Трудоголик (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич. Страница 27

— О лимите дневном, — напомнил я.

Какая знакомая ситуация — возвращать начальство во время собеседования к разговору о заработной плате.

— Смотри — я не сомневаюсь, что он у тебя от природы высокий. Всё же, первое поколение, несмотря на возраст. Не как у меня, но, может, почти как у Тизири, или кого-то из правнуков. Дело в том, что ты пока не освоил Способность до конца. Мало просто использовать Алгоритмы, нужно ещё и… как бы это сказать, чувствовать интуитивно, откуда поступает Способность, чувствовать, насколько уместно ею пользоваться.

Я заметил, как он встал и прохаживается где-то в полях. Типичный руководитель-удалёнщик на созвоне подразделения.

— Да, случалось, и я останавливал ураганы, перемещал селевые потоки, чтобы не снесло один из последних городов гмонни-гамунц. Теодора, вон, однажды вулкан заткнула. Локтём.

— Что, реально?

Я мигом представил гигантскую, в несколько километров высотой даму, затыкающую жерло проснувшегося вулкана. Халиб рассмеялся.

— Нет, конечно, там потом шутили. В общем… Я про то, что любое такое обширное использование Способности так мощно качает мироздание, так сильно выкачивает мана-тонны, что потом весь Дворец потом пару недель ходит беспомощный. Я могу тебе лимит поставить — хоть сто, хоть пятьсот. Но вспомни, что сегодня произошло в посёлке скра? У меня четверо парней из группы экстренного реагирования уже пластом лежат, потому что они пробежались по мозгам полутора тысяч разумных. Это, с твоей стороны, получилось, мягко скажем, непрофессионально. А теперь представь, что будет, если…

Разговор плавно перешёл в рассуждение о косяках в проектах, которые повышению зарплаты не способствуют.

— Ясно, — мрачно кивнул я. — Не продолжай. Ты всё клонишь к тому, что не может быть у стажёра получаемый ресурс больше, чем у начальства. Даже если он самый способный. И что мне пока рано просить, потому что нужно пройти испытательный. Так?

— Примерно так, — кивнул Халиб. — Преждевременно на полную открывать. К тому же, для всех ты — семнадцатого уровня. А у нас такие не получают больше тысячи. Так что — это для твоего же блага. В общем, сколько поставить? Пять? Десять?

— И так сейчас десять, блин! Я же не для себя, я же работать хочу продуктивнее!

— Тысяч. Десять?

Глава 17

Повышение

[71,9/10]

— Ага! — на автомате сказал я, и тут же понял, что совершил типичную ошибку — надо было просить вдвое больше!

— Без проблем, — Халиб кивнул и крутанул мизинцем. — Только с завтрашнего числа отсчёт пойдёт.

[71,9/10000]

— Спасибо! Слушай, а они все до сих пор не знают про меня, да? Я точно семнадцатого поколения?

— Я соорудил Алгоритм, который демаскирует раскрытую капсулу. Да, в общем-то, о том, что в ней содержался какой-то человек, тем более Спящий Первый, — знала всего пара сотрудников. Для всех комплекс с реактором — артефакт Первых, который необходимо сохранять до их пришествия. В общем — не волнуйся, конец связи.

Настроение слегка улучшилось, и все последующие пару часов решил просто гулять по центру. Отдыхать я умею очень плохо, и поэтому просто тренировался в арифметике, считал в уме. Прикинул, сколько я могу на такую цифру наколдовать. Сотню с лишним раз телепортировать шаверму, а пару раз — и себя на расстояние в сотню километров. Только вот такого Алгоритма я ещё не выучил. А Артефакт-аккумулятор на полмиллиона мана-тонн, который мне собиралась всучить Тизири, я бы смог накопить всего за пятьдесят дней — ну, если ни на что больше не тратить.

