Доводы нежных чувств (СИ) - Завгородняя Яна. Страница 26

К концу лета Джон Коул — успешный предприниматель и теперь уже глава семьи — сошёл с корабля на родной берег. Первым делом он заехал домой, обнял мать, выслушал её стенания и причитания, кои усилились и бурной волной обрушились на новую жертву в лице сына. Затем он отправился в гильдию отчитаться, сдать дела, а на другой день — в тюрьму на встречу с убийцей своего отца.

Дуглас раньше не встречался с ним и, ожидая при очередном вызове кого-то из товарищей, очень удивился, увидев незнакомое лицо. Мужчины сидели друг напротив друга и если облик торговца не менялся и по мимике его нельзя было ничего сказать о чувствах, то сдвинутые брови Дугласа говорили сами за себя.

— Кто вы? — решился спросить он.

— Меня зовут Джон Коул.

Дуглас возвёл глаза к потолку, нервно ухмыляясь.

— Это значит вас мы ждали, оттягивая неизбежное?

Коул не сразу задал свой вопрос, игнорируя сарказм.

— Почему вы его убили?

— В деле всё есть, хватит уже мутить воду! — Дугласу каждый раз было неприятно сообщать причины содеянного, ведь приходилось снова и снова упоминать о том, как чудовищно обошлись с его несчастной подругой.

— Я читал. Вы защищали честь женщины.

— Да, черт возьми! Защищал! — Дуглас повысил голос, отчего немедленно получил тычок дубинкой от конвоира.

— Вы знали, где она работала?

— Да, знал.

— Почему не заставили уйти?

— Вы сейчас издеваетесь? Уведите меня обратно, — он глянул на солдата, стоявшего рядом.

— Стойте, — Джон поднял ладонь. — Я не намерен издеваться над вами и ваша боль мне знакома. Можете не верить, — проговорил он, глядя на надменное выражение лица Дугласа, полное скепсиса. — Если я верно понял, эта женщина вам не безразлична. В таком случае повторю свой вопрос: почему вы не заставили её уйти?

Дуглас закрыл лицо руками, утопая пальцами во взмыленных прядях.

— А что бы я дал ей? У меня мать больная, живём впроголодь. Что мог я делал для неё, но обрекать на нищенское существование на окладе железнодорожного механика — это подло, эгоистично! Так нельзя! Я был бы счастлив, будь она моей, но при этом видел бы каждый день её страдания. Я не имел права, просто не имел права. Понимаете? — Дуглас взглянул в безучастное лицо. — Вы ничего не поминаете! Вы все сволочи! — он снова огрёб дубинкой и сложился пополам.

— Вы механик? — также спокойно поинтересовался Джон.

— Больше нет, меня выгнали, — просипел Дуглас, потирая отбитый бок и кидая злобные взгляды на солдата.

— Хорошо, — постановил мужчина. — Мне нет интереса лишать вас жизни. На суде я буду настаивать на исправительных работах. На Американском континенте строят железнодорожные пути — работы на всю жизнь хватит. При ваших талантах уверен, вы совсем скоро пробьётесь к наименее пыльной должности и имейте в виду, — Коул подался вперёд, — там некому будет заступиться за вас, если вы приметесь за старое.

— Вы сейчас шутите? — голос парня срывался одновременно от боли и от недоумения.

— Отнюдь, мистер Макларен, — не хотел вам говорить сразу, чтобы не обнадёживать зря, ведь решение на суде будут принимать без меня, хоть и с учётом моего скромного мнения. Поддался эмоциям, уж извините. Вы мне понравились. — Коул даже позволил себе улыбнуться уголками губ, — а теперь прощайте.

Мужчина поднялся со своего места и быстро покинул комнату для свиданий. Дуглас ещё несколько секунд сидел, глядя в стену и переваривая услышанное, пока не получил очередной тычок по больному месту, который вернул его в реальность и заставил подняться с места.

Судебное заседание состоялось через неделю. Коллегия судей очень внимательно выслушала доводы Джона Коула о том, что крепкий, сильный парень пригодится в Новом Свете, как толковый железнодорожный рабочий и незачем лишать его жизни. Некоторые из судей — старик Грем и совсем юный выпускник юридического университета Стивенс — не поняли его. В их представлении человек, чьего отца жестоко убили, просто обязан был требовать для преступника самого тяжёлого наказания, но, посовещавшись с прокурором, большинство всё же приняло решение о ссылке.

