Цивилизация 2.0 Выбор пути (СИ) - Бондаренко Вадим. Страница 3

Четвертая ниша тоже не была пустой. У входа лежала женщина. Возраст сложно определить, но вряд ли она была слишком старой. Глаза закрыты. Не дышит… Внезапно одна из шкур пошевелилась, и из под нее показалась детская рука. Маленькие пальцы пытались стянуть тяжёлую шкуру, но это не получалось.

Я нагнулся, потянул за мокрый вонючий мех, оттаскивая его в сторону. На меня смотрели дети. Двое детей четырех-шести лет от роду. Голые, худые, как узники Освенцима, на грязных лицах потёки от слез.

Факел погас, но свет не пропал. За моей спиной стояла маленькая неандерталка, сжимая в руках ярко пылающую ветку.

- Эн - и!

Дети поползли к ней, один мальчик попытался встать на ноги, но снова упал на четвереньки. Слабые… Я подхватил его на руки, вес совсем не чувствовался. Отнес к костру, вернулся за другим. Жестом указав спутнице на детей, взял у нее горящую ветку и пошел дальше, осматривая темные провалы ниш в стенах пещеры.

Всего я нашёл ещё четырнадцать взрослых, мертвых. И восьмерых живых детей. Четверо девочек, от трёх до пяти лет, двое мальчиков лет восьми, и ещё двое парней постарше, лет двенадцати, оба без сознания. Дышат тяжело, хрипло, тела блестят от выступившего пота. Борются за жизнь, не сдаются …

Я переносил детей к костру, стараясь не поддаваться нарастающей панике. Как сохранить эти угасающие жизни? В древнем мире детей поддерживали родители и все племя, род. В этой пещере как раз и жило такое племя - крупное и достаточно сильное, но болезнь убила всех взрослых людей. Без них дети были обречены на голодную смерть...

Небо стало светлеть, и я осторожно протиснувшись между стеной и догорающий костром, выглянул наружу. Река и степь были скрыты туманом, далеко на востоке красной полосой занимался рассвет.

Если сегодня не добыть еду, мы, все, кто выжил, умрем. Даже сейчас я с трудом верил, что истощенный болезнью и длительной голодовкой организм, может не только двигаться, но и выполнять довольно тяжёлую работу. Похоже, неандертальцы были гораздо выносливее своих родственников-кроманьонцев, и, тем более, их далёких потомков.

Дождавшись, когда диск солнца показался над горизонтом, стал спускаться к реке. Туман поглощал звуки, едва заметная тропинка вилась между редкими деревьями и камнями на осыпи. Я безошибочно вышел к тому месту, где стояли верши. И, поежившись от утренней сырости, потянул ловушки на берег.

В первой было пусто, но вторая и третья были тяжёлыми и ощутимо дергались. И они не разочаровали - в одной было четыре крупные плотвы, каждая с полкило весом,и один упитанный рак, а в другой… Там была всего одна рыба, но какая! Щука около трёх килограмм едва уместилась в ловушке, и теперь отчаянно билась на берегу. Оглушив рыбу ударами камня, протянул через жабры гибкий прут, связав всю добычу. Затем, подобрал пяток палочек потолще, поспешил к пещере.

Когда я выложил перед уже проснувшейся девчонкой слабо трепыхающуюся рыбу, она радостно завизжала и бросилась мне на шею, обнимать. Совсем как ее сверстницы в той, прошлой жизни…

Найденные вчера дети спали, зарывшись в охапки травы у костра. Поискал было взглядом вчерашний инструмент, так выручивший меня при заготовке лозы. Но я явно недооценил сноровку девочки каменного века. Она исчезла в темноте пещеры, пару раз там что то стукнуло, упало, и вот она уже снова рядом с каменным ножом в руке. Этот инструмент явно отличался от "орба" - узкая пластина кремня, с острой гранью, покрытой десятками мелких сколов. Не говоря ни слова, она подхватила первую рыбу, и, немного отойдя от входа в пещеру, ловкими движениями выпотрошили ее. Вернулась, протянула мне тушку, и взяла следующую. Это вам не изнеженные детишки компьютерного века…

Я нанизал добычу на принесённый прут, расправил, чтобы лучше прожарились, и воткнул под углом над почти угасшим костром. Вскоре к первой присоединились остальные, и над костром потянулся изумительно вкусный запах жареной рыбы.

