Мистер Фермер. Наследие! (СИ) - "Focsker". Страница 16

Как две древние покинут пределы города незаметно? Всё оказалось до безобразия просто. Отдав частичку собственной жизненной силы и треть от общего запаса маны, они создадут свои древесные копии, отличить которые от оригиналов в мире живых сейчас способны очень немногие. В числе их: Аорра, Цветок Древа Жизни, Меллэр, Эглер и ещё с десяток сильных эльфов и магов. Казалось бы, потенциальных свидетелей неладного слишком много, но это при условии, что всех этих личностей допустят к аудиенции «очень занятых Цветов». В общем, кое-кто решил взять отпуск и, в компании старого друга (меня), свалить куда подальше. Если всё действительно окажется так просто, и феи смогут провести меня по улицам и границам моих новых владений, я буду безмерно рад. Огромные возможности, неизведанные просторы и вместе с ними амбиции фермера-аристократа. Сколько всего нового я смогу привнести в этот мир теперь, когда уровень его развития шагнул далеко вперёд… Сколькие вершины мы сможем покорить, сколько хорошего и полезного сотворить? Предвкушение будущих свершений, а также встреч с теми, кто является моей роднёй, семьёй, щекотало нервы. Как они, мои дети, вернее правнуки, как отреагируют, узнав о моём возвращении? Будут ли рады, или же, наоборот, обижены, злы…

За каменным, широким мостом нас вновь останавливают, вновь Ветерок вынуждена строить недовольную рожицу. Поторапливая извозчика, как и я, она с нетерпением ждала реакции Зари на моё возвращение.

Мы въезжаем в Старый город. Проехав несколько десятков метров, через шторку я внезапно вижу знакомый, слегка покосившийся, но почти не изменившийся деревянный сруб! Невозможно, спустя столько лет он ещё стоит⁈ Моя реакция веселит фею, и она также подалась к окну.

— Мы с него пылинки сдували, для детей ваших превратили в музей, чтобы знали, как в эпоху объединения жил великий Матвей, — с гордостью говорит Ветерок.

— А… хорошо, но как, почему не сгнил?

— Магия, мы постоянно подпитывали ваше творение своими силами. Пожирало оно их неимоверное количество, но теперь, видя вашу улыбку, я понимаю, что всё это делалось не зря, — глядя на меня своими большими, соблазнительными глазами, заявляет голубоглазая. Если бы я не знал её с момента, когда она была размером чуть больше половины мизинца, подумал бы, что меня пытаются соблазнить.

— Спасибо, Ветерок, теперь я уверен, я дома, — щёки феи налились румянцем, смущённо улыбнувшись, она чуть отодвинула шторку, пальчиком, уткнувшись в стекло, показывает огромный купол.

— Это Божественная оранжерея, под ней все земли, которые вы когда-либо обрабатывали, хозяин. Чтобы построить её, понадобилось реконструировать старый город. Мы перенаправили движение горных рек, соединили несколько русел в одно широкое, после засыпали старый ров, выкопали новый, более широкий, который огибал все ваши поля, становясь первой из естественных преград на пути воров. Дальше были стены, мосты, башни и даже целая крепость. Как видите, жилых домов внутри старого города почти не осталось. Лишь Запретный сад, казармы инквизиции и исследовательские лаборатории народа, некогда называвшегося Хранителями рощи. Из подходящих для отдыха строений здесь есть разве что резиденция Цветов, но попасть в неё мы сможем лишь после встречи с Зарёй.

— Вот как, у неё теперь собственная резиденция? — на мой вопрос Ветерок смущённо кивнула.

— Запретный сад стал домом, местом рождения многих талантливых фей, смелых инквизиторов, умелых магов, специализирующихся на стихиях земли, воды и ветра. Право ночевать внутри старого города является великой честью, на то, чтобы заслужить которую, у некоторых не хватает и целой жизни. Это, наша с Цветами рабочая территория, в большей части, благодаря лишь ей одной, мы все живём в достатке и почёте, как короли, а не простые инструменты, коими были во времена Хранителей Рощи, — с обидой на прошлое заявила Ветерок. — Мы ревностно относимся к этой земле, поселению, которому вы даже не удосужились дать название. Оно наш дом, и впускать в него абы кого для нас сродни оскорблению. Прошу понять наши чувства…

Я всё прекрасно понимал, более того, став императором, в свой дворец я тоже не стал бы впускать кого попало. Желание защитить свой комфорт, заработанные за столетия и тысячелетия блага, вполне себе резонно.

