Трудоголик 2 (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич. Страница 3

— Ах ты…! — рявкнул Богдан и мигом притянул в ладонь здоровенную секиру у кого-то из противников.

Впрочем, махал он ею недолго — снова прошептал что-то — и они рассыпались песком, как сломанные глиняные войны.

— Ладно, попробуем по-другому!

Вокруг моего воздушного пузыря, который переливался плёнкой в метре от меня, зашипело, задымилось что-то. Алгоритм, который я вызвал — или, может, только что интуитивно сочинил? — забирал воздух через плёнку пузыря, но фильтровать его по химическим элементам я не додумался. Через миг глотку и кожу лица обожгло чем-то едким и злым, я зашёлся в кашле, сжался, и начал падать прямо на корпус реактора.

— [Экзекьют фильтрэйшн эйр, млин!]

Я уже догадался, что ругательная частица в конце — это что-то вроде завершающей директивы «done» или кнопки «Enter». Воздух мигом стал чистым.

— Ты чего такой живучий? Мне даже жалко тебя убивать! — услышал я. — Может, передумаешь?

— А мне вот тебя хочется, честно говоря. Ой как хочется!

— Ладно, тогда…

Он не договорил, подпрыгнул и полетел прямо на меня. Вонзился в мой воздушный пузырь, словно таран в неприступную стену, тяжёлые руки обхватили шею. Мой враг, чья Способность позволяла изобрести тысячи разных способов убийства, просто принялся меня душить. На какой-то миг меня больше возмутила неизобретательность, чем сам факт того, что меня пытаются убить.

— Какой ты скучный, чувак! — прохрипел я, а затем добавил. — [Экзекьют дриллинг, ап дирекшын, мув ап, нахрен!]

Я высвободил руку, выставил меч вверх, и мы закрутились волчком, врезаясь стальными макушками в каменный свод бункера.

Враг держался крепко. В полузакрытых глазах уже мелькали белые мошки — было всё сложнее дышать, казалось, чуть-чуть — и откроется знаменитый белый коридор в конце туннеля. Вскоре вокруг нас полетели раскалённые куски гранита, затем комья глины, водоносный песок, зашипевший под невидимым раскаленным сверлом, все это скользило по спинам, плечам и ногам, обдирая их через мою переливчатую брону. Я чувствовал, как хрустят мои рёбра и кости, из моей груди вырвался хриплый стон. Руки моего неприятеля ослабли, но не от боли — похоже, его вестубулярный аппарат не был готов к таким испытаниям. За песком были камни, затем снова глина, затем снова гранит — уже не натуральный, а гранит блоков фундамента.

Треснули и разлетелись в пыль трухлявые многовековые доски перекрытия дворца. Затем треснул потолок, часть стены, затем следующие перекрытия, и, наконец, крыша.

Мы всё ещё летели вверх. Пальцы на моём горле разжались. Я развернулся вниз спиной, резко остановился на высоте в сто метров и выставил руку вперёд, откидывая моего противника вниз.

Он пролетел и рухнул бесформенным куском израненной плоти на землю внутреннего двора заброшенного поместья. С горы я видел, что боевой дирижабль гмоннийцев из государства Шабук всего в полукилометре от нас, а боевые полки движутся по узкой дороге. Я открыл глаза. Силы были на исходе, стало страшно, но я понимал, что упаду, как только моё тело коснётся земли, поэтому удержался и оставил себя в невесомости, шевельнув мизинцем. Пожалуй, я первый раз с открытыми глазами осознанно пользовался своей личной Способностью, а не пользовался подачками Халиба.

Но радости было мало. Тело, казалось, болит целиком, я еле сдерживался, чтобы не стонать от боли. Но самое главное — я чувствовал, что мой враг тоже дышит, и мне надо принять решение. Тяжёлое решение: сжалиться над ним и остаться человеком, или же уничтожить Богдана, в перспективе спасти цивилизацию, но стать чудовищем для самого себя.

Пришла в голову и третья идея. Простая и, в то же время, очевидная — отнести его израненное тело вниз, в капсулу. Положить. Запустить криотемпоральный Алгоритм — наверняка мне хватит умения пусть не сразу, но сделать это. А затем, когда я найду и выясню отношения с Первыми — решим вопрос и с ним.

