Древо жизни. Книга 2 - Кузьменко Владимир Леонидович. Страница 2
Сильно начал зудеть шрам на плече левой руки. Когда-то там был длинный номер. По этому номеру можно было определить родителей Тома. Если, конечно. Том знал бы, как его прочесть. После второй селекции номер удалялся. Теперь уже он никогда не узнает, кто был его матерью. Том почесал шрам, но зуд не унимался. Тогда он помочил его слюной, зуд немного утих.
До сеанса оставалось всего лишь пять минут. Том разделся, повесил комбинезон на вешалку и устроился поудобнее. Раздался звук электрометронома.
МАРИЯ
– Ты надеешься, тебя кто-нибудь купит? – насмешливо бросила через плечо Ирина. – Кому нужна такая скуластая?
Она подошла к зеркалу и ещё раз самодовольно осмотрела себя.
– Ты только полюбуйся, какой у меня носик! Точёный!
– Ты это зря! – Вера подошла к Марии и обняла её за талию. – Ну и что? Некоторым это нравится. Зато посмотри, какие у неё ноги! Это чудо!
– У меня не хуже! – огрызнулась Ирина. Она отошла от зеркала на два шага и, повернув голову, стала рассматривать себя сзади.
– Будь объективной. Ни у кого нет таких ног, как у Марии.
– Девушки, не ссорьтесь, – добродушно сделала замечание Марта, младшая воспитательница. – Все будет хорошо. Вот увидите.
– А если?..
– Ну что же, тогда переведут в распределительный пункт, и кого куда… Кого в армейские подразделения, кого в спецгруппы. Да вы не расстраивайтесь. Там тоже неплохо. Правда, приходится много работать. Особенно в армии. Хотя и там бывает, что некоторые офицеры берут к себе. Иногда на год, а иной раз и на всю жизнь, если, конечно, привыкнут. Здесь уж все от вас самих зависит. Вы должны все время об этом думать! Помните, чему вас учили. Забудете – пеняйте на себя. Скажу вам, что даже если все сегодня обойдётся хорошо, не надо успокаиваться. Были случаи, когда купленная девушка надоедала своему хозяину и он продавал её, а то и просто отдавал даром в спецгруппу. Словом, не думайте, что это ваш последний экзамен. Их придётся держать все время. Такова жизнь!
Она критически оглядела ещё раз своих воспитанниц. В большом зале, стены которого были увешаны зеркалами, собралось около двадцати выпускниц последнего класса. Каждой из них шестнадцать лет. Девушки были ещё раздеты.
– Одевайтесь! – приказала воспитательница.
– Мария, – она сделала знак, чтобы та подошла, – наденешь белое бикини. Оно больше идёт к твоему смуглому телу. Да, вот ещё… Когда выйдешь на помост, не стой как столб. Двигайся, поворачивайся, но не делай слишком больших шагов. Учти, твой главный козырь – ноги. Ну, дай я тебя на прощание поцелую. Я тебя всегда любила, моя девочка. Желаю тебе счастья! Лет пять назад… да что вспоминать… Меня вот тогда никто не захотел… Если бы не старшая воспитательница… она считала меня самой способной… попросила оставить в школе. Желаю, тебе, чтобы ты попала к доброму человеку… Если он женится на тебе, то ты сможешь иметь детей. Самых настоящих! Тогда ты сможешь попасть в высший класс и твои дети будут принадлежать ему. А я вот так и состарюсь здесь, не познав ни любви, ни мужчины. Но я не ропщу. Это все же лучше, чем быть в спецгруппе и угождать каждый раз новому или ещё хуже, стать суррогатной матерью и бесконечно рожать, как корова, чужих детей, о судьбе которых никогда потом не узнаешь.
– А вы видели мужчин? Какие они?
– Ты разве не смотрела учебные фильмы?
– Я не об этом. Фильмы и учебные муляжи, с которыми мы занимались, – это все не то. Я говорю о живых…
– А, ты об этом! Только на аукционе.
– Я помню одного мальчика. Его звали Том. Он был со мною в питомнике.
– Забудь про него!
– А вдруг он прошёл все этапы селекции и теперь принадлежит к высшему классу?
– Такого никогда не случается. В высший класс входят только дети, рождённые в этом классе. Дети суррогатных матерей туда не могут попасть. Самое большее, чего он может достичь, – это попасть в средний класс, стать инженером, врачом, даже учёным. Но вряд ли он тебя сможет купить. Ты слишком дорога для него. Ему понадобилось бы откладывать для этого деньги всю жизнь, ничего не есть и ходить голым. Нет! Если он и попал в средний класс, то он найдёт себе подругу среди таких же, как и он.
