Подобно тысяче громов - Кузнецов Сергей Юрьевич. Страница 34

Внезапно захотелось пить. Повернувшись, Антон подошел к крану и включил воду. Попытался набрать в ладони падающие пузырьки, но в конце концов поймал струю ртом. Немного подумав, решил: следует напоить машинку. Вода сливалась в небольшой бассейн, и рядом с ним Антон нашел большую плоскую чашу, уже заполненную радужной переливающейся жидкостью. Когда он вылил воду в распахнутый машинкин рот, она тут же заблестела, словно только этого ей и не хватало, чтобы окончательно обосноваться в этом мире. Что я еще могу для нее сделать? подумал Антон, и тут же пришел ответ: машинка просила бумаги. Он был уверен, что, как в любом благостном галлюцинозе, все нужное само появляется из ниоткуда. Действительно, вскоре нашлась пачка странной бумаги, постоянно меняющей цвет. Антон удивился, откуда в его прошлом такая бумага, но тут же забыл об этом – слишком трудно оказалось засунуть лист в машинку. Когда это, наконец, удалось, Антон снова ударил по клавишам. Нагнувшись к листу, собрался прочесть напечатанное – и внезапно увидел двух странных существ, сидящих на каретке.

Поначалу Антон принял их за тараканов, рыжего и черного, но потом рассмотрел их лица, скорее человеческие, чем насекомые. Выпуклые глаза рыжего смотрели прямо на Антона. Антон замер, глядя, как существа двигаются к нему. Вглядевшись пристальней, он едва не закричал: у рыжего таракана был наглухо зашит рот, а у черного – глаза.

– Простите меня, – сказал Антон, словно был чем-то виноват перед тараканами. И в этот момент увидел, как на бумаге розоватым огнем горят две напечатанные им фразы:

– Что мне делать?

– Задай им вопрос.

Антон перечитал дважды, но лишь когда тараканы коснулись его руки, понял, что от него требуется:

– Кто убил Женю Королеву? – спросил он.

В тот же момент рыжий развернулся и бросился бежать, а черный пополз по руке вверх. При этом взгляд Антона словно отделился от тела, преследуя бегущего таракана. Тот двигался так стремительно, что за ним трудно было угнаться, но Антона не покидало ощущение, что они повторяют хорошо знакомый маршрут. В какой-то момент ему показалось, что он по-прежнему сидит перед пишущей машинкой и кто-то на ухо рассказывает ему о преследовании рыжего таракана.

Антон узнал место, куда тот привел его: усадьба Сидора. Сквозь открытую дверь Жениной комнаты была видна чья-то спина. Человек стоял у секретера. В его руке на секунду блеснул какой-то металлический предмет – и тут же руки будто погрузились в дерево. Когда человек снова вынул их, они были пусты.

Человек повернулся, но Антон не успел рассмотреть лицо – его словно выдернуло из галлюциноза. Он поднимался, будто сквозь толщу воды, стараясь вспомнить, зачем нужно вернуться к реальности.

Что обычно делает человек, вернувшись из галлюциноза? Существовало несколько проверенных способов. Можно лечь спать, судорожно кинуться записывать, звонить друзьям. Но лучше всего – немножко дунуть. Не надо спешить рассказывать другим: впечатления должны отлежаться, сформироваться. Мы все знаем: на самом деле никакого галлюциноза не существует. Существуют только рассказы о нем.

Итак, Антон нашел небольшой кропаль гашиша, разломил и выкурил половинку: вторую решил заныкать на утро. Тошнота окончательно прошла, и даже сведенные мышцы лица отпустило. Ответственность, подумал Антон, много Костя понимает в ответственности. Вот когда ты принимаешь вещество – тогда действительно берешь на себя ответственность. После возвращения комната казалась чужой и незнакомой, хотелось куда-нибудь выйти. Антон позвонил дилеру, но Валера не подошел. Может, сходить в «LSDance»? Нет, ехать в Ясенево не хотелось – и Антон отправился на Петровский бульвар.

Там находился известный всей Москве сквот Петлюры: место для выставок, перформансов, буйных тусовок и танцев до утра. Первый раз Антон побывал здесь полгода назад: пришел обкуренный и полночи медитировал на песню про зайцев, под которую отплясывали пьяные гости. Что за трын-траву они косили, от которой не то что не бывает измены, но вообще – проходит страх? И почему косить ее надо в полночь?

