Сломанная кукла (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra". Страница 33
- Все, пойдём.
- Ты бы ствол положила, - опасливо.
Ни за что!
В моей комнате висит моя пачка и мама занесла тиару. Надеваю ее. Перья как колосья на венце римского императора обнимают голову.
Долго смотрю на номер Алишера. Наверное, он недоступен. Но если у него действительно такие связи и сети в системе безопасности, что нам запретили любые звонки и связь, то ему передадут эту запись "коллеги".
Закрыв глаза, уплываю в себя, отыскивая всё, за что он мог задушить меня, заметив в моих глазах даже намек на эти чувства.
Сделав вдох, записываю видеосообщение, направив на себя камеру.
"Ты говорил, что других зрителей, кроме тебя, у меня никогда не будет. Ты не позволишь. Будут. И очень скоро! А вот тебе это больше недоступно. Ты проиграл в свою же игру. Проиграл своей "глупой барашке". Никакой ты не хищник. Ты труслив и жалок..."
Всё. От адреналина мне тяжело дышать. Назад пути нет…
Глава 40 - Капитуляция
Смотрю на себя в большое зеркало мужского шоу рума. Веду пальцами по выбритой челюсти.
Нижняя губа рассечена сбоку белым тонким шрамом.
Порез на скуле затянулся и превратился в розовую полосу. Ну и все остальные косяки моей внешности на месте, конечно.
Ну что поделать, вот такой я. Совершенно не вписывающийся ни в какие чайные церемонии и большие театры. Но как я могу не приехать к ней на этот чертов балет?
За моей грудной клеткой работает ядерный реактор, который уверен, что вся энергия должна тратиться на исполнение ее не озвученных желаний.
Алкоголь его не гасит, только разжигает сильнее, подкидывая мне в топку всяких вольностей, которые уж точно не стоит прикладывать к Жене. Однозначно не стоит. Но, сука, похоть, она такая…
Он меня извёл... Вымотал. Заебал!
И мои желания и решения расплавляются и теряют силу от его мощностей.
Я словно вхолостую "стучу", пока речь не о ней.
И реактору моему совершенно похуй, что все это не будет вознаграждено сексом. Совершенно.
Я даже не уверен, что нам удастся поговорить или увидеться наедине. Мне просто важно прийти, и чтобы она знала, что я был там. Ради неё.
И вот я снова в Питере.
- Светлый или темный?
- Понятия не имею, - озадаченно рассматриваю несколько манекенов.
Это мой первый костюм. Никаких событий, которые его бы требовали раньше, у меня не случалось. Максимум обходился рубашкой и брюками.
- Вот этот, итальянского кроя, должен идеально сесть на вашу фигуру. Хотите примерить? И изумрудный галстук!
- Нет, я не попугай, давайте классику. А лучше вариант без галстука.
- Тогда, предлагаю выбрать вариант “негатив”. Прятать ваши формы в серую классику - преступление.
Мне приносят светлый костюм и черную рубашку. Черный ремень.
"Псих, ты где?" - смс от Ивана.
"Еду".
"Поторопись".
Швеи прямо на мне прихватывают немного в талии.
- Я тороплюсь.
- Пять минут! - стягивают с меня пиджак и брюки, чтобы подшить.
Расплачиваюсь.
Нда. Сумма не детская. И я бы хотел потратить эту сумму лучше на Божену. Но таких полномочий и привилегий у меня нет - присутствовать в ее мире. Поэтому, пусть так, если это доставит ей удовольствие. Мне, кажется, что - да.
Это моя капитуляция... Пусть увидит ее. Она ничего не меняет между нами. И всё же... меняет что-то важное. Мой реактор доволен этим сливом бабла.
Странная история, самая моя глубокая связь с женщиной не имеет под собой никакой почвы, никакой физики, никаких перспектив. Но она сродни тому ошейнику, что носила Божена - ценная, душит, надета помимо моей воли и хер снимешь.
Я первый раз в жизни покупаю букет.
Слишком много "первых раз", Псих, не находишь?
Народу тьма...
Иван встречает меня у запасного выхода. Там дежурит Скорая.
Это он сообщил мне вчера про то, что Божена решила выйти на сцену. Возможно, в последний раз. И если мне важно...
Мне важно.
Смотрит мимо меня в толпу.