В зал вошла старшая воспитательница, ещё нестарая женщина, лет сорока. На ней было белое атласное платье, перехваченное в талии золотистым поясом.
– Ну, готовы? Тогда пошли! – скомандовала она низким, грудным голосом.
– Это какая группа? – тихо спросила она младшую воспитательницу.
– Восьмая, – так же тихо ответила та.
– А седьмая? Разве уже прошла?
– Да, ещё вчера. Вы были заняты, и на аукцион пошла ваша заместительница.
– Вирджиния?
– Да, она.
– И какой же результат?
– Одиннадцать взяли, а остальных направили в пункт перераспределения.
– Плохо! Мы отстаём в показателях от девятой школы.
– Я думаю, что с этой группой мы возьмём реванш.
– Учти, нам идут тридцать процентов от общей выручки. Основные деньги мы получаем здесь, на аукционе. Из пункта перераспределения нам попадает мелочь. Если и с этой группой будет так же, как с седьмой, нам снизят зарплату.
– Я, ведь вы знаете, зарплаты не получаю…
– Да, я забыла. Но все равно! Ты должна беспокоиться о чести нашей школы. Кроме того, питание персонала, одежда, питание воспитанниц зависят от общей выручки.
– Но нам поступают ещё деньги в результате пожертвований…
– Мелочь, о которой даже не стоит вспоминать… Но что они копаются? Девочки! Поторапливайтесь! Вас уже ждут!
Аукционный зал походил на театральный. Большая сцена ярко освещена. И хоть в зале горел свет, из-за яркого освещения от направленных сверху мощных прожекторов со сцены нельзя было рассмотреть лица сидящих в креслах людей. Все сливалось в однообразную массу. Сбоку на сцене стояло возвышение, нечто вроде трибуны, на которой уже занял место распорядитель.
Девушки прошли два круга по сцене под звуки полонеза и остановились, построившись в ряд, посредине. Послышались аплодисменты.
– Дамы и господа, – начал распорядитель, но тут же поправился: – Простите, я хотел сказать – господа. Дам, как хорошо известно, сюда не пускают.
– Ха-ха-ха! – ответил зал сдержанным смехом.
– И это понятно! Здесь мы заняты чисто мужским делом, и наши крошки подождут нас дома. Не так ли? – смех усилился. Послышались одобрительные хлопки.
– Чудесное, но невероятное сочетание перед вами, господа. Такое сочетание может дать только воспитание в наших замечательных женских школах. Сочетание невинности и глубоких знаний всего того, что касается тех радостей жизни, которые мы себе иногда позволяем. Перед вами наши юные воспитанницы восьмой региональной школы. Отдадим должное их красоте и тому труду, который затратили на них их воспитатели!
Зал дружно зааплодировал. Старшая воспитательница вышла из-за ширмы и поклонилась собравшейся публике. Затем, выпрямившись, подала знак, и шеренга девушек, сделав поворот налево, под звуки марша удалилась со сцены.
Аукцион начался. Первой вызвали Ирину. Она, как показалось Марии, совершенно спокойно вышла на сцену и заняла место на возвышении в трех метрах от распорядителя, приняв непринуждённую позу.
– Номер первый! – провозгласил торжественно распорядитель. – Она имеет красивое греческое имя Ирина, что обозначает мир. Рост метр семьдесят сантиметров. Вес шестьдесят килограммов. – Далее он зачитал данные объёмов талии, бёдер, груди и объявил: – Начальная цена – пятнадцать тысяч кредиток. Но вы, господа, понимаете, что это слишком мизерная цена и, конечно, недостойна такой прекрасной девушки. Обратите внимание на её нежный овал лица, на тонкий профиль!
– Двадцать тысяч! – послышалось из глубины зала.
– Благодарю! Итак, господа, двадцать тысяч. Кто больше? Неужели вы упустите такой счастливый случай? Посмотрите на её шёлковые белокурые волосы. Они одни стоят больше.
– Двадцать пять!
– Это уже ближе! Но ещё не соответствует истинной цене. Скажу вам, что она к тому же обладает кротким нравом. Правда, ха-ха-ха, вы не рискуете, что приобретённая вами крошка убежит к тёще.