Фактор Ясеня (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич. Страница 14

— Она умеет достаточно, чтобы показать свою смелость и готовность идти до конца. Большего от неё всё равно никто не ждёт, — тяжёлой артиллерией заговорила Викера.

— Где она будет её показывать?

— На острие, кот, — вторила ей Милена. — Именно она подорвёт закладку. И это не обсуждается. Твоя же задача — прикрыть её полями в опорной точке. Не раньше, чем она туда прибудет.

— Леон, в тебе сейчас говорит мужчина, привыкший защищать женщину, — примирительно начала Лай.

— Ошибаешься, рыжая! Во мне единственном из вас говорит здравый смысл! Пусть демонстрирует свою готовность где-нибудь на удалении от острия.

— Он… Он… — задохнулась в возмущении Лита. — Это моя жизнь! Как он смеет!..

— Залезь в броню, девочка. И займи позицию в боевом охранении, — не выдержала истерики Ми.

Пришлось юной республиканке, пыхтя и скрежеща зубками, подчиниться. Зато хоть немного охолонётся. Мы же все, как один, проводили взглядом сноровисто размещающуюся в броне девчонку. Пронаблюдали, как на ней сходятся бронеплиты грудины, превращая снежку в живое воплощение войны — беспощадной в равной мере ко всем, а потому бесполой.

— Смотри, кот, сделаешь только хуже. Мне её психоз в ответственный момент без надобности, — Милена была самим воплощением холодности.

— Почему тогда не сказала сразу? Зачем оттянула этот момент до начала боевого выхода?

— А что бы изменилось? Проще было поставить тебя сразу перед фактом, — даже и не думала скрывать своих намерений Старшая.

— Придётся принимать наши правила такими, какие они есть. Участие в бою нестреляной малявки — компромисс, на который готова пойти фракция, чтобы дать шанс ничего ещё не представляющей из себя республиканке сделаться кошкой. Минуя получение жизненного опыта и серьёзных достижений. Никаких других вариантов нет, и не предвидится, — Викера опять пыталась взять вескостью суждений.

Должен признать, на этот раз ей это удалось. Я проникся. Задумался. В самом деле, меня же посвятили только после совместного боя. Что я тогда собой представлял как валькирия? Да ничего! Разве что у меня были поля… Но и они не всесильны. Скорей, за моими плечами тогда стоял опыт прожитых лет, а ещё… любовь. И опять Старшая будто проникла в мои потаённые мысли, сняла с языка невысказанное суждение.

— Тебя тогда вела любовь к Ри. Её же ведёт другой стержень — желание обрести семью. Ты должен понимать, насколько это желание сильно.

— Понимаю, — буркнул, остывая.

Триша подошла сбоку и приобняла за плечи. Прижалась упругой грудью, пытаясь переключить внимание на иной предмет. Хотя, надо отдать кошкам должное, имплантом они в такой неоднозначной ситуации пользоваться не спешили. Я в ответ приобнял её за талию и действительно притянул к себе. Странное поведение метиллии показалось удивительно уместным и правильным.

— Ты не можешь не понимать. Я тоже через это проходила. Кровью заработала право войти в семью… И ты даже не представляешь, Кошак, насколько вырос в моих глазах за эту вспышку противоречия. Я… не смогла возмутиться. Привыкла, наверное. Но… меня это всё равно гложет иногда. Они ведь… далеко не все доживают до посвящения. Эта ещё неплохо подготовилась. Упёртая до жути. Наверное такой была Сайна О’Мелли — живая легенда и объект для подражания многих юных снежек.

— Не только юных, Тиш, — тряхнула головой Сайна, попытавшись сбросить налезшую на глаза чёлку. Не помогло, стало только хуже. Её жёлто-зелёные глазищи теперь напоминали две гнилушки, пронзающие своим светом ночную тьму откуда-то из-под коряги волосяного безумия.

— Да. Не только юных… — эхом отозвалась Милена. — Не думай, Кошак, что эта традиция кому-то приносит удовольствие. Посылать на убой правильных и целеустремлённых девчонок — плохая практика. Как командир я это понимаю. Рада, что и ты понимаешь… Уверена, мы вырастим из тебя достойного сына Республики. Но лишь в таких ситуациях ты сможешь выковаться и получить необходимую практику. Переоцени наши ценности, пропусти их через своё восприятие! Кто, если не ты, сможет повлиять на них… со временем? А, Меч Республики?..

— Всё проще, Кошак, — Рита, до того молчавшая, сейчас решила высказаться. А она вообще редко говорила не по делу, в пылу эмоций. — Во фракцию попадают только состоявшиеся республиканки. Имеющие за плечами свою личную Экспансию. Как станут смотреть на фракцию, если она начнёт делать для кого-то исключения? Ведь любому роду выгодно иметь своего представителя в валькириях. Это может породить целую череду пренеприятнейших последствий. Где есть одно исключение, возможно и другое. Сложно будет пересилить такой аргумент. За многими родами стоят далеко не последние во власти люди.