Сквот был забит. Мониторы, которых не было еще месяц назад, переливались цветовыми пятнами – словно привет из недавнего галлюциноза. Как любоваться на такую красоту в неизмененном состоянии сознания, Антон не понимал.

Между тем, посетители Петлюры скорее походили на людей, называющих «травой» укроп, а «грибами» – шампиньоны. Сквот был единственным московским местом, где мирно сосуществовали старая алкогольная и новая психоделическая тусовки: друзья Антона тоже иногда заходили на Петровский – не случайно здесь, по слухам, начинал Компас-Врубель, стоящий нынче у вертушки в «LSDance». Вот и сейчас к Антону подбежал Шиповский, сказал: мы сняли станцию метро, будет круто, сунул приглашение и тут же убежал.

Антон махнул ему рукой и отошел к компьютерному монитору. Сколько Антон ни пытался поймать вибрацию – ничего не выходило. Он снова вернулся мыслями к недавнему путешествию: в Жениной комнате он видел человека, который что-то спрятал в секретере. Какой-то металлический предмет. Наверняка этот человек и был убийцей – но Антон не успел рассмотреть лица.

Психоделическая часть расследования закончена. Вероятно, теперь надо поговорить с каждым из подозреваемых. С кого начать? лениво думал Антон. Ему было все равно – в любом случае он не знал, как лучше подступиться. Здравствуйте, Сидор попросил меня узнать, не убийца ли вы, давайте поговорим.

Перетекающие друг в друга мандельбротовы узоры мерцающих фракталов казались не облаками или разводами на поверхности лужи, а извилинами сошедшего с ума коллективного мозга, текучими и неспособными удержать ни единой мысли. Возможно, этого эффекта и добивался видеохудожник. Антон подумал, что среди множества мест, где можно навсегда затеряться, такой узор – одно из самых странных, и в этот момент кто-то тронул его за рукав.

Он обернулся – перед ним стояла Лера.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

Антон замешкался с ответом, но она уже тащила его за собой, безостановочно говоря про Нам Джун-Пайка и видеоарт, от чего количество английских слов в ее речи увеличилось минимум вдвое.

– Я сюда Ромку привела, – объяснила Лера, словно отвечая на собственный вопрос что ты здесь делаешь? Антон подумал, что речь ее сегодня напоминает монолог, где все вопросы – риторические или обращены к ней самой. – Я считаю, ему надо развеяться.

А мне казалось, Поручик ее любовник, подумал Антон и сказал:

– А, понятно.

– I see, – перевела Лера и окликнула Романа: с бутылкой «Абсолюта» в руке тот стоял во дворе, мрачно глядя на танцующих.

– И как выставка? – спросил он, но на сей раз Лера только махнула рукой и коротко сказала:

– Хуйня.

Они выпили еще и стали танцевать. Антон думал: не знал с кого начать – и, пожалуйста, Роман Григорьев, собственной персоной. Вот что значит правильные вещества. Задай вопрос – получи ответ.

Уже три раза ставили «Песню про зайцев» и два – про медведей и земную ось, Роман и Лера допили бутылку, говорили – надо взять еще. Кто-то искал пани Броню, кто-то говорил, что сквот разгонят, но никто не верил: ведь Петлюра – это навсегда. Антон залез на переднее сиденье «мерседеса», Роман уже попал ключом зажигания в замок, и тут Лера сказала, что не поедет, Ромка пьяный и сейчас все разобьются, и ей finally ни к чему так по-дурацки умирать на любимой native land – и, хлопнув дверью, убежала, крича «такси, такси!», возможно, рассчитывая, что Роман бросится за ней. А он завел машину, буркнул под нос ну и хуй с тобой! – и газанул.

Странное дело, думает Горский, я никогда их не встречал, но Антон столько мне рассказывал, что мне совсем нетрудно их представить: нервного Альперовича, романтичного Онтипенко, русского самурая Сидора, развязного Поручика, полусонного депрессивного Романа. Может, все они живут где-то внутри, как разные части моего внутреннего я? Как бы там ни было, я закрываю глаза и вижу: Роман паркует «мерседес» у подъезда, пошатываясь выходит, непослушными пальцами набирает код…