Проклятый. Том 2 (СИ) - Третьяков Андрей. Страница 11

— Ваша правда, — согласился я с лёгкой ухмылкой, после чего серьёзно продолжил. — А теперь давайте к делу. Куда мне нужно идти, с чем и по какому конкретно поводу? Кажется, для объявления войны родов нужны веские основания, и что-то я не припомню подобных в отношении себя.

— Полагаю, не всё так просто, — усмехнувшись, начал издалека Черепахов. — Что касается первого вопроса, заседание комиссии проходит в канцелярии Его Императорского Величества Петра Алексеевича Кречета. По поводу второго смею предположить, что заявление на объявление войны родов было подано несколько заранее, особенно зная работу нашей канцелярии. Вероятно, тот факт, что к моменту начала комиссии вы всё ещё живы, весьма не вписывается в планы наших игольчатых знакомых.

— Судя по тому, с какой настойчивостью они пытались меня устранить, это весьма вероятно, — кивнул я начальнику СБ. — Я так понимаю, в случае моей смерти заседание всё равно состоялось бы?

— Именно, — развёл руками Черепахов. — Не сказать, что так приятно, но если ответчик умирает заседание комиссии проходит и без него. И случись всё именно так, вероятно, на вас смогли бы повесить практически любое дело, шитое белыми нитками.

— Вот и посмотрим, что они смогут предпринять теперь, — усмехнулся я, уже предвкушая, какое меня ждёт представление. — За ложные обвинения ведь тоже предусмотрена какая-то ответственность?

— А вы догадливы, Николай Александрович, — оскалился Черепахов, после чего с крайне довольным видом пояснил. — В случае, если заявитель не сможет доказать свою правоту, запрашиваемая вира будет назначена ему самому как мера наказания!

— Вот как? — выгнув бровь, улыбнулся я. — Отличная новость! Очень надеюсь, что эти игольчатые не мелочились, когда выдвигали свои требования.

Так, за разговором, мы направились в гостиницу, ведь до комиссии ещё оставалось прилично времени. Черепахов, к моему удивлению, решил немного задержаться в столице и даже лично посетить заседание в качестве моего свидетеля. Впрочем, его тоже можно понять: не каждый день начальнику СБ так в открытую дважды переходят дорогу. Мне же настойчивость Арсения Денисовича играла только на руку. Уж кто-кто, а главный эсбэшник точно сможет без особых проблем отклонить большинство надуманных обвинений.

Эти несколько часов я не сидел без дела, а активно собирал информацию о моих противниках. Пока я беседовал с Черепаховым, который неплохо ориентировался в нашем регионе, Аркадий делал то же самое с Захаром, а Борис активно шерстил газеты и от моего имени созванивался с Пираньевым, ставя последнего в известность.

В результате за весьма короткое время я сумел составить достаточно ёмкую картину, с кем же мне предстоит иметь дело. Оказывается, как и Майские, Дикобразовы построили главную резиденцию недалеко от Вятки, но при этом своим влиянием охватывали практически весь регион. В отличие от нашего рода, у игольчатых имелось аж четыре изнанки уровнем от первого до третьего, и на всех из них велась активная деятельность.

— Неудивительно, что эти ёжики узнали о проходе, — вздохнул я, задумчиво откинувшись в кресле. — Наверняка занимались промышленным шпионажем и как-то смогли перехватить информацию об этом.

— Обычное дело, — согласился со мной Черепахов, сейчас готовящий себе кофе. — Не обижайтесь, Николай Александрович, но ваш род и до этих событий был в таком состоянии, что наличие утечки неудивительно. Скорее всего, всё держалось на ваших почивших родственниках и их заместителе. Как ни странно, в таких делах малое число посредников не всегда означает хорошую безопасность.

— Что есть, то есть, — пожал я плечами. — Нужно будет заняться этим вопросом…

Несмотря на весьма обширный список имущества Дикобразовых, который уже был у меня на руках, я решил не делить шкуру неубитого медведя, как тут говорят в подобных ситуациях. Ещё неизвестно, какие требования выдвинуты против моего рода и что именно решит комиссия по этому вопросу.

Предполагая, что для окончательного решения моего дела комиссия может устроить ментальную проверку, я ненадолго поменялся местами с Борисом и вывел из спячки личинуса.

