Измена. Я требую развод (СИ) - Лето Лера. Страница 5

Еще бы, звездный шеф-повар, Эмма Макушева, в свои двадцать семь успевшая поработать с самыми крутыми зарубежными шефами. Владелица одного из самых модных ресторанов столицы, куда запись в лучшем случае за месяц, а меню больше похоже на картины импрессионистов.

Наше с Марком детище. Единственное, учитывая, что детей мы так и не завели.

Я бросила его на произвол судьбы. Сезон они продержатся, а дальше… Но я не хочу об этом думать. Я всю жизнь всё тяну на себе, пора и честь знать. Дальше - сами как-нибудь.

Выходя на улицу, сталкиваюсь с Егором. Поразительно, как человек может быть таким хмурым, неужели он не умеет улыбаться?

Его брови сведены на переносице так сильно, что образуют широкую ровную полосу. Такая рыжая и бородатая приморская Фрида.

Хмыкаю и получаю тяжелый изучающий взгляд.

- День добрый, - басит лесник.

Подмечаю на нем теплую куртку и с сомнением смотрю на свою, вероятно, слишком легкую.

- Добрый день. Холодно там? – я слегка запрокидываю голову, чтобы вежливо встретиться с ним взглядом, но такого внимания не удостаиваюсь.

- Нормально, - бросает он в ответ, практически сквозь зубы, проходя мимо.

Очень вежливо. Ой, не очень-то и надо было. Закатываю глаза и продолжаю свой путь на улицу.

- Эммушка, дорогая, как тебе спалось на новом месте? – окликает меня Лидия Петровна, идущая к дому с длиннющим багетом под мышкой.

- Добрый день, Лидия Петровна. Сначала уснуть не могла, а потом так здорово выспалась, даже не ожидала, - улыбаюсь ей в ответ. Вот кто тут вежливый и радушный, не то, что этот рыжий недовольный медведь.

Перекидываю с ней еще парой фраз, когда Егор выходит из подъезда, ведя за руку маленькую хорошенькую девочку лет пяти. Она одета в теплую розовую куртку, из-под которой выглядывает настоящая юбка принцессы, а поверх шапки на голове надет ободок с короной.

Она что-то щебечет, дергает его за руку и выглядит совершенно счастливой.

- Привет, Лизонька. Как твои дела сегодня? – Лидия Петровна широко улыбается девочке и та машет ей рукой.

- Привет, бабушка Лида! У меня новая корона и мы с папой идем есть торт! – щебечет малышка, притормаживая. Но руку дровосека не отпускает.

Интересно, как она вообще достает до его руки? Она же совсем маленькая, а он вон какой огромный.

- Это очень вкусное дело, торты кушать, Лизонька. А что за повод? - интересуется бодрая старушка, наклоняясь поближе к девочке.

- Повод? - малышка задумывается на мгновение, но тут же находит потрясающи ответ. - То, что я у папы самая красивая. Да, папа?

Она дергает отца за руку и вынуждает посмотреть на нее. Взгляд его, конечно, нисколько не оценивающий, но на лице у сурового дровосека появляется теплая улыбка.

- Красивее я в жизни своей не видел, - говорит он серьезно и чуть тянет ее руку на себя. – Пойдем, детка, торт себя сам не съест.

Я хмыкаю, но опять удостаиваюсь хмурого взгляда. Да что я тебе сделала, что ты так на меня злишься? Только приехала ведь! Чемодан мой разозлил? Так никто не заставлял его тащить!

Когда эта парочка удаляется, Лидия Петровна всплескивает руками.

- Что это я вас не представила! Не додумалась как-то. Егора ты уже знаешь, а эта девочка – его дочь, Лиза. Настоящая принцесса и тоже моя очень, очень дальняя родственница, - улыбается она.

По дороге до банкомата я все думаю, откуда у такого хмурого отца взялась такая милая и улыбчивая дочь? Очень странно.

. . .

По пути до банкомата я до последнего переживаю, что Марк успел что-нибудь сделать с моими счетами. Мы супруги, связи у него есть разные, да и сообщений он накидал довольно много. Пока они все примерно одного содержания:

«Эмма, ты поступаешь глупо, возвращайся, и мы всё решим»

Что мы можем решить? Как имущество делить - это пожалуйста, на все остальные вопросы я отвечать не буду. Да и думать не буду.

Ноющая боль опять сковывает голову, и я поспешно засовываю в рот конфету. Однажды услышала, что кому-то при наступлении мигрени помогает сахар и попробовала на себе. Работает не каждый раз, надо правильно выбрать момент, но и это дает мне призрачную надежду на то, что я могу немного контролировать такую стихийную и неприятную штуку.

Банкомат жужжит и тарахтит, но выдает мне сто пятьдесят тысяч. Отлично. Значит, Марк еще не поверил, что я уехала с концами и, видимо, еще не в курсе, что мы разводимся. Как хорошо, что счета у нас отдельные и доступа к моим финансам у него нет.

Всё это дает мне время подумать и снять побольше наличности. Почему-то я уверена, что карты он мне в итоге заблокирует.

Телефон пищит, оповещая о новом сообщении.

«Эмма, заканчивай этот цирк и приезжай домой»

Марк никогда не любил писать сообщения, считая это тягомотиной и тратой времени, но теперь у него нет выбора – на звонки я не отвечаю. Дыхание неожиданно сбивается, я чувствую выступающие слезы, и мир передо мной расплывается.

Мне казалось, что я так хорошо его знала. Восемь лет вместе, абсолютное доверие, полное подчинение, желание сделать его счастливым и быть для него идеальной. Пусть это означает выпрямлять волосы, а потом затягивать их в пучок, каждое утро замазывать ненавистные ему веснушки, носить строгие темные вещи. Если так выглядит женщина его мечты, почему нет? Разве не так поступают все любящие жены?

Горло сковывает спазмом, и я всхлипываю.

Да к черту!

Все к черту: квартиру, ресторан, всю мою жизнь. И его к черту. Никогда не прощу ему такое предательство, наглое, очевидное, на нашей же постели… Никогда.

Вытираю злые слезы, растирая их по щекам, и стремительно иду вперед, к морю. Море – лекарь. Море лечит.

«Я серьёзно, возвращайся, иначе я приму меры»

Ага, уже. Бегу, волосы назад.

Сегодня ветрено, я поглубже кутаюсь в шарф и вдруг, повинуясь какому-то порыву, распускаю волосы. Ветер тут же подхватывает их, развивает и путает, но это чудесное ощущение. Воздух и соль в волосах, которые я полжизни стягивала в узел. Свобода.

Замечаю справа вдалеке знакомую фигуру. Дровосек с дочерью тоже здесь. Он сидит на камне, у самого моря, а дочь бегает вокруг него, срывая свою шапку и, раз за разом, возвращая ее на место. Волосы ее блестят на солнышке как настоящее золото.

Я всегда хотела детей, прямо большую шумную семью, которая собиралась бы за одним столом каждый вечер. Марк говорил, что он тоже очень хочет детей, но что мы можем им дать? Вот именно, нужно подготовить плацдарм. И мы готовили, в прямом и переносном смысле. Вернее, я готовила, круглыми сутками, год, другой… Открылось первое бистро, раскрутилось, было продано, открылся ресторан. И вот тут бы детей, но Марк опять завел песню, что рано, надо теперь поднять ресторан. А когда мы его подняли, оказалось, что без меня он никак не обойдется, а дистанционно дети не появляются.