Но это был не вариант. Это было избегание от проблемы, попытка забыть её и перенести на потом — не этому я учился во время всей своей недолгой профессиональной карьеры. Со стороны ворот уже слышался шум марширующих войск. Ещё пара минут — и выбор совершится без меня. Я завис всего в двух метрах от него, посмотрел в лицо. Глаза приоткрылись, скрюченные переломанные конечности дёргались, и мне казалось, что это конвульсии, но скоро я понял, что он собирает себя. Лицо его и накаченные бицепсы медленно сжимались и молодели, кровавые раны стремительно рубцевались, морщины сходили мелкими струпьями и рассыпались пеплом на ветру. Одежда истончилась и укоротилась, конечности тоже стали короче.

Из пятидесятилетнего мужика он превращался в мальчишку, даже не в подростка — в десятилетнего пацана.

— Давай! Прикончи меня! — послышался тонкий голос. — Замочи, будь мужиком,…! Слабо? Да я… твою мамку…!

Фраза резанула — в ней было что-то родное, что-то подобное я слышал в юности в голосовых чатиках, когда играл в сетевые в шутеры. Может, и с ним тоже играл? Может, мы с ним пересекались где-то? даже не успел спросить, кем он был. И всё же мы похожи с ним. Возможно, так похожи, как никто другой сейчас в этом мире.

Убить ребёнка? Серьёзно? Вот такой вот выбор мне дают?

«Нахрен этот выбор!» — подумалось мне. Но тут я увидел, как на лице Богдана появилась хитрая ухмылка. Совсем взрослая, с нотками безумия. Мол, слабо ли?

В десятке метров от нас послышался скрежет. Бетонная статуя длинного дракона, оплетающая изваяние древнего гмоннийского князя, со скрежетом отсоединилась от фасада. На поверхности проступали шарниры, механизмы. Огромные потрескавшиеся зрачки налились красным и повернулись на меня. Со скрипом, скрежетом, дракон оживал, становясь гигантским роботом.

А над краем стены появился боевой дирижабль. Гулко ухнуло, качнуло, и…

Меня спасли только оставшиеся работать рефлексы. Пушечное ядро пролетело в считанных сантиметрах от головы, разорвавшись рядом с раненым Богданом.

Но ему это было нипочём — кожа снова покрылась блестящим панцирем, как у меня, он бодро встал на ноги и медленно зашагал куда-то в угол усадьбы. Меня же отшвырнуло в сторону, я потерял равновесие и перестал контролировать левитацию. Упал, мигом почувствовав все переломы костей.

Я заорал — дико, безумно, потом попытался войти в обработчик Халиба, чтобы вызвать те немногие заживляющие Алгоритмы на его языке, что я помнил. Но не смог — мой «аккаунт», мой амулет на верёвочке, висящий в кабинете Халиба, был выключен.

— Что, обыграли они тебя, да? — послышался высокий голос Богдана-ребёнка. — Они же скорее всего не тебя хотели прикончить, а меня. Я думаю, про тебя у них ещё не было точного решения, плохой ты или хороший для них. А я — даже для Теодоры списанный материал. Слишком непокорный.

— Я тоже… непокорный, — просипел я и кое-как перевернулся с бока на спину.

Огромный механический дракон шагнул на площадку, с треском ломая кусты. Одна лапа гулко коснулась поверхности, другая. К ней примешался ритмичный стук приближающихся ботинок гмоннийской пехтуры. Они даже не думали пугаться механического дракона, из чего я сделал, что они не то под гипнозом Богдана, не то под прямым руководством кого-то из местных.

— А теперь попытайся представить, что я тоже добрый. Что я не стал тебя сразу убивать сейчас, когда уже понял, что ты ослаб. Хожу тут, как киношный идиот, последние речи толкаю. Последний шанс тебе даю, чувак, в общем. Давай вместе махнём отсюда, а потом уделаем всех, а?

— Дай… дай подумать, а?

— Считаю до десяти… Десять… девять…

— Это, блин, не до десяти, называется, считать, а до нуля, или до одного! — я кое-как хрипло заржал.

Но ржать было не очень — во-первых, дико болели рёбра, во-вторых — вокруг меня тесным кругом встали гмоннийские стрельцы. Они держали пищали, наставленные прямо на меня, и на каждом дуле приделан нехилых размеров штык-нож.

— Восемь…

Зелёный круг возник перед глазами, я махнул пальцем, принимая приглашение. Звонок? Очень вовремя, да, подумалось я. Можно успеть сказать что-нибудь трогательное и слёзодавильное на тему «передайте моему будущему ребёнку, что его отец был хорошим человеком»…