Ранчо "Счастливое сердце" (ЛП) - Перри Девни. Страница 28

— Все еще не удалось нанять кого-нибудь в помощь, да?

Он покачал головой и подошел к верстаку для инструментов, подпрыгнув, чтобы сесть на его верхушку.

— Нет. Никакого помощника, а папа главный, так что это значит, что мне крышка.

— Он главный? Я думала, вы управляете этим местом вместе.

Он усмехнулся.

— Я тоже, но поскольку папа ни черта не слушает из того, что я говорю, мне определенно не кажется, что мы наравне.

— Я сожалею. — Мне было неприятно слышать, как в его голосе звучит горечь.

Его взгляд смягчился.

— Не стоит. В любом случае, мне не следовало вываливать на тебя свое дерьмо.

— Я не возражаю. — Я подошла к куче покрышек и села. — Расскажи мне. Я хочу знать.

Сайлас

Черт, с ней было легко разговаривать. Я совсем забыл об этом.

Я не открывался кому попало, только тем, кому доверял, и поскольку этот список людей мог поместиться на стикере, я многое держал при себе.

Но Лис?

Когда она сидела на этих шинах с раскрасневшимся лицом и откинутыми назад волосами, я бы сказал ей все, что угодно.

— Папе нелегко передавать бразды правления. Он ничем не отличается от многих старых фермеров и владельцев ранчо. Он старой закалки, понимаешь?

Она кивнула.

— Он твердо стоит на своем.

— И в этом ошибка. Я не могу представить, как легко отпустить то, во что он вкладывал свою кровь, пот и слезы всю свою жизнь, и я не без сочувствия отношусь к тому, как трудно это отпустить. Его собственные заслуги и упорный труд сделали это ранчо успешным. Но проблема в том, что он лишает меня шанса сделать то же самое.

— Ты говорил с ним об этом?

— Я пытался, но это всегда заканчивалось ссорой.

Мы с папой десятилетиями спорим об одном и том же. Я подкидывал ему новую идею, он отвергал ее без раздумий, и мы оба начинали кричать. У него всегда находилось оправдание тому, почему моя идея не сработает. До того, как я пошел в армию, он говорил мне, что я был слишком молод и не знал, что лучше. После того, как я вернулся домой из Ирака, он говорил, что меня слишком долго не было и я больше не знаю, как здесь все делается. Сейчас ему требовалось больше времени, чтобы придумать оправдания, но в конце концов он придумывал какую-нибудь чушь, чтобы бросить ее в мою сторону.

По правде говоря, ему не нравились перемены.

— А как насчет твоей мамы? — спросила Фелисити. — Могла бы она помочь, поговорив с ним?

Я улыбнулся.

— Мама всегда говорит, что у папы две жены, она и ранчо. Она шутит, что он скорее разведется с ней, чем оставит «Счастливое сердце», и я думаю, она права.

Ее прекрасные голубые глаза расширились.

— Черт возьми.

— В конце концов, все образуется само собой. — Отец не молодел, и в худшем случае сохранял бы контроль до тех пор, пока не станет слишком стар, чтобы управлять ранчо, а затем будет вынужден передать его. Мне просто не нравилось, что на данный момент наихудший сценарий выглядел как наиболее вероятный.

Время сменить тему.

— Спасибо, что выслушала.

Она улыбнулась.

— Всегда.

— Как ты? У тебя был тяжелый день.

Она посмотрела на свои ноги, обдумывая свой ответ.

— Я думаю, что я в порядке. — Она подняла глаза, и я изучил ее лицо, чтобы убедиться, что это правда. — Я чувствую себя… по-другому. Легче, что ли? Я не знаю, подходит ли это описание, но я чувствую, как будто с моих плеч свалился груз. Я винила себя за ту вечеринку и пристрастие Уэса к метамфетамину, и мне больно, что он солгал мне. Я думала, мы любили друг друга достаточно, чтобы не лгать. Потребуется некоторое время, чтобы смириться со всем, но я справлюсь.

Я кивнул.

— Да. Ты справишься. — Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы она это сделала.

— Я просто жалею, что у меня не было возможности извиниться.

— За что?

— За, эм, то, что мы сделали. Той ночью. — Она покраснела и снова посмотрела на свои ноги.