— Слушай, Бах, ты не в курсе, можно ли мне показываться местным менталистам? — обратился я к появившемуся на плече пету.

«Смотря по какому поводу, — задумчиво протянул личинус. — Для лечения — всегда пожалуйста, да ты и сам уже знаешь».

— А если нужно будет предоставить свою память? — более чётко сформулировал я вопрос. — Что они увидят?

«А, ты об этом, — ухмыльнулся Бах. — За свою память можешь не волноваться. Кстати, здесь за чтение воспоминаний отвечают по большей части ментаторы, а не менталисты. Эти ребята так просто считать ничего лишнего не смогут. Я подозреваю, они способны увидеть только то, что было с тобой уже после прибытия, причём не полностью. Обо мне, как и о Жуке и его даре, им не узнать, пока ты сам того не захочешь. Так что можешь спокойно проходить допрос, если уж будет совсем без вариантов».

— Понял, удобно, — кивнул я личинусу. — Спасибо!

«Обращайся, — махнул лапками Бах, скрываясь в моём пространстве. — В таких вопросах я разбираюсь не хуже деда, а времени у меня, как видишь, побольше!»

Поменявшись с Борисом, я вернулся обратно в гостиницу, где сразу же обсудил с Черепаховым вариант самому предложить провести проверку памяти. На мой взгляд, лучшего доказательства не придумать, особенно в этом мире, где подобные проверки едва ли не гарант правдивости. Начальник СБ такой вариант одобрил, хоть и с оговоркой, что так лучше делать только при явной необходимости. Не исключено, что дело моих оппонентов настолько шито белыми нитками, даже доказывать ничего не придётся.

В канцелярию Его Императорского Величества Петра Алексеевича Кречета мы вышли заранее, всё ещё под охраной эсбэшников, не без оснований подозревая, что игольчатые могут пойти на очередную попытку нападения. Раз уж их не остановило присутствие Черепахова, ожидать от Дикобразовых можно было чего угодно.

Удивительно, но по пути не произошло буквально ничего. На фоне недавних событий это выглядело даже странно, но я хотя бы успел немного посмотреть на столицу. В начинающихся сумерках вокруг витала весьма приятная атмосфера, что не соответствовало ситуации. Арсений Денисович, в отличие от меня, был весьма напряжён, то и дело осматривался по сторонам.

Уже стоя у входа в величественное здание, начальник СБ тяжело вздохнул и махнул своим людям, чтобы остались здесь на всякий случай.

Внутрь мы прошли вдвоём, и нас тут же взяла в оборот весьма солидная во всех отношениях женщина. На вид ей можно было смело дать как пятьдесят, так и семьдесят лет, а на вес — раза в два больше. Уж не знаю, кем она была по должности или званию, но, судя по скрипучему голосу и ровной, как доска, спине при такой-то комплекции, в молодости она явно проходила хорошую подготовку.

Пройдя в один из множества залов, в котором, помимо нас, уже собралось немало народу, дамочка отошла в сторону от двери и коротко нас представила.

— Майский Николай Александрович, глава рода Майских, назначен ответчиком по делу об объявлении войны родом Дикобразовых роду Майских, а также его свидетель, Черепахов Арсений Денисович, — повернувшись к нам, женщина указала на один из столов с табличками. — Прошу, займите ваши места. Его Императорское Высочество скоро прибудет.

Проходя к своему месту, рядом с которым предусмотрительно находилось ещё несколько стульев для «свидетелей», я внимательно осмотрел собравшихся. Большинство лиц и фамилий были мне не знакомы, но, судя по виду, люди здесь находятся весьма непростые.

Впрочем, больше всего меня заинтересовал конкретный человек — Дикобразов Григорий Петрович, который сейчас смотрел в мою сторону с непередаваемым выражением лица. Столько эмоций смешалось за раз, даже сложно было различить конкретную, но то, что моему прибытию он совершенно точно не обрадовался, было очевидно.

Сам Дикобразов внешне весьма напоминал своего покровителя. Крупный, жилистый, с хитрыми глазами и гривой колючих волос. В остальном взгляду буквально не за что зацепиться, не считая неестественной бледности кожи, которая сейчас из-за злости и волнения покрылась крупными красными пятнами.