Полюбить врага (СИ) - Брамс Асти. Страница 18
Оглушающий пульс забил по вискам. Вадим опустил ледяной взгляд на оружие, который главарь демонстративно протянул, и вдруг стальным тоном отрезал:
– Я не устраиваю казни в своем доме.
Но Николай Астахов не отступил.
– Я знаю, сын. Ты не из тех, кто трогает женщин и детей, – проникновенно заговорил змей. – Но она сделала свой выбор. У девки был шанс избавиться от ребенка. И она соображала, что подписывает себе смертный приговор, оставляя его!
Мои губы затряслись от надрыва эмоций. Невыносимо слышать правду… Но я действительно понимала на что иду, хоть и постоянно надеялась на чудо!
На доли секунды в воздухе повисла жуткая тишина. Но этот краткий миг закончился – Вадим протянул руку и уверено взял пистолет. А когда он, не сводя глаз с отца, передернул затвор, мое сердце остановилось…
В то же мгновение мир словно раскололся пополам. В моих глазах потемнело, все стало черно-белым, обреченным, мрачным. Нет, я все же не понимала, на что иду… Когда Вадим сидел связанный в моей комнате, я совершенно не осознавала грядущего ужаса. Теперь же реальность ударила меня наотмашь. Вот он – итог, Эльза, твоих дел.
Конец истории.
До моих ушей вдруг донесся громкий, надрывистый стон и я невольно устремила взгляд в сторону. Это была Мира. Она плакала навзрыд. Зажимая рот ладонями, вся тряслась, не сводя с меня глаз, и грудь изнутри пронзила щемящая боль. Я перехватила ее эмоции точно зеркало и тоже горько заплакала.
Олег вовремя остановил кухарку, которая начала порываться идти в направлении меня, словно вздумала вмешаться. Он жестко пресек эту попытку – без церемоний оттолкал причитающую Миру в ближайший коридор и я до последнего за этим наблюдала жалким взглядом.
Мы с малышкой остались одни… В окружении врагов.
Краем глаза заметив, что Вадим начал ко мне приближаться, я резко повернула голову, и колени подогнулись. Я испуганно смотрела на пистолет в его руке, а когда бандит остановился, подняла дрожащий взгляд к его лицу.
Плотное сжатые губы, взгляд острый, точно лезвие, грозно сведенные брови. Такое я не могла себе представить даже в кошмарах! Что может все так закончится. Что меня не станет от его руки…
Николай Астахов придумал поистине изощренную казнь.
– Эт-то девочка!.. – внезапно пробился мой слабый голос из горла.
Вадим не шелохнулся. Не выдал абсолютно никакой реакции, и душа заныла от боли.
Опасливо выставив дрожащую ладонь, я опустила глаза и с трудом разлепила губы:
– Я… знаю, что не имею права тебя просить. Но п-прошу!.. – Ком сковал горло. Я встретилась с глазами, в которые посмела влюбиться и заставила себя молить: – Выстрели так… чтобы она осталась жива!.. Ты же знаешь, ч-что она ни в чем не виновата…
Слезы брызнули из глаз. Губы Вадима превратились в тонкую линию, а крылья носа разошлись, как от резкого вдоха. Атмосфера накалилась до предела. Она сжигала меня по молекулам с каждой новой секундой.
Только не молчи… Только не говори – нет!..
– Хорошо, – вдруг услышал я ответ, и внутри меня что-то разбилось вдребезги. Так спокойно он это сказал, так хладнокровно.
Но я была благодарна.
Шмыгнула носом, стараясь унять слезы, и затрясла головой, потому что слов уже издать не могла. На большее я и не надеялась… Я плохо соображала и не знала, как это возможно устроить – кто рискнет вызвать скорую, чтобы успеть спасти малышку, до того как я истеку кровью, но… я верила ему! Это последнее, что мне оставалось.
Вадим поднял пистолет и уверенной рукой направил дуло мне в грудь. Ни один мускул не дрогнул на его лице, а мое дыхание стало тяжелым, рваным. Последний раз взглянув в глаза бандита, я зажмурилась и резко вдохнула в ожидании выстрела. Секунда превратилась в мучительную вечность.
Господи как же страшно…
Умоляю, не медли!
Из горла вырвался жалостный всхлип. Я вся взмокла, напрягшись от макушка до пяток и, наконец… Меня оглушил выстрел, с которым я больно ударилась коленями о пол.
