Люблю тебя врагам назло - Никандрова Татьяна Юрьевна. Страница 17

– Колись, Алиса, я тебе нравлюсь? – всем телом повернувшись ко мне, спросил Калашников.

– Пойдет, – фыркнула я и, передразнивая его, добавила. – Парень как парень.

– Парень как парень? – Ярославу явно было весело. – Именно поэтому ты пожирала меня глазами там, на реке?

Я заметила, что две женщины лет за сорок внимательно наблюдают за нами.

– Я?! Что?! – мои глаза вылезали из орбит.

– Ты меня, конечно, извини, но я тогда не на шутку перепугался за свою честь. Взяла и ни с того ни сего разделась… И эти твои плотоядные взгляды… Признаться честно, я переживал, как бы ты на меня не набросилась! – он изобразил смущение.

– Чтоб тебя, Калашников! Ты чего несешь?! – воскликнула я, с ужасом понимая, что теперь уже весь автобус с интересом прислушивается к нашему диалогу.

– Нет, ты красотка, спору нет. Но я так не могу, мы же с тобой едва знакомы. Пойми, секс без любви – это неправильно, – в его зеленых глазах плясали чертики, а я умирала от стыда.

Что подумают обо мне все эти взрослые люди? Что я разделась перед парнем на реке, а потом еще и домогалась его?! Какой кошмар! Такого острого желания провалиться сквозь землю у меня еще никогда не было.

– Замолчи сейчас же, – сквозь зубы процедила я. – Еще слово, и я.. И я…

Да уж крепко выражаться я не умела. Эх, сюда бы Венерку! Вот она-то за словом в карман не полезет. Удивительно, но эта воспитанная, на первая взгляд, девушка могла материться так, что у любого сапожника пошла бы кровь из ушей.

А я нет, не такая. Слов-то матерных знаю раз-два и обчелся. Раньше даже от мысли о том, чтобы произнести их вслух, начинала нервничать. Но вот сейчас я впервые была близка к тому, чтобы матюгнуться. Ну и вывел же меня этот Калашников!

– Ладно-ладно. Успокойся, Малыгина! Ты похожа на разъяренную белочку, честное слово, – Ярослав поднял руки, как бы демонстрируя готовность к перемирию. – Я пошутил. Ты шуток не понимаешь, что ли?

– Шутки должны быть смешными! – огрызнулась я.

– Ты не представляешь, как я сейчас повеселился, – беспечно отозвался Калашников.

Я закатила глаза, затем достала наушники и воткнула их в уши, тем самым демонстрируя нахалу, что больше не желаю с ним разговаривать.

Вы только подумайте, какой наглец! "Давай, Малыгина, чего стесняться? Какая разница: купальник или нижнее белье, тра-та-та".

А не прошло и часа, как я уже, оказывается, сама разделась и смутила его, бедняжку! Он аж забеспокоился о своей чести! Святые угодники! Посмотрите на эту оскобленную невинность! Клоун, блин.

Когда мы вышли из автобуса, и настало время прощаться, я, хоть немного и пришла в себя от концерта, устроенного Калашниковым, но все равно злилась на него.

– Пока, до встречи в школе, – сухо сказала я и развернулась в направлении к дому.

– Малыгина, ты обиделась, что ли? – Ярослав мягко развернул меня к себе за кисть руки.

– Еще чего! – я повела плечами. – И думать про это забыла.

– Слушай, спасибо, что ты вытащила меня к своим старикам сегодня. Хороший день получился, – Калашников ослепительно улыбнулся, обнажая крупные белые зубы.

В его глазах больше не было чертиков. Они либо умерли, либо просто спрятались на время. Скорее, конечно, второе. Но, казалось, сейчас он говорил абсолютно искренне, и я не могла не улыбнуться в ответ.

– И не забывай про наш спор, – Ярослав хитро подмигнул мне. – Я буду у тебя первым.

– Чего?! – мои глаза уже в который раз за день полезли на лоб.

– Я про стихи, глупенькая, – рассмеялся он. – А ты о чем подумала?

– Ни о чем я не подумала, Калашников! Пока! – я вновь вспыхнула и сорвалась с места.

Какой он все-таки наглец! Никогда таких не встречала.

