Плохая девочка. 2 в 1 - Сокол Лена. Страница 11

– Браво! – Хлопает им Мариана.

Ее лицо светится неподдельной радостью.

– Спасибо, Лео. – Мать отвешивает поклон своему сожителю, а затем возвращается за стол. – Так вот. – Она берет руку девушки. – Когда я решила вспомнить молодость и тряхнуть стариной, я пошла в местный клуб и записалась на зумбу. Оказалось, что в соседнем зале преподают латинское направление, и вуаля! Мы познакомились с Лео!

– Вы преподаете танцы? – Искренне изумляется Мариана.

Она делает взгляд, как у олененка Бэмби, и я стискиваю зубы.

– Танго, самбу и бачату. – Склоняет голову в полупоклоне Лео. – У меня старшая возрастная группа.

Его шляпа валится на пол.

«Шут гороховый», – качаю головой я.

– Наверное, это очень интересно. – Говорит девушка, пока она, кряхтя, поднимает головной убор. – Жаль, я совсем не танцую.

– Так не бывает! – Возмущается Лео. – Все танцуют, моя милая.

– Только не я. – Отвечает Мариана и вдруг осекается, увидев меня.

Такая хрупкая радость, наполнившая ее взгляд, мигом растворяется, уступая место печали и страху.

Надо признать, это мне больше нравится.

Правда, ужасно бесит, что она все еще пытается строить из себя недотрогу.

– Сынок? – Оборачивается мать. Ее тон ласков, но в глазах предупреждение. – Я делаю маникюр Мариане, а потом мы будем ужинать.

– Я не голоден. – Бросаю грубо. – А где бабушка?

– Отдыхает у себя в комнате. Проводи его, Лео.

– Сам найду. – Останавливаю бросившегося мне на помощь преподавателя самбы для престарелых.

Мариана опускает взгляд, когда я прохожу мимо.

– Может, что-нибудь яркое? – Предлагает мать, проводя пилочкой по ее ровным аккуратным ноготкам.

Судя по тону, она старается делать вид, что никакого напряжения между нами нет.

– Ой, нет, я не люблю. – Понижает голос девушка почти до шепота. – Стесняюсь, когда на меня смотрят.

– Если не хочешь красный, давай, синий. Синий всегда поднимает настроение, ведь так, Лео?

– Так, моя звезда! – Крякает подхалим.

– Лучше светло-розовый. Вот такой.

Я оборачиваюсь и вижу, как она указывает тонким пальчиком на цвет в палитре. Мы снова сталкиваемся взглядами, и я прищуриваюсь. Мариана сглатывает и отводит глаза.

– Отличный выбор для тех, кто не любит выделяться. – Хвалит ее моя мать. – Но, все же, надеюсь, однажды ты поймешь, как красива, и отважишься подчеркнуть то, чем тебя так щедро наградила природа.

Я оказываюсь в коридоре и толкаю дверь в одну из спален.

Огромная площадь, широкая кровать, встроенные шкафы, зеркала в пол, шикарный вид из окна. Заприметив разбросанные тут и там вещи матери, ухмыляюсь – да, такую комнату она бы никому не уступила.

Бабушкина комната оказывается гораздо меньше – скромная каморка в самом конце перед поворотом к входу в бассейн. Если бы не окно, я решил бы, что ее задумывали, как помещение для хранения инвентаря.

Внутри темно.

– Ба! – Зову я, входя и прикрывая дверь.

– Мариана? – Раздается голос с кресла-качалки.

Отлично. Девчонка решила забрать у меня последнее, что осталось от отца – его мать. Единственную часть Харри, которая еще поддерживала с нами хоть какие-то отношения все эти годы.

– Нет, это я – Кай.

– Маргарита? – Слабо спрашивает она, пытаясь приподняться.

Я вздыхаю и подхожу ближе.

– Нет, ба, это я. – Беру ее за руку.

Ладонь бабушки сухая и дряблая.

– А, это ты, мой мальчик. – Она пытается разглядеть мои черты в полутьме.

Я опускаюсь на колени, чтобы ей проще было это сделать.

– Харри… он… – ее голос обрывается.

– Да, бабушка, мне очень жаль. – Говорю я.

Мне всегда было интересно, что говорил ей мой отец, когда навещал. Чем объяснял свой поступок и нежелание общаться с сыном. Он приезжал редко, но все же приезжал – к ней. Значит, их связь многое значила для него. Наверное. Спрашивал ли он обо мне? Интересовался ли моими успехами? Бабушка никогда не рассказывала об этом.