— Ох. — Она имела в виду наш секс. Она чувствовала себя плохо и хотела извиниться перед Уэсом за то, что занялась со мной сексом. Она все еще думала, что заниматься со мной любовью той ночью было ошибкой. Что действительно чертовски задевало, потому что я думал, что та ночь была одной из лучших в моей жизни.

Я сделал большой глоток воды, считая пузырьки, когда они появлялись в бутылке, и обуздал боль. Что я действительно хотел сделать, так это швырнуть бутылку через всю комнату и пять минут биться головой о боксерскую грушу. Но когда дело касалось Лис, я всегда старался держать себя в руках.

— Что ты делал на ферме? — спросила она.

— Выписывал чек. Мы купили немного сена у Джека, а мама забыла отправить его по почте. Мне нужен был перерыв, поэтому я решил просто проехать к ним. Я выходил из их сарая и увидел, как ты идешь к могиле Уэса.

— Почему ты последовал за мной?

Потому что я хочу быть рядом с тобой все время. Потому что дистанция, которую я пытался соблюдать, убивает меня. Потому что мне нужно знать, перестанешь ли ты когда-нибудь любить Уэса.

Нет. Правды было бы слишком много для сегодняшнего дня.

— Я просто подумал, что тебе будет нелегко.

Она улыбнулась и прошептала:

— Спасибо.

— Не за что.

Некоторое время мы сидели тихо, прислушиваясь к тихим звукам в магазине. Огни над нами гудели, вентиляционное отверстие дребезжало, когда снаружи дул ветер, а из раковины медленно капало.

Было приятно посидеть для разнообразия. Я не мог вспомнить, когда в последний раз я не спешил сделать следующее в своем списке дел. И было особенно приятно просто сидеть с Фелисити в десяти футах от меня.

Я пообещал себе, что подожду, пока она не окажется в лучшем положении, прежде чем начать свою игру, пока она не забудет Уэса. Я не хотел нарушать это обещание, но и продолжать избегать ее тоже не мог. Я работал до изнеможения, изматывал себя, так что в конце дня у меня не было сил доехать до ее дома и отнести ее в постель.

Должна была быть золотая середина. Способ для нас быть больше, чем друзьями — я чертовски ненавижу это слово, — но меньше, чем любовниками. Нам нужно было время, чтобы просто побыть вместе, но без секса, который бы все усложнил. Я хотел владеть ее сердцем, а не только ее телом.

Наверное, сегодня был ужасный день, чтобы подойти к этому, со всей драмой из-за могилы Уэса, но я собирался быть эгоистичным мудаком и сделать это в любом случае. Я открыл рот, чтобы начать говорить, но она заговорила первой.

— Сайлас?

— Хмм? — мои глаза нашли ее.

— Я все испортила тем поцелуем в твоем грузовике?

Я покачал головой.

— Нет.

Ее спина расслабилась после того, как она выпрямилась, и она вздохнула.

— Хорошо. Как думаешь, мы можем еще раз попробовать стать друзьями?

— Я не знаю, сработает ли у нас когда-нибудь дружба.

— О. — Ее тело обмякло, и вспышка боли промелькнула на ее лице. — Хорошо.

Блять. Мне нужно было поторопиться и объяснить, пока она не возвела стену защиты и не заблокировала меня. Спрыгнув со скамейки, я пересек цементный пол и встал перед ней.

— Это не то, что я имел в виду. — Он откинул голову назад, чтобы взглянуть на мое лицо. — Я всегда буду твоим другом, Лис. Но я чертовски устал повторять, что мы лишь друзья.

— Что?

Несомненно, я шокировал ее, но это был обнадеживающий шок. В конце концов, это может сработать, ты везучий ублюдок. Наклонившись, я нежно положил руки ей на шею, чтобы говорить прямо ей в лицо. Мне нужно было, чтобы она услышала меня, четко и ясно.

— Как насчет того, чтобы мы перестали навешивать ярлыки на наши отношения? Перестань пытаться подогнать нас под определенную форму. Давай просто наслаждаться временем, которое мы проводим вместе, и посмотрим, что будет дальше. Хорошо?

Она моргнула один раз, потом еще. Ее рот открылся, но она закрыла его, не сказав ни слова. Затем еще раз моргнула.