Берта Исла - Мариас Хавьер. Страница 12

– Мне кажется, вы говорите все это, исходя из собственного опыта, профессор, – осторожно заметил Том Невинсон. – Вы наверняка знаете, какие слухи ходят о вашей прошлой службе, и она не всегда была связана с университетом…

– Да, конечно. К счастью, не всегда. Но имей в виду, по большей части все это вранье. Не более чем академические легенды, придуманные ради того, чтобы оживить наши скучнейшие high tables [8].

– Да, но вы только что расхваливали всякого рода секретность. Секретность как высшую форму влияния на мир, насколько я понял. И ведь нет никаких сомнений, что сами вы имели дело именно с секретными службами.

Уилер с хитрым и нетерпеливым видом выпустил воздух между зубами, словно говоря: “Надо же!” – или: “Какая ерунда!” А может, прошедшее глагольное время, которое употребил Томас, показалось ему не слишком подходящим.

– Думаешь, кто-то не работал на них в ту пору, когда пригребали всех мужчин подряд, да и всех женщин подряд, само собой разумеется. Некоторым женщинам пришлось очень дорого за это заплатить. – Он замолчал, словно о ком-то вспомнил.

Том задумался, не была ли Вэлери, его умершая жена, о которой он так редко говорил, одной из них, то есть из тех, кому пришлось за это очень дорого заплатить.

– И тут нет ничего из ряда вон выходящего. Скажем точнее: они брали тех, кто больше годился именно для такой работы, а не для пилотирования самолетов, морского флота или сражений на поле боя. От меня, например, толку бы там было мало. И наоборот, есть люди, подходящие для темных и секретных заданий. Хотя на самом деле большинству такое не по плечу: они не владеют языками, у них нет нужных знаний или слишком открытый нрав, они не способны лгать и носить маску, или слишком совестливы и щепетильны, или им не хватает самообладания и выдержки, а в военное время нельзя разбрасываться людьми, отправляя их заниматься тем, к чему они не приспособлены. Хотя так традиционно поступали вы, испанцы. – Неожиданно он отнес Тома к испанцам, хотя обычно разговаривал с ним как с британцем. – Начиная с того, что ставили в командиры совершенно негодных для этого типов, и такая застарелая привычка – или традиция – до сих пор у вас сохраняется: ваш диктатор – бездарь, но умеет ловко притворяться, как и все прочие. Без нашей помощи во время войны на Пиренейском полуострове вы бы до сих пор жили под оккупацией…

Так и сегодня называют в Англии Войну за независимость против Бонапарта. Том не обиделся – в конце концов, он считал своими обе страны.

– Да, конечно, стратегический талант Веллингтона и так далее, – сказал он, чтобы избежать экскурса в историю. И действительно избежал, поскольку Уилер вернулся к прерванной теме:

– Но и сегодня существует нужда в вас, людях талантливых, будь уверен. То есть и во времена, казалось бы, мирные. Мирное время, оно, к несчастью, мирным всегда только кажется, оно нестабильно, это фикция. Естественное состояние для жителей земли – война. Часто открытая, если не латентная, или потаенная, или лишь отсроченная. Есть большие группы людей, которые всегда стараются навредить остальным либо отнять у них что-то, то есть на земле всегда царят вражда и раздоры, а если не царят, то это только вопрос времени, они только дожидаются подходящего случая, чтобы воцариться. Когда нет войны, есть угроза войны, и вы, талантливые, способны удерживать ситуацию на этой фазе, на фазе оттягивания войны, на фазе одной лишь угрозы. Пока война находится в зачаточном состоянии и еще не развязана. Вы способны предупреждать войны – скажем, отвлечь внимание на что-то другое и тем самым избавить от них ныне живущие поколения, чтобы войны разразились позднее, когда страдать придется уже другим, и, возможно, уже другие талантливые снова будут стараться предотвращать их. Вот что значит влиять на судьбы мира, Томас. Хотя бы чуть-чуть. Скажем так: затыкать щели и сдерживать… временно. Тебе кажется, что этого мало?