- Зольников... Потерял кого-то?
- Вау. Ершов. Тебя только по шраму узнать можно! Жених! - стебется он.
- Ой, отвали...
Угорая, пожимаем руки.
- Ничего себе сколько балетоманов! - дёргаю бровями.
- Я тебя умоляю, Псих! Это "Ярмарка тщеславия", сюда шмотки от Кутюр и бриллианты выгуливают, хвастаются любовниками при должностях и роскошными любовницами из шоу-биза, заявляют статус. А у балетоманов денег столько нет, сколько сюда билет стоит.
- Жаль...
- Чего тебе жаль?
- Что Женя будет танцевать для них.
- Для тебя она будет танцевать...
Она не знает, что я приеду, так что - вряд ли.
- Ну и для Мансурова, конечно.
- В смысле? - дергаюсь я.
Останавливаемся на лестнице.
Оглядывается, пропуская несколько человек.
- Короче, все это представление - это ловушка, - шепотом. - На афишах ее нет. И до вчерашнего вечера никто не знал, что выйдет она именно сегодня. Так что у него не было шансов серьезно подготовиться.
- Он же не идиот - в нее попасть.
- Божена твоя... - закатывает глаза. - Не дождалась пока эту ловушку подготовят полностью. И... позвала его сама. И позвала так, что вероятно, он придет. Спровоцировала по-полной!
- Черт! Дурная... Где она? Как она смогла с ним связаться вообще?! Лазарев же убрал всю связь. А вы куда смотрели?? Отец ее куда смотрел?
Я злюсь… Потому что был полностью уверен, что она в безопасности. Но это всё небезопасно.
- Я не знаком с деталями, Псих. Но команда, конечно... негодует, блять. Характер у твоей Жени тот ещё! Упёртая как баран.
- Я хочу увидеть ее.
- Это пока невозможно. За кулисами охрана чекает по лицам. К сцене допущено всего несколько проверенных человек из персонала и танцоры. И проработана схема разделения зон контроля. Там оцепление. За него отвечаю не я. Я - за партер.
Проводит меня мимо контроля на входе в зал.
Он огромный, многоуровневый… Очень много света. Люди валят толпой. Вглядываюсь в лица. Всё мелькает. Это невозможно проконтролировать полностью!
- Твое место - на балконе, - отдает билет.
- Иди ты нахрен! Какой балкон?! Я хочу быть максимально близко.
- В первых рядах, увы, нет мест. Всех, кого можно пересадить, мы пересадили.
- А я постою.
- Не разгоняй панику. Здесь плотная сеть наших людей под прикрытием. Камеры…
Окидываю взглядом сцену, в поисках "слабых мест".
Оркестровая яма отделяет сцену от зала, с одного края есть подъем на сцену в виде лестницы и тонкого подиума. Там охранник.
Встаю рядом с ним.
- Я здесь буду.
- Это "наши", - предупреждает он охранника. - Всё, я за камеры.
Хлопает меня по плечу.
- Наслаждайся…
Да уж!
Разглядываю лица в первых рядах, забывая про сцену. В седьмом ряду замечаю Фаину Алексеевну. В первом - Диляру Зольникову.
И вспоминаю - зачем я здесь, только когда слышу:
- ...Восходящая звезда балета - Божена Лазарева!..
Зал взрывается аплодисментами. Свет гаснет...
Так. С хрена ли он гаснет?!
Мне не нравится эта временная потеря ориентации.
Неужели нельзя было не гасить полностью?
Но прожектора тут же вспыхивают, создавая атмосферу на сцене.
Но Божены там нет, там - какой-то кордебалет, и я быстро теряю интерес к происходящему, снова оглядывая сливающиеся лица.
В какой-то момент меняется музыка на более лирическую и зал оживает.
Оглядываюсь на сцену.
Она... Белоснежная. Хрупкая. Тонкая. Гибкая.
Улыбаясь и чувствуя себя не в своей тарелке, смотрю на то, как она двигается в свете софитов, делающим ее полупрозрачной и ажурной. Руки ее... Порхающие и нежные как пёрышки. Она невесома... Мне кажется, пуанты не касаются сцены. Это какие-то спецэффекты... Невозможно двигаться так!
Залипнув, делаю машинально шаг на ступеньку, чтобы видеть лучше.