Конечно, никаких специй и соли не было. Сочное сероватое мясо таяло во рту, и вскоре щука была съедена полностью. Девчонка растормошила спящих детей, и вручила им по куску. Мелким было лучше, они, хоть и кашляли без конца, но уже активно двигались и с удовольствием набросились на еду. А вот старшие мальчики так и не очнулись. Их кожа приобрела желтоватый, восковой оттенок, дыхание стало прерывистым. Я оттянул одному веко - белки глаз красные, отекшие. Что же это за болезнь? Судя по симптомам, какая то разновидность пневмонии, поражающая в основном старшее поколение. Старики и взрослые умерли несколько дней назад, и в глубине пещеры скапливался тяжёлый трупный запах. Дети перенесли болезнь легче, и уже шли на поправку. Подростки… Я едва не умер. Двое старших мальчиков на грани. Но ведь девчонка, которую я увидел первой, старше их. И она практически оправилась, даже кашель пропал. Что могло ей помочь? Пол? Не думаю, тогда бы взрослые женщины племени продержались дольше. Лекарства? Смешно… До изобретения антибиотиков ещё тысячи лет. Внезапно я ухватился за ускользающую мысль. Антибиотики … Плесень, из которой их получают. Лежащий на маленькой ладони полусгнивший фрукт, с цитрусовым запахом. Пенициллин! Логическая цепочка замкнулась.

Я жестом указал своей спутнице на так и лежащий у стены вчерашний фрукт, затем открыл рот и сделал жевательной движение. Снова указал на фрукт. Поймет?

В голубых глазах мелькнуло понимание, и она исчезла в глубине пещеры. Вернулась, прижимая к себе груду таких же, заплесневевших плодов. Высыпав их передо мной, она вопросительно подняла брови, ожидая, что я буду их есть.

- Не для еды…

Я прошел в центр пещеры, и, косясь на лежащие вокруг кучи золы тела, стал искать любую тару. Глиняных изделий не было. Совсем. Но я нашел несколько мешков из кожи, в которые, похоже, раньше набирали воду. Да, до стерильности тут далеко…

Подобрав у входа несколько камней, забросил их в горячие угли, и, подумав,отправил туда же оставшиеся дрова. Огонь вновь весело затрещал, а я поспешил к реке. Тщательно вымыв кожаный мешок, наполнил его водой. Напился сам, и, не выдержав, быстро окунулся в холодную воду, смывая с тела грязь. Зачерпнул пригоршню песка, и словно наждаком, растирал кожу. Мутное облако потянулось вниз по течению… К пещере я поднимался быстрым шагом, периодически переходя на бег. И согрелся, и новую проверку организму устроил. Тот держался, лишь изредка напоминая о перенесенной болезни болью в лёгких.

Теперь главное - вручив мешок с водой старшей девчонке, я изогнул гибкую палку на манер щипцов и выхватил разогретый камень из костра. С шипением он исчез в воде, за ним последовали остальные. Вода ощутимо нагрелась, от нее пошел пар. Нужно повторить это снова… До кипения воду я все же довел, и, затянув полоской кожи, поставил остывать.

Настала очередь подгнивших цитрусов, для себя назвал их апельсинами. На вкус остатки сохранившейся мякоти были кислыми, но я с удовольствием разжевал несколько долек, попутно соскребая толстый слой плотной зелёной плесени на плоский камень. Неаппетитная горка быстро росла, и, очистив последний фрукт, я удовлетворённо кивнул. Надеюсь, это поможет, и концентрации пенициллина хватит, чтобы помочь крепким неандертальским организмам победить болезнь.

Высыпав результаты своих трудов в остывшую воду, я некоторое время с сомнением рассматривал мутную жидкость. Ладно, пусть немного постоит…

Все это время за мной внимательно следили множество глаз. И если младшие дети быстро потеряли интерес, то старшая девчонка явно пыталась понять происходящее. Смешно сморщив лоб, она указала на раствор, потом на меня:

- Энн-ой?

Понять бы ещё, что это значит… Имя? Нужно попробовать поговорить. Я указал на себя, и четко произнес:

- Дима

Теперь указал на нее. Тишина, синие глаза смотрят на меня вопросительно. Повторяю свое имя, жду. Наконец она что- то решила, и, указала на меня: