Великий диктатор. Книга вторая (СИ) - "Alex Berest". Страница 65

— Ты только этим и занимаешься. А ещё родной дедушка называется…

— Матти, — прервал меня господин Бергрот. — Ты же сам согласился с тем, что эти земли должны приносить доход. К чему тогда это твоя глупая пикировка со старшими?

— Херра Бергрот, а сколько будет стоить нанять геологическую партию для разведки полезных ископаемых на этих землях?

— Так проводили там неоднократно разведки, и кроме пирита и незначительных россыпей болотного железа, ничего не нашли, — возразил мне наш технический директор.

— И всё-таки? Во сколько обойдётся подробная проверка «Странного холма» (Outokumpu)? Именно самого холма. С бурением, с выборкой грунтов и ещё чего там геологи делают?

— Ты что-то знаешь, Матти? — оживился и дядька Тапио, который после отъезда в столицу моего брата Кауко занял должность управляющего нашей конторы.

Естественно, я знал. Мастеровой Айвен Кутяефф, помощник Котаро Хонды, в одном из своих воспоминаний о каторге, упомянул историю про то, как один из каторжан, до того как его осудили, нашёл в холме близь хутора Оутокумпу медь. Ну, и меня коротнуло после услышанного. Я, как наяву, вспомнил рекламный туристический буклет из моего прошлого мира, в котором рассказывалось о музее в старой шахте, и о самом высоком копёре в Финляндии.

— Разведочная партия обойдётся примерно в тысячу рублей за неделю работ. По крайней мере, такой ценник был на услуги у Александра Бари. Именно его людей нанимал Альфред Нобель для поиска новых месторождений нефти, железа и меди. И да. Я солидарен с твоим дядей. Ты что-то знаешь?

— Да. У меня есть сведения, что под тем холмом есть медь. На металлическом заводе в Гельсингфорсе работает один старый мастеровой, бывший каторжанин. Он мне рассказал историю одного жителя Куусярви, ограбившего почтовый дилижанс и попавшего на каторгу. А деньги ему были нужны, чтобы выкупить этот холм. Якобы, он сделал раскоп и наткнулся на медную жилу.

— Пфф! Вроде взрослый парень, а веришь во всякие байки. Причем, рассказанные преступниками, — фыркнул дядя Тапио в ответ на мой рассказ.

— Вот-вот! — просипел и дед Кауко. — Хороший сюжет для книжки. Вот книжку и напиши про это.

— Херра Бергрот, сколько сейчас рыночная цена всей моей земли?

— Ты что удумал, мелкий негодник? Кха-кха-кха, — попытался заорать на меня дед, которого тут же аж скрутило в кашле.

— Заложу остальную землю, чтобы оплатить проведение изысканий на том холме. А что? Ты же мне сам обещал, что я буду распоряжаться этой землёй как захочу. И опять…

— Хорошо, Матти. Я оплачу проведение геологических изысканий в том месте, о котором ты говоришь, — перебил меня Бергрот. — Но остальные земли мы пускаем в аренду. Согласен?

— Вот представьте, херра Бергрот, вы сдали земли в аренду. На десять лет. А через пару недель там нашли медную жилу. Которая с того холма уходит на территорию, которую вы сдали в аренду. Чья тогда медь будет?

— Хм. Ладно. Я думаю, что без сдачи в аренду тех земель мы месяц протянем, — неожиданно легко согласился со мной наш технический директор. — Господин Хухта, вы как считаете?

— Ай, делайте, что угодно. Но поверь моему слову, ничего ты там не найдёшь, — махнул на меня рукой старик.

— Спорим? — я протянул ему через стол свою ладонь.

— Кхм, — дед покряхтел, скосил глаза сначала на дядю Тапио, затем на господина Бергрота, почесал бороду и ответил мне. — Хорошо, спорим, внук. На всю ту землю. Если за месяц геологи ничего не найдут, земля уходит под управление корпорации. А что хочешь ты?

— А если найдут, то ты строишь в Улеаборге зерновой элеватор по американской технологии на двадцать тысяч тонн.

— Кха, — аж подавился воздухом дед Кауко. — Ну ты, что, того? Нахер нам элеватор?