Томас Невинсон был умным парнем – симпатичным, бойким, веселым и в меру добрым, но по молодости лет не обладал дальновидностью, ему еще не случалось принимать серьезных решений, и он не пытался разобраться в свойствах своего характера. Сделать это ему мешало легкомыслие, с которым он воспринимал и окружающую жизнь, и себя самого, как мешали и таившиеся за легкомыслием непрозрачность и закрытость. Он был одним из тех людей с большими способностями и полезными качествами, которые не знают, куда их применить, пока кто-то не подскажет и не объяснит, какая от них может быть польза. В учебе его направляли преподаватели, и он стал блестящим студентом, а теперь, по-видимому, мечтал, чтобы кто-то сыграл ту же направляющую роль и в остальных сферах жизни, прежде всего в личной и практической. Насколько понял Томас, Уилер сейчас эту роль пытался взять на себя – возможно, старался увидеть всю подноготную своего ученика или уже разобрался в ней и в итоге наметил для него определенное будущее; однако Томас все никак не мог угадать, что он ему предлагает, какую стезю указывает и на какой путь приглашает ступить.

– И все-таки до меня не доходит, профессор… Что вы имеете в виду? Знаю, что здесь, в Оксфорде, предпочитают не выражаться прямо, а говорят обычно двусмысленно, намеками, и при этом отлично друг друга понимают. Я, конечно, провел среди вас несколько лет, хоть и с небольшими перерывами, приезжая и уезжая, но не забывайте, откуда я родом. В Испании привыкли говорить ясно, иначе разговора не получится. Вы вроде бы относите меня к числу людей способных, но о каких именно способностях идет речь? Сам я не представляю, как мог бы встать в ряды тех, кому удается предотвращать войны – не больше и не меньше.

Уилер вздохнул, словно терпение его начало иссякать. Видимо, он полагал, что достаточно прямо и доходчиво изложил свое предложение.

– Послушай, Томас. По твоим словам, я тут воздавал хвалы секретности, к тому же ты упомянул слухи, которые ходят о моем прошлом. Ты обладаешь исключительными способностями к языкам, а также к имитации. Поверь, я в жизни не встречал человека с подобными данными, хотя, надо заметить, ты не прошел специальной подготовки, в отличие от многих других, с кем мне доводилось сталкиваться. Как во время войны, так и после нее, да, и после нее. Что я тебе предлагаю? Здесь ты будешь очень полезен. Ты будешь нам очень полезен.

Том Невинсон рассмеялся: то ли не веря своим ушам, то ли его искренне рассмешило подобное предложение, то ли он почувствовал себя польщенным. Смех не красил его, делал немного вульгарным, а и без того широкий нос сразу становился еще шире. Лицо теряло выражение спокойной ясности, и в глазах усиливалось что-то, предвещавшее серьезные перемены. Казалось, его черты, вырываясь из-под контроля, начинали жить чужой жизнью – или своей, но только будущей.

– Надо понимать так, что вы до сих пор сохраняете связи со спецслужбами? То есть говорите о моей работе там?

Уилер посмотрел на него холодно, с внезапно вспыхнувшей досадой – может, из-за смеха, может, из-за излишней прямоты вопросов. По-прежнему прищуренные глаза снова обрели свой естественный голубой цвет и уже не напоминали львиные. Он сделал глоток из стакана, чтобы оценить ситуацию или чтобы выиграть время. И наконец ответил:

– Это спецслужбы сохраняют связи с человеком, коль скоро он к ним принадлежал. И оттуда к нему могут обращаться – изредка или довольно часто, то есть по мере необходимости. Человек никогда не покидает их насовсем, это было бы равнозначно предательству. Мы всегда пребываем в состоянии полной готовности и ждем. – Он сказал по-английски: We always stand and wait, и эта фраза прозвучала как цитата или отсылка к чему-то. – Ко мне они на протяжении последних нескольких лет почти не обращались, но иногда контакты действительно возобновляются. Мы не уходим на покой, пока можем им пригодиться. Таким образом служат стране, и таким образом человек получает шанс не оказаться на обочине вселенной. Только от тебя зависит, отторгнет она тебя или нет – окончательно и пожизненно. А тебе такое грозит, если ты вернешься в Испанию. То есть если вернешься насовсем. Можно ведь запросто жить в Испании наездами. Мало того, было бы даже целесообразно вести двойную жизнь, чтобы одна из них протекала за границей. Тогда не придется отказываться от слишком многого. И касаться это будет лишь определенных периодов, как бывает у любого делового человека: все они проводят часть времени вдали от семьи, в командировках – скажем, открывают новые фирмы или филиалы в другой стране, в другом городе, иногда отсутствуя месяцами. Никому это не мешает жениться и заводить детей. Они просто уезжают, а потом возвращаются. Как и все мы в этом мире.