– Я дома? – Вдруг шепотом произносит она. – Почему я не узнаю эти шторы?

– Если захочешь, я отвезу тебя домой.

– Сегодня был дождь.

– Да.

– Когда Харри был маленьким, он очень любил дождь. Всегда выходил гулять. У него были маленькие желтые сапожки, такие с завязками…

Я опускаю голову на бабушкины колени и закрываю глаза. Когда ее морщинистые руки гладят мои волосы, мне всегда становится чуточку легче.

С утра мне приходится тяжко. Полночи я лежал, глядя в потолок и прислушиваясь к звукам, а теперь нужно вставать едва ли не на рассвете, отвезти в университет документы и постараться не опоздать на тренировку в новой команде. И все это в городе, в котором я еще не очень хорошо ориентируюсь. Без тачки, конечно, будет сложнее, но зато у меня теперь есть деньги – на первое время хватит.

Быстро приняв душ, я одеваюсь и складываю на дно сумки пачки купюр, сверху – экипировку и все необходимое. Прихватив клюшку, покидаю комнату. Стараюсь шуметь как можно громче – чтобы сводной сестрице жизнь медом не казалась. Пусть привыкает, ее королевская жизнь окончена. Но, на удивление, едва я спускаюсь вниз, мать огорошивает:

– Иди, позавтракай, ее нет.

– Ты о ком? – Я делаю вид, что не понял.

– Я про Мариану. – Она ставит на стол тарелку с омлетом и бутерброды. – Свалила в универ. Боялась, что опоздает на автобус.

За столом уже сидит Лео, перед ним чашка кофе.

– Доброе утро, сынок. – Улыбается он, обнажая ряд серых зубов.

На нем та же майка, но шляпа уже другая.

– Привет. – Отвечаю я и, свалив на пол сумку с клюшкой, сажусь рядом.

– Твой кофе. – Мать подает кружку.

– С каких это пор ты готовишь завтраки? – Вдруг спохватываюсь я.

– Это доставка из ресторана. – Отмахивается она, укладывая на поднос точно такую же тарелку с омлетом и мини-сендвичами. – Удобно и быстро.

– Как это у тебя получилось запустить руку в деньги Харри до истечения нужного срока? – Нахмуриваюсь я.

– Лео отнес в ломбард часы, у Харри их целая коллекция.

– Ты начала распродавать его имущество?

– А что тут такого? У них в спальне целая коробка с украшениями. Ни Харри, ни его новой женушке они больше не понадобятся, а нам ведь нужно на что-то жить здесь!

– А если девчонка узнает? – Я оглядываю их обоих по очереди. Лео с невозмутимым видом берет свежую газету, а мать ставит на поднос чай. – Когда содержимое коробки уменьшится, у нее появятся вопросы. Ты же вроде выступала за мирную дележку, мам?

– Она не узнает. – Улыбается мама, подхватывая поднос. – Пока ее не волнует ничего, кроме чертовых учебников. И если ты не станешь цепляться к ней, все так и останется. К тому же. – Она останавливается у стола. – Я временно заменяю этому беспомощному созданию мамочку. Кто-то должен оплачивать мой труд? Кто, если не Харри?

– Может, ты и права.

– Так-то лучше. – Подмигнув мне, мать уносит поднос из столовой. – У меня тут еще завтрак для Хелены. Приходится обслуживать старую неблагодарную стерву, которая не пожелала вразумить сына, когда еще могла. Не могу поверить, что я это делаю! Харри теперь со мной никогда не расплатиться!

Спортивный комплекс оказывается грандиозным сооружением, находящимся недалеко от территории университета, и поэтому мне везет – я успеваю к назначенному времени. В последнее время меня мало беспокоили опоздания на тренировки, ведь в родном Сампо я был восходящей звездой, но здесь – здесь по-прежнему никем, пустым местом.

В любой команде бывают свои лидеры, сыгранные тройки, звенья, и вряд ли кто-то из основного состава захочет подвинуться ради новичка. Мысль о том, что придется заново доказывать, что ты ценный игрок, хороший партнер и отчаянный боец, подогревает напряжение до предела. Мне приходится отдышаться прежде, чем постучаться в кабинет тренера, но наш с ним разговор оказывается коротким:

– Давай сразу на лед, Турунен. – Говорит он мне, торопливо покидая тренерскую. – Все уже там. Посмотрим, на что ты способен.