Вcё меняется (СИ) - Михайлова Валентина. Страница 6

   – Вы простите меня превелико, – из своего почти и не съевши ничего, довольно скоро измятую салфеточку с себя убирая, поднялась из-за стола супружница графская. – Да чего-то устала сегодня я, и аппетита нет совсем. Потому пойду уж к себе, почитаю да подремлю, наверное.

   – Так доведу я, сударыня, вас, - старый граф тоже со стула встал.

   В сопровождении одного из лакеев они и вышли, я же вздохнула поспокойнее, не так манерничать теперь можно. Поданный мне другим лакеем грибной жульен попробовала и то на господина полицмейстера,то на Юрия Петровича косой взгляд бросила: в отсутствии графа они за еду больше принялись.

   – Прекрасная, надо признать, у их сиятельства кухня, - доев и салфеткой губы утирая, так полицмейстер высказался. - Паштет особенно рябчиковый…

   «Надо же, а я ела и не понимала, что из рябчиков», – слушая его, про себя сыронизировала.

   Тут, со слабым скрипом дверей, сюда старый граф вернулся. Довольно скоро получилось это у него. До спинки моего стула дошёл и легонько рукой об неё опёрся.

   – Надеюсь, моя кухня понравилась вам, милая барышня? - именно у меня и поинтересовался.

   – Конечно, благодарю вас за столь прекрасный ужин, - свою салфетку откладывая, я хотела подняться.

   – А могу я на остаток нынешнего вечера вас ангажировать для карточной игры и беседы доброй? Не откажите уже старику в малости этой! Вот и Михаил Семёнович, поди, совсем не будет против нам там компанию составить… – сверху вниз на меня смотря,так Евгений Иванович высказался, при этом поверх перчатки слегка мою руку погладивши и легонько сжавши. Я же даже не этим озадачилась, а тем скорее, что за эти секунды он в моём глубоком декольте мог такого разглядеть?

   – Ну… – протянула я в задумчивости, занервничав и в своих мыслях потерявшись как-то: «Ведь неудобно взять и отказать графу в просьбе этой, к тому же ничего предосудительного и не предлагает он мне».

   – Не актриса я губернского театра, конечно же, но не согласиться не могу, – в итоге ответила, отчётливо чувствуя, как вопреки себе наливаюсь краской.

   «Уж надеюсь: кроме меня и не замечает этого никто!» – в нахлынувшем смущении подумала.

   – Вот и прекрасно, вот и замечательно! – Евгений Иванович воскликнул, при этом чуть ли не хлопая в ладоши.

   – Только мне бы в отведённую для меня комнату ненадолго отлучится, в порядок себя привести немножечко… – ещё больше краснея, пояснила я.

   – Ох уж, хорошо знаю я ваше дамское ненадолго! Да идите, я горничной распоряжение отдам, сведёт она вас в покои ваши, как и гардероб для вас туда же доставят нėмедля.

   – Благодарю, – совсем уж раскрасневшись и голову склонив, чуть слышно произнесла я.

   Ведь если честно: то в шоке от гостеприимства такого! Так мягко всё стелется, словно подвоха в виде жёсткого ложа ожидать следует!

* * *

   – Я б от баньки или тазика горячей воды не отказалась бы совсем, - идя в отведённые для меня покои, попутно заговорила с приставленной ко мне полноватой девушкой, с личиком миловидным и где-то моего возраста, что дом мне показывала и верхнюю одежду заодно несла. Разумеется, я и сама бы могла свою накидку куда-то там донести, да не положено здесь так, прислуга для того в этом веке и предусмотрена.

   – Тебя звать-то как? – снова я спросила, окромя пыхтения, так и не дождавшись вразумительного ответа на свой вопрос.

   – Дарья я… – наконец-то ответила она. – Баня сегодня не топлена у нас, не банный день потому что, а горячей воды я с кухни принесу, столько, сколько надо будет, как и услуживать мне во всём вам хозяин повелел. Сюда, барышня, проходите, – распахнула Дарья передо мной дверь. - Эту вот спальню хозяин отвел вам.

   – Хорошо, - заглядывая внутрь, продолжила я. - Тогда принеси мне сюда тазик тёплой воды и мыла еще не жгучего какого-нибудь,и меня, кстати, Варварой Николаевной зовут.

   – Хорошо, барышня, – низко склонилась она.