Глава 12

Ярослав

Между людьми бывает два типа притяжения. Первый – как у двух магнитов с разноименными полюсами, когда они притягиваются друг у другу. Второй – как у магнита и железа, когда металл сам липнет к магниту.

Поначалу в нашем с Павликом общении преобладал первый тип. Но после моего злосчастного выхода к доске на алгебре Корчагин прицепился ко мне намертво. И вот тут-то я и почувствовал себя магнитом, а сосед по парте все больше напоминал мне железо.

"Ярослав, что ты думаешь по поводу алгоритмически неразрешимых задач?", "Ты что-нибудь читал о проблемах дискретного логарифмирования?", "Вчера встретил неоднозначное задание по формуле бинома Ньютона, хочу услышать твое мнение". И так целыми днями.

Конечно, справедливости ради стоит признать, что Павлик был одним из немногих ровесников, а если уж быть до конца честным, то единственным, кто знал математику примерно на том же уровне, что и я.

Правда у Павлика был совсем другой подход к изучению предмета. Он самое что ни на есть грыз гранит науки, рьяно впиваясь в него зубами. Корчагин учился круглосуточно, а один раз скинул мне какой-то пример в час ночи, представляете? Очевидно, у пацана вообще не было личной жизни. И я сейчас говорю не только про девчонок.

То, что он девственник, у него на роже было написано, тут к гадалке не ходи. Но он, видать, и с пацанами, за исключением меня, не общался. Через пару недель я с ужасом осознал, что я, походу, его единственный друг. Если, конечно, с огромной натяжкой наши отношения можно было назвать дружбой.

Павлик не играл в компьютерные игры, не болел ни за кукую футбольную команду, и (тут я могу ошибаться) даже не смотрел порнуху. Короче, не занимался ничем, кроме получения новых знаний.

Я же, наоборот, относился к учебе довольно спокойно. Нет, конечно, я никогда не забивал на нее, но только по одной причине: мне реально было интересно. К тому же в классе пятом я понял, что отношусь к категории ребят, которым тупо "дано". Называйте это способностью, талантом, одаренностью, как угодно.

Мне, в отличие от большинства сверстников, учиться было реально легко. Я улавливал новый материал на лету, особенно если дело касалось математики, информатики или физики. Мой мозг работал четко и слаженно, как часы. Стандартные задания я щелкал, как орешки. А вот усложненные и олимпиадные примеры вызывали у меня любопытство.

Именно поэтому Павлик ко мне и пристал. Нашей точкой соприкосновения стала математика, которую мы оба (ладно уж, что душой кривить?) любили.

В среду Павлик притащился в школу с кипой каких-то бумаг, которые тут же разложил на нашей парте.

– Ярослав, у меня потрясающая новость! – выпалил он, еле переводя дыхание.

– Валяй, – вздохнул я.

Если Павлик что-то захотел рассказать, его не остановишь.

– НИИ совместно с группой компаний "IGM" в этом году проведут олимпиады по математике и информатике. Участвовать могут ученики десятых и одиннадцатых классов. Для того чтобы, попасть на саму олимпиаду, надо пройти отборочный тур на их сайт, – тараторил Корчагин.

– Сбавь обороты, Пашка. Что такое НИИ и группа компаний ай-джи… Как уж там? – нахмурился я.

– НИИ – это научно-исследовательский институт, а "IGM" – это же один из крупнейших концернов в мире! В прошлом году он был лидером по расходам на инновационную деятельность по отношению к выручке.

– А… И что? – не понимая, чего Павлик так разволновался, спросил я.

– Ярослав, они проводят олимпиаду, по результатам которой трем победителям оплатят обучение в любом российском ВУЗе по специальности, связанной их деятельностью. Также этих трех везунчиков возьмут на стажировку с возможностью дальнейшего трудоустройства. Это нереальная возможность! Ты знаешь, где обучаются и повышают квалификацию специалисты этих компаний? – Павлик выглядел так, будто уже выиграл эту олимпиаду.

– Ну и где?

– В Штатах, в Китае, в Европе. Они впитывают самый передовой опыт!

– Круто, че, – пожал плечами я. – Хочешь попытать счастье?

– Не то слово! Ты тоже обязан поучаствовать!

Я поежился. Ох, не люблю я слово "обязан".