Вопреки своей горячности, Эмилия Коул не накинулась на Дугласа с кулаками после объявления приговора, зато сын получил от неё самое страшное, по её мнению, наказание — бойкот на неопределённый срок. К сожалению для неё, Джон был уже не ребёнок, а как иначе на него воздействовать, она не знала и даже не пыталась напрягать ради этого рассудок. В общем-то подобное положение нравилось мужчине. Они с родительницей просто сосуществовали под одной крышей, не донимая друг друга лишними разговорами. Это хорошо, когда рядом вынуждены проживать люди, которые совершенно не понимают друг друга.

Джон не стал главой гильдии после смерти отца, однако, попал в совет и теперь мог влиять на принятие решений. Волокита с оформлением и вступлением в должность немного затянулась, но когда наконец всё было закончено, Коул решился осуществить давно задуманное. Пасмурным утром сентябрьского понедельника чёрная повозка, запряжённая парой гнедых, спешно катила в сторону моста на Кэтлуэлл.

Глава 20

Если бы кто-нибудь увидел этим ранним утром Бесс Харди — весёлую вдову недостойного мужа и любимую сестру генерала Леграна — то решил бы, что девушка перебрала лишнего в местном трактире, отдыхая с подругами, а потом, когда все решили расходиться, отправилась продолжать томный вечер в гости к словоохотливому вояке, который, как и она, жаждал продолжения банкета. Так в общем-то оно и было. Спотыкаясь на ступеньках крыльца и поминутно отдувая от лица надоевшую рыжую прядь, девушка нетвёрдым шагом поднялась по лестнице и вошла в дом. Ей очень хотелось не шуметь, но выходило это у неё скверно. В итоге Бесс всё же потеряла равновесие и с грохотом повалилась на пол, увлекая за собой вазу для зонтов.

— Ты что-то рано сегодня, — раздался знакомый и полный сарказма голос. — Прям очень рано — ещё только шесть утра, а ты уже на ногах. Не бережёшь себя.

— Заткнись, Вик, просто заткнись и помоги мне.

Бесс с трудом опёрлась на поданную ей руку, сменила положение и не находя в себе ни сил, ни желания подниматься выше, плюхнулась попой прямо на ковёр в коридоре. Виктор сел рядом с ней, скрестив ноги по-турецки, и с жалостью рассматривал свою заблудшую сестрицу. Не сразу мутный взгляд девушки определил, что брат одет в свой парадный военный мундир, а это могло значить лишь одно — ему вскоре предстояла встреча с премьер-министром. Он протянул ей стакан с водой. Бесс жадно припала губами к его краям и осушила за считанные секунды, после чего с облегчением откинулась спиной на полку прихожей.

— Рассказывай, — коротко потребовал он. — О чем на этот раз будут шептаться у меня за спиной?

— Ой, Вик, да ничего такого! — она махнула рукой. — Посидели с девочками. Чего начинаешь? Иди, куда шёл.

— У меня есть время, не переживай. Так что?

— Ладно, — протянула она, — если ты прям так хочешь знать, расскажу. Слушай, — она повернулась к нему всем телом и принялась сбивчиво рассказывать историю своих похождений, как делала это сотни раз до этого. — У нас новенькая недавно появилась. Так вот, у неё оказывается был парень. Но не то, чтобы прям парень — не важно. А она работала в торговой гильдии. Ну там, где, ну ты понял. Она-то не знала и вот, значит, Дуглас — это парень её — он узнал, что этот толстяк Коул его любимую изнасиловал…

— Это которого зарезали?

— Да, не перебивай. И вот, не выдержал Дуглас её позора — убил козла этого. Так мало того, что убил, потом ещё с повинной явился в полицию и мы все ждали, что его повесят. Лора рыдала, мы все рыдали, кошмар был. Вдовица его, эта сучка, ходила требовала смертной казни, а судьи её не слушали. А когда приехал сынок его — ну этот, который вечно в очках темных ходит — он прям упрашивал суд заменить казнь на ссылку. Мол, парень сильный, чего пропадать, пусть пользу обществу принесёт. Мы все в шоке были. Лора вообще белая как мел стояла, чуть в обморок не падала, держали её.