21
Вадим
Разбитые в кровь губы дернулись от всхлипа. Жмурясь, словно напуганный зверек, Эльза вся съежилась, ожидая, что я вот-вот нажму на курок, и вылетевшая пуля врежется в ее дрожащую грудь.
Пуля вылетела.
Вот только за миг до этого дуло моего пистолета сместилось чуть выше и левее, и кровожадный свинец нашел другую жертву. Дымящийся патрон стукнулся о паркет, а железо впилось в мощную шею Паши, разрывая ткани, заливая кровью его грудь и пропитывая одежду. Он стоял ближе всех, а значит, конвоировал девчонку и, скорее всего, именно от его руки ее лицо синело с одной стороны.
В холле воцарился хаос.
Одновременно с первым выстрелом моя рука впилась в плечо Эльзы, и она упала на колени, едва я надавил, будто потеряла сознание. Вторая пуля врезалась в лоб Белого – двухметрового телохранителя отца, до того, как он успел достать ствол. Она зашла ровно в центр и эта тяжелая, непрошибаемая блядь повержено рухнула на пол. Остальную работу сделали мои парни, которые стояли наготове среди колонн.
Мы не сговаривались заранее – на это тупо не было времени. Они понимали, что я заварил лютый пиздец, но исполнили свой долг на совесть. Выбрали мою сторону, не раздумывая. В итоге частично обезвреженные и оставшиеся в живых люди отца оказались в окружении. А сам он попал под прицел моего пистолета.
Мне казалось, я видел в этой жизни все. В мире криминала, где правит жестокость, несправедливость, боль и грязь – хочешь, не хочешь, станешь свидетелем не малой жести. Но отец смог меня по-настоящему впечатлить, когда я увидел посреди своего холла запуганную до дрожи Эльзу с разбитым лицом, всклоченными волосами, за которые ее наверняка таскали без меры, беспомощную и с животом… Большим круглым животом, который она все прикрывала своими бледными миниатюрными ладонями.
Я много раз представлял нашу встречу. Думал, когда она состоится, наконец, вся моя злость будет вымещена на эту проклятую, упрямую девчонку, которая раз за разом ускользала из моих рук! Почти семь гребаных месяцев она не давала мне нормально спать, потому что стоило закрыть глаза, и фантазия живо рисовала канаву полную грязи, где валяется мертвое тело дочери Князева. Убитой ее собственной семьей. А пока я как помешанный следил за Князевыми, на нее вовсю объявил охоту мой отец. И к несчастью беглянки он нашел ее первым.
Теперь вся моя ярость и злость обратилась против меня самого.
Вокруг воцарилась давящая тишина. Отец даже не шелохнулся, когда я направил на него дуло. Не положено было по статусу или он просто знал, что я не выстрелю. Со смертью лучшего телохранителя ему самому размахнуться было некуда.
Высоко вскинув голову, Астахов-старший смотрел мне в глаза и ждал.
– Она останется жить, – объявил я, чеканя каждое слово. – А кто против этого – следующим получит пулю в башку! Это мое последнее слово.
Губы отца скривились. На его лице заиграли желваки – гнев его был соизмерим с моим. Да, эта пойманная глупая мордашка и все, что связано с ней – моя ошибка. Но только я, блядь, буду решать, как ее исправить!
Отец опустил убийственный взгляд на Эльзу, которая тихо стонала и отчаянно прижималась к моей ноге. А я даже не замечал этого. Слишком сосредоточен был на другом.
– Ты разочаровал меня, Вадим, – наконец растянуто проговорил отец, качнув головой. – Эта шлюха обойдется тебе очень дорого!
С этими словами он спокойно развернулся и под моим прицелом зашагал в направлении выхода, хладнокровно переступив труп Паши. Другим его людям тоже позволили уходить. И только когда за последним солдатом отца закрылась дверь, я ощутил, с какой силой сжимаю рукой пистолет.
Мой немигающий взгляд опустился на Эльзу, мягкую макушку которой я задел пальцами. Она судорожно дышала и, кажется, смотрела на лужу крови возле ее бывшего конвоира. Пришла пора и мне оглядеться. Оказалось пару моих пацанов подбиты, а один не подает признаков жизни. Возле него уже стоял Жора и, встретившись с моим взглядом, он отрицательно качнул головой.