— Где есть одно исключение, возможно и другое… — эхом повторил я. — А такое исключение даже сложно назвать исключением — скорее форменным самоубийством, на которое способна решиться лишь отчаявшаяся малявка без роду и племени… Да уж, и не поспоришь…

— Ну что, успокоился?.. — Триша сильно сдавила мне плечи. Ткнулась носом в шею. Я на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь её горячим дыханием. Надёжная… Моя!

— Да. Простите, если накрутил перед боем.

— Лишняя накрутка перед боем никому ещё не вредила. Нельзя расслабляться. Только этой девчонке скажи пару слов.

— Что именно?

— Не знаю… Тебе видней… — как-то даже засмущалась Триша. Видимо, вопрос был не из простых, и она здесь апеллировала к моей способности найти подход к любой женщине.

— Хорошо, попробую.

Подойдя к замершей «на страже» юной воительнице, я попытался всмотреться в её образ. Понятно, что до лица было не достать, но всё же… Коммуникатор услужливо вывел на сетчатку глаза миниатюрную фигурку рыжей бунтарки. Она могла сколь угодно долго стоять ко мне задом, но с техникой такой номер не пройдёт.

— Не дёргайся, кошка. Ты пойдёшь в эту вылазку. Считай, отстояла своё право выбора. Но излишне не геройствуй. Помни, что это испытание не на твои боевые кондиции, которым неоткуда взяться, а на нечто куда более существенное. Кондиции ты наработаешь. А вот умение доверять старшим сёстрам — вряд ли. Ты или готова принять чужой авторитет и поверить в него без оглядки, или… умрёшь. Возможно, не сейчас, но существенно повысишь вероятность такого исхода. Поэтому, если действительно хочешь быть в семье — ты выполнишь поставленную задачу, и сразу, не задерживаясь ни секунды, рванёшь к опорной точке. Где я смогу проявить свою заботу о будущей сестре и укрыть тебя полями. И никак иначе. Готова?

— Да, — пискнула девочка. Видимо, до последнего сомневалась, что я не устрою какую-нибудь истерику. — Я… попробую. Ты… можешь на меня рассчитывать.

— Ну вот и славно…

Не скажу, что идя к броне, я был спокоен. Но сейчас все переживали — в большей степени за эту малявку. Ну зачем такая на войне? Ну не место такой на войне! Впрочем, Республика всегда воюет. То, что очевидно дочерям Республики, далеко не всегда очевидно такому варвару, как я. Для девочки-сироты какая-то там война, стоящая на пути обретения семьи — это даже не препятствие. Не после всего, через что она прошла, чтобы эту семью обрести. Взять хотя бы меня. Остановило бы меня в её возрасте опасение оказаться в центре военного конфликта, но обрести через это собственное будущее? Аллегория почище Птицы Феникс, а если вдуматься — не более чем фарс. Если уж никакие преграды не смогли отвадить меня нынешнего от стаи — а их, этих преград, выдалось преизрядно, — что уж говорить о неразумном ещё волчонке? Там половина проблем таковыми вообще не ощущается. Так, занятное приключение или ничего не значащая мелочь. Подумаешь, война! Вот у подружки мать — из древнего рода, а чем я хуже? Я тоже такой хочу! И сделаю! А война — что война? Это Экспансия, великое служение человечеству!

Но и считать Республику, отлично осознающую своим коллективным интеллектом — в отличие от неразумной ещё малявки — её реальные шансы выжить, негуманной и бесчеловечной — в корне неверно. Для Литы и подобных ей сделали нереальное, запредельное послабление — позволили стать валькирией сразу, без наработки авторитета в какой-либо иной сфере общественной жизни. Без мирной профессии. Без принесения объединённых ресурсов рода на алтарь Экспансии. Да, валькирии — это грандиознейший социальный лифт. Служа Экспансии на передовой, республиканка получает возможность накопить огромные материальные ресурсы, создать род, родить, наконец, вне очереди! Валери стала главой рода О’Стирх благодаря своему статусу, хотя более опытных хозяйственников там хватало. С точки зрения рода, она оказалась едва ли не основной добытчицей. Но это палка о двух концах. Самая перспективная женщина в роде умерла в самом расцвете сил. Она всю жизнь нарабатывала компетенции, чтобы в один миг лишиться всего. Род О’Стирх дорого заплатил за стремительное возвышение. А если на минуту представить, что у родов появилась возможность не отправлять самых ценных своих отпрысков, не посылать на убой руководителей и патриархов рода, а отправить… целую пачку мелких, едва из воспиталища, девчонок? Они бы ещё и в очередь выстраивались, эти малявки! Дрались бы за право получить шанс стать валькирией! И какой соблазн для рода — отхватить кусок пирога Экспансии, почти ничем не рискуя. Сберегая кондиции и компетенции ради каких-то внутриреспубликанских дрязг. А то, что такой оборот вполне реален — факт. Будет одно исключение, появятся и другие. Вода камень точит, точно так же, как социальные плотины разъедает любой блат, любое исключение из правил, становящееся вскоре обыденностью для избранных.