   – Прослушай, Даша, - заулыбалась я, ещё на пороге стоя и при струящемся из окна достаточно тёплом ярком вечернем солнышке внутреннее убранство своего временного жилища разглядывая, - когда мы сами, то ты попроще со мною немного будь, поклонов не надо вот этих вот всяческих, я вообще-то того сторонница, чтобы совсем крепостничество отменить, равными нам всем стать. Только тебе никому не следует говорить об этом. Понимаешь меня? Сама-то ты графская крепостная, я верно угадала?

   – Из крепостных мы, барышня, все тут из деревни привезены, кроме нанятого приказчика и Глафиры, гувернантки той самой сбежавшей… Остальные же все из крепостных и будем, - говоря, отвела она от меня глаза.

   – А как ты думаешь, виновата ли Глафира та, в пропаже ценностей графских? - по ходу дела я решила поинтересоваться у неё.

   – Ой, не следует мне, барышня, говорить о таком с вами. Да и не знaю ничего толком я! Пойду-ка лучше по-быстренькому за водой и мылом для вас сбегаю, – так отговорившись, повесила она на крючок, как шляпку,так и накидку мою.

   – Ну ладно, беги, – отпуская её, окончательно вошла внутрь своей комнатки я.

   Уютная она, я о комнате, конечно же, и кровать мягкая, пружинная. Присела на неё и немножко попрыгала. Стол письменный и шкаф для одежды есть.

   Не поднимаясь, я завязочки платья, а потом и корсета на себе ослабила; и тут в дверь постучали громко.

   – Багаж ваш, барышня, доставили! – по надменному тону судя, тот самый приказчик это и был. - Заносить можно-с?

   – Да заносите уже! – С небольшим испугом выпрямившись, да запахнувшись, я чуть подтянула успевший подсползти расстёгнутый лиф платья.

   – Ну вот! – с таким восклицанием, чуть ли не с целым тюком одёжки тёплой, седоватый мужчина в комнату зашёл, на меня поглядел с прищуром. – Иван, сюда вот сундук ставь! – тот тюк на кровать рядом со мной кидая,такое распоряжение кому-то отдал. – Здесь, барышня, пожалованные господином графом вещички вам,и одёжа разная, что сама хозяйка принести велела. Вы уж не серчайте, что нашумели да натопали мы тут, Дашка вот прибежит сейчас, приберётся маленько... И коль нет просьб каких, так не буду мешать вам больше. Мне идти можно-с?

   – Да, конечно, идите, - еще больше запахиваясь, закивала я несколько растерянно.

   – Тогда бывайте, барышня! – немножечко потоптавшись, распрощался он.

   Оставшись сама, я Дашку с мылом и горячей водой ждать принялась. Ρешив, что обмоюсь чуток, причёску поправлю и в графское переодеваться не стану пока, в своём платье сегодня еще побуду – в дороге совсем не испачкалось оно, как и недавно мной переделанное – не так уж и плохо выглядит, шмотки же графские завтра перебирать примусь.

   Любое ощущение времени, когда никаких часов и близко нет – чисто субъективное. Во мне отсчиталось где-то около четверти часа, прежде чем вернулась Дарья. Οставив в кoмнате тазик, кувшинчик с водой и мыло, её саму я почему-то за дверь выставила. Сказала, чтобы недалеко была, на страже стояла как бы, не пускала никого сюда,и, слава Богу, что

так сделала, очень даже в этом уверенна: побеспокоить меня хоть и не изволил никто, но тяжёлые шаги домочадцев графских то и дело в коридоре слышались,так бы я каждый раз напрягалась из-за них и вздрагивала, опрокинула б еще чего горячее на себя.

   Наконец-то с собою закончила. Вот теперь ко всему готовая, в пределах правил приличия, разумеется. Собственно, я не думаю, что старый граф какие-то виды на меня иметь собирается, да ещё при живой и такой расстроенной жёнушке в особенности. Другим же господам в своём доме он тоже чего-то такого, даже обычного флирта, к примеру, позволить в отношении меня не даст,так думаю. Мне главное сразу хорошее впечатление на всех произвести, одно плохо, что веера вот нет только, в веке этом они широкие очень,и от лишних глаз прикрывают удобно так, жаль, что эту ихнюю прелесть я ещё на том приёме в нашем поместье по достоинству не оценила.

   «Вот Фомы Фомича поместье уже и нашим считаю!» – на такой мысли себя вдруг поймала,и духом собравшись, вздохнув глубоко, лёгкий тремор внутри гася, я будто на заклание из комнаты вышла.