— Молодой Хухта явно хотел бы взять под контроль торговлю хлебом во всей Остроботнии, Лапландии и, даже, в Норвежском Финнмарке. Кстати, хорошая идея, — неожиданно поддержал меня наш технический директор. — Сейчас весь регион снабжается зерном не централизованно и по весьма завышенным ценам. Если летом заполнять хранилище французским, германским или русским зерном полностью, то есть шансы выдавить хлебных спекулянтов и самим диктовать цены. Да даже если и нет, то можно просто хранить их зерно. Скоро достроят электростанцию и у нас будет избыток электроэнергии.

— Это вы на что намекаете, Эдвин? Что в том холме есть медь и я проиграю спор? — насторожился дед.

— Ха-ха-ха. Нет, Кауко. Я не знаю про медь. Мне просто понравилась идея вашего внука.

— Вот же ты хитрец, Матти! Мне теперь что же, хоть так, хоть этак, но всё равно придётся строить этот твой элеватор?

— Так мы спорим или нет, деда?

— Ладно. Спорим. По рукам, — и мы пожали друг другу руки.

……

— Херра Викстрём, приехали, — потрепал я за плечо задремавшего мужчину. — Давайте помогу. На меня опирайтесь, — подхватил я под руку нетрезвого скульптора и почти силой потащил к дверям скромного домика в районе Рускеасуо (Коричневое болото). — Останься в машине, — бросил я на английском Ичиро Хонде, которого взял с собой, чтобы тот присматривал за мобилем.

— Матти! — вырвался у меня из рук скульптор. — Ты не прав! Мы же договаривались разговаривать на ты! Прекращай выкать!

От нотации пьяного мужчины меня спасла его супруга, вышедшая на улицу и подхватившая Эмиля Викстрёма с другой стороны. Вдвоём мы смогли завести начавшего что-то петь мужчину в дом и уложить на кушетку в небольшом зале.

— Фух, — промокнул я платком пот на лбу и шее. — Тяжёлый он у вас. А вроде росту небольшого.

— Костистый, — засмеялась женщина. — Весь в отца, как он любит говорить. Может, чаю?

— Спасибо, руова Викстрём, не откажусь. Пить хочу, просто ужас.

— Алиса Хегстрём, я не брала фамилию мужа, — поправили меня.

— Извините, руова Хегстрём. Я не знал. Ваш муж не очень много рассказывал о семье.

— Ничего страшного. И извини, чай только зелёный. После возвращения из Китая у моего мужа изменились вкусы. Раньше он любил кофе, а сейчас только чай.

— Это ещё лучше. Зелёный чай хорошо утоляет жажду, — кивнул я женщине и припал к кружке с напитком.

— А мой Эмиль теперь стал ещё и композитором? — после недолгого молчания спросила она.

— Да, руова. Но это получилось случайно. А до этого он успел стать архитектором.

— Ну, про архитектора я знаю. Он со мной делился планами. Мечтал хоть что-то построить как его отец. Поэтому и не стал подыскивать тебе архитектора, а поехал сам. Он и наш дом мечтает построить сам. Да всё никак не построит, — грустно вздохнула хозяйка дома.

Я только молча покивал на её слова, вспоминая как этот скульптор ругался с нашим пастором, обсуждая проект новой церкви. Эмиль Викстрём объявился в нашем городке буквально через две недели после того как я написал ему письмо с просьбой посоветовать хорошего архитектора. И с ходу заявил, что сам возьмётся за проектирование.

Почти две недели непрерывного общения его с отцом Харри закончились утверждением проекта у епископа, которому тоже очень понравился придуманный стиль. Основное здание планировалось в классическом готическом стиле, а вот башня и абсида были нестандартные.

Главную башню решили строить в виде двадцатипятиметрового маяка с крестом из стекла и стали, и с электрической подсветкой. На двадцатиметровой высоте запланировали установить четверо часов смотрящих на все стороны света. А абсида, алтарная пристройка, планировалась в виде крепостной башни со стеклянным куполом из нашего бронебойного стекла.

Пока они развлекались составлением прожектов, я дописывал учебник по безопасности, проводил летние пионерские игры и репетировал песню к годовщине возвращения финляндских стрелков из Китая. Как я понял из присланного письма от Альфреда Норрмена, председателя городского совета города Гельсингфорса, город определился с местом установки памятника мне. И, заодно, привязал дату открытия памятника к дате возвращения стрелков Китайской бригады.