Раздал сдачу с пятисотки милостыней у какого-то странного обветшалого храма, прикупил красивый кошелёк, а также с десяток совершенно бессмысленных амулетов («от злого глаза, от вздутости живота, от слабого желания, от икоты»). Дошёл до набережной и встал у парапета на десяток минут — вид открывался прекрасный. Чем-то всё это напоминало вид на питерские или даже стамбульские набережные, а чем-то — на пейзажи из мрачноватой игрушки, не то про эльфов, не то про бравых сталкеров, таскающих барахло с Зоны. За рекой виднелись красивые строения в стиле классицизма, перемежаемые с гмоннийскими «хрущёвками», а вдалеке, на холме, виднелись купола и колонны каких-то не то храмов, не то общественных учреждений, наполовину разрушенные, но некоторые — в строительных лесах. Понаблюдал за странными местными птицами, похожими на мелких чаек, гнездящимися на уступе под набережной. В гнезде ворочались три белёсых червяка с вполне птичьими головами и шестью коротенькими лапами, а родители совершали регулярные рейсы, закидывая им в клювы всякую мелочь из воды. В гнезде подальше я заметил два больших кокона, которые изредка посещала взрослая птица. На груди у птицы были два крошечных покрытых перьями отростка, чем-то напоминающие карикатурные лапы у тираннозавра, ими она поправляла окуклившихся отпрысков, а затем снова улетала.

Смотрел я на весь на эту странную реку и набережную, на диковинных животных, и вдруг понял, что уже вполне свыкся с мыслью, что в этом мире можно жить. Одно вводило в лёгкую грусть — не хватало в руке крепкого бумажного или пластикового стаканчика с бодрящим чёрным напитком. Кофеиновая ломка становилась всё сильнее, и хотелось скорее найти адекватный заменитель. Вот за одно отсутствие кофе я мог спокойно удавить всех Первых вместе взятых — да даже и сеструху свою в придачу.

Халиб показался мне вполне сговорчивым и адекватным руководителем. И «стариком, которому нельзя верить» он особо не казался. Получалось, что речь была про Энтона? Однозначного ответа я не получил но за те несколько часов, что мы пообщались, он показался вполне искренним и даже простоватым. В общем, я решил держать с ними обоими ухо востро.

Вернулся к отелю за полчаса до отбытия. Тизири уже сидела в «карете» у входа, холодно кивнула, когда я прыгнул на соседнее сиденье.

— Я уже думала тебя телепортировать.

— Я же вовремя. Тут ехать полчаса. Я ещё хотел перекусить успеть.

— А ввести в курс дела? Ладно. И там перекусишь — будет фуршет. Гмонни традиционно закармливают перед такими мероприятиями.

В этот раз снова пересекали мост и подверглись досмотру, только повернули в другую сторону — на запад. Как только повернули, Тизири сообщила:

— Всё, Алгоритмы не действуют. Мы в зоне глушения моей матушки.

— Чего⁈

— Это сектор оккупации Рурляндии. Здесь другой алгоритмический язык. У нас гостевой доступ.

— А раньше не могла сообщить?

— Ну, хотела проверить. Точно ли ты — стажёр, или, может, шпионишь для матушки.

Я кивнул, упёрся в окно. Местность здесь была куда менее ухожена, чем в восточной части города — многие здания лежали в руинах, солдат — преимущественно, людей, здесь было куда больше. Скра, что удивительно, вообще не было заметно, как не было заметно и машин — всё больше попадались повозки с запряжёнными в них двумя-тремя мурлангами. Также люди шли со странного вида шестиногими вьючными животными, похожими на лам — до этого я таковых не видел.

— Рурляндия — это что за страна вообще такая?

— Метисы. И люди-метисы, и гмонни. Даже людей с гмонни скрещивать пытались — выходили одни уродцы. Проект Теодоры, попытка сельскохозяйственной утопии. И полный запрет четырёхруких с депортацией.

— Как получилось, что они тоже участвовали в войне? Вы же вроде бы союзники.

— Так вышло, объединились против гастролёров. И сегодня, похоже, намечается большое совещание. Мы приехали.

Хотелось спросить ещё, что это за такие гастролёры, раз на борьбу с ними пришлось объединяться двум враждующим Дворцам, но я промолчал. Всему своё время. Мы меж тем проехали мимо того самого величественного здания, похожего на американский Капитолий, только со сломанным куполом, поднялись в гору и миновали ещё одну крепостную стену. Я вышел из машины и ахнул — на горе передо мной возвышалась грандиозная металлическая арка, высотой, наверное, в триста метров. Наверху, между десятков обручей, гулял ветер, а в нижних этажах в несколько ярусов до высоты двадцатиэтажного дома были построены многочисленные и очень разноцветные секции — с колоннами, статуями, наполовину разрушенными, какими-то пустыми проёмами и здоровенными деревянными брусками.