На следующей остановке наступило время выходить. Ветерок отказалась выталкивать меня из кареты как преступника, опасаясь, что я травмируюсь. Поэтому пришлось самому сыграть роль оступившегося, упавшего в песок преступника и засранца. Слишком подозрительно в мою сторону косились все эти инквизиторы, работники, обитающие в саду, а потому:

— Это всё равно ничего не меняет! — После падения, я шокировал Ветерок своей репликой. — Вы зажрались, купаетесь в золоте и богатстве, словно боги, когда другие…

— Заткнись, щенок… — Удар одного из инквизиторов под дых оказался вполне реальным. Несмотря на то, что я заблокировал его руками, рёбра звучно прохрустели, и я, кувыркнувшись в воздухе, перекатился на максимально доступное для цепи расстояние.

— Хватит! — Рявкнула на инквизитора Ветерок. — Разве ты не видишь, он только этого и добивается. Преступник хочет лёгкой смерти… — Сев надо мной, Ветерок использует магию исцеления, а после, взяв меня за ошейник, произносит: — Только мы уже в Оранжерее, а здесь никто так просто не умирает.

Инквизиция почтительно преклоняет головы, а меня за цепи подтягивают к двери огромного стеклянного купола. Своды его уходят в небо, а внутри — будто другой мир. Свои тучи, своё солнце, ветер и дождь. Десятки магов по всему периметру внимательно следят за окружением. Меня ведут по белому мрамору, вдоль красиво выстроенных цветников, клумб с растениями и овощами. Здесь и фруктовые сады, и ягодные кусты, поля, наполненные помидорами, огурцами и… картошкой, чёрт, они до сих пор выращивают здесь картошку! Ха-ха-ха… Вот же, тогда она была лишь для утоления нашего голода, неприхотливым и долгохранящимся плодом спасения, а сейчас…

— Смеёшься над садом? — Едва слышный голос одного из инквизиторов не отвлёк меня от созерцания всей построенной местными красоты. — Больной ублюдок, как я мог не заметить, помочь кому-то вроде тебя… — О, так под вуалью крылся тот добряк-инквизитор? Мда, деньги его я потратить не успел, да и обидно как-то за него. Этот дядька вроде бы хороший, поступил по совести, не хотелось бы, чтобы из-за такого недоразумения, его взгляды на мир изменились.

— Я ненавижу инквизиторов, — играя роль злодея, глядя вперёд, произнёс я, — но тебя ненавидеть не могу. Ты другой, не зная, кто я, ты поступил по совести и справедливости. Встреться мы с тобой немного раньше, может, путь, по которому я сейчас иду, вёл бы в совершенно другую сторону.

Ответа не последовало, гордо выпрямив спину, здоровяк проигнорировал мои слова, не так, как феечка. Наша игра в негодяя и святошу так ей понравилась, что она тоже решила присоединиться:

— Невежа, как смеешь ты сомневаться в доблести слуг Матвеемовых, как смеешь принижать их достоинства перед Богом нашим и обществом. Инквизиция безгрешна, щит и меч народа, она карающая рука Бога нашего! Когда Он вернётся, каждый из них смело предстанет перед владыкой на Божественном суде и с гордостью понесёт волю его в последний бой против сил зла! — Вуаль на лицах не смогла скрыть истинные чувства слышавших слова феи инквизиторов. Их гордые спины опустились, кто-то стыдливо приопустил голову или спрятал открытые ладони, сжав их в кулаки.

Безгрешные, говоришь… ну-ну. Наивная дурёха, Ветерок. Даже видя столь мелкие изменения в сопровождающих нас инквизиторах, я мог с уверенностью в девяносто процентов сказать, что абсолютно все, разово или постоянно, злоупотребляли своим положением и чином. Это подтверждало не только их поведение, но и то, как к ним относилось общество. Торговцы боялись и слово сказать, точно так же, как и крестьяне, разбегающиеся в момент, когда мимо проезжала наша карета. С солдатами дела обстояли немного иначе. Имея за собой серьёзного покровителя, они могли встать против инквизиции как противники, став для тех потенциальными врагами. Но в обыденности своей, что святоши, что воины предпочитали лишний раз между собой не контактировать, держась неподалёку от своих командиров. Так мы плавно подходили к положению аристократии. Одни, слабые, боялись церкви, другие относились к ней лояльно или нейтрально, третьи, как с Задиром, откровенно насмехались, не брезгуя обманом и созданием ситуаций, связанных с прямой конфронтацией.