целый отряд выделен. Они так от Попова ушли. Отдали три танка на растерзание, а сами сманеврировали и большим крюком ушли от него. А пока окопавшиеся танки из земли минометами выковыривали уже, и догонять некого стало.

Из леса вдоль насыпи железки потянулась спешащая за ушедшими вперед танками пехота. Небольшой сравнительно отряд. Человек сто не больше. В основном автоматчики, но я видел, как несколько из них тащили и более серьезного вида агрегаты.

Командира разведроты позвали к его бронемашине, и он поспешил к ней. Вскочил на броню, ему подали гарнитуру связи и он, выслушав кого-то, крикнул офицеру, что стоя на ящиках из под снарядов, в бинокль рассматривал позиции:

- Олег Павлович начинайте, они почти все в лес втянулись. Офицер на ящиках повернулся к командиру разведчиков и сказал:

- Ну, с богом что ли.

- Ага. - Сказал, ответил разведчик и залез в люк. Его машина довольно громко взревела и, провернувшись на месте, чуть не задев мой внедорожник, покатила вниз с горы.

Спустившись с ящиков и для чего-то засекая время, офицер скомандовал громко, странно растягивая слова:

- С первого по тринадцатый расчеты по метке два… огонь!

Если сначала мы были ошеломлены слаженным залпом больше десятка тяжелых дивизионных минометов, то потом мы были поражены эффектом произведенным этим выстрелами. Воздух на далеком конце леса завибрировал и до нас донесся характерные звук: «Дзоооонг!»

- Это резонаторы! - проговорил подавленно Василий. - Они стреляют резонирующими!

Наблюдая в бинокль, как огромный участок дальнего леса просто вспух облаками крошки и опилками и медленно осел на землю я только сжал зубы. Применение резонаторов после того, что мы все пережили в Последнюю ночь, казалось мне кощунством.

- Расчеты с первого по тринадцатый! - крикнул офицер, тоже рассмотрев в бинокль результат работы своей батареи. - Беглый по третьей метке! Огонь!

Минометы сначала в голос рявкнули, а потом их выстрелы сбились с общего ритма и заглушили все остальные звуки. Оглядывая, с потерянным видом не участвующие в этом адском представлении, расчеты, я только недоумевал, а почему они-то молчат и не участвуют в этом бессмысленном уничтожении всего живого. Но оказалось всему свое время. Удовлетворенный обстрелом офицер, перекричав вой залпов и уже отчетливое и мощное «дзонг» резонансных ударов, приказал прекратить огонь.

Оглядев, уничтоженный в щепы лес офицер обратился к другим расчетом и, назначая задачи, включил хор менее мощных, но больших по численности обычных минометов. Я возмущенно и удивленно наблюдал за черно-огненными шарами, что вспухали то там, то тут среди зелени леса, когда буквально рядом с нами с невероятным грохотом поднялась в небо земля. И еще раз. И еще…

Я не сразу понял, как оказался откинутым к своей машине, а Василий скрючился у моих ног. Оглохший с заложенными ушами я попытался сообразить, что же произошло. Я видел сквозь муть в глазах и головокружение, как офицер, командующий огнем, поднялся с почему-то почерневшей травы и вместо поиска убежища снова приник к биноклю. Я не слышал, что он кричал, но видел, как он взмахнул рукой и снова совсем молодые солдатики у тяжелых минометов подвернули на конкретные углы свои орудия и подали снаряды в стволы. Я только по несильному содроганию земли ощутил общий залп и попытался подняться, чтобы увидеть последствия. Ближняя кромка леса, из которой еще недавно выкатывались танки, и выползала пехота, прекратила свое существование. Даже пеньков не осталось после общего залпа. Стальные рельсы, вырывая костыли из шпал, буквально сворачивались в невероятные спирали под резонансным адом.

«Дзоооооонг» - грозно и величественно прорвалось сквозь мою глухоту и я, почувствовал, как начинаю терять себя в буквальном смысле. Нервы отказывались выполнять желания мозга. Ноги перестали держать тело и подогнулись в коленях.

«Это не попадание, это ударная волна» - выдали мои совсем расстроенные мозги, и я вдруг стал спокоен и абсолютно невозмутим. Я заметил, как оседает и валится на бок командующий офицер, я видел, как катятся по земле пораженные резонансом солдатики. Я, почувствовав, как моя собственная машина буквально завибрировала в паре сантиметров от моего лица.

Через вечность я смог подняться на ноги и ощущая невыносимую боль в суставах, потянул вверх приходящего в себя Василия. Я помог ему добраться до дверей к пассажирскому креслу. Усадил его, а сам, опираясь на корпус машины, перешел на другую сторону и, сжимая до боли зубы, залез в салон.

Завелась машина сразу. Я не слышал, я чувствовал телом работу двигателя. Сходу развернувшись большим кругом и выкатываясь на спуск с высоты я заметил, как приходят в себя солдаты. Кто-то полз, кто-то, хватаясь за тело, корчился в траве. Были и те, кто вообще на первый взгляд не пострадали и стояли, рассматривая что-то внизу. Мне было уже не до театра. Я катил вниз и в болтанке пытался не только удержаться за руль, но и не сорваться с узкой убогой дорожки.

Так уж получилось, что, скатываясь с холма, я оказался на участке, с которого открывалась отличная панорама пошедшей волнами железки и поля от нее до остатков леса. Я видел что пехота, оказавшись зажатой между подбитыми, даже непонятно когда, танками и уничтоженным лесом разбросана ударной волной резонанса и теперь еле шевелится, пытаясь собрать остатки сил. А к ней уже от холмов, от оврагов неслись вдоль железнодорожных путей боевые машины пехоты и просто пешие бойцы глядящих. Кажется, пионеров-обитателей за ночь выстроенного лагеря, из всего нашего коллектива первым увидел именно я.

Я гнал машину скрежеща зубами и держась на грани между явью и мороком. Приходя в себя, Василий упирался руками в торпеду и пытался сфокусировать зрение. Кажется, у него получилось, он с блаженством вздохнул и откинулся на сиденье с уже закрытыми глазами.

В лагере я проехал за ворота и подкатил к лазарету. Вышедшая на крыльцо Алина испуганно посмотрела на своего полковника и, подбежала к нему, помогая выйти. Врачи были на месте и пока заключенный занимался мной, врач-возвращенец осматривал Василия.