Доводы нежных чувств (СИ) - Завгородняя Яна. Страница 32

Длинный коридор был освещён не везде. Редкие лампы предназначались, будто бы лишь для того, чтобы не заблудиться в темноте. Лора шла, стараясь не отставать от своего конвоира и не переставала опираться ладонью о каменную стену. Когда наконец они остановились, девушка тяжело вздохнула, с трудом превозмогая желание сесть прямо здесь на каменный пол. Конвоир отворил черную дверь и молча взглянул на Лору. Грубо махнув рукой по направлению в кабинет, он продолжил недружелюбно всматриваться в измученное и осунувшееся лицо до тех пор, пока девушка не пересекла порог комнаты. Когда дверь за ней с грохотом закрылась, Лора снова зажмурилась от боли. Придя в себя через пару секунд, она огляделась без особого интереса, сразу узнав хорошо знакомый ей кабинет следователя.

— Мисс Томсон, садитесь, — услышала она строгий голос, к которому давно привыкла. — Можете выпить воды, плохо выглядите.

Лора с некоторым усилием сконцентрировала взгляд на человеке, который сидел прямо перед ней за широким столом, покрытым зелёной суконной тканью. Внешность его была ничем не примечательна: тёмные короткие волосы, правильные черты лица, карие глаза. Одет мужчина был в чёрный военный мундир. Хотя, при таком тусклом свете нельзя было заявлять об этом с полной уверенностью.

Лора села, безучастно глядя перед собой в одну точку. Воду она не приняла. Голова болела уже настолько, что боль эта вызывала сильную тошноту, отчего даже смотреть на стакан с водой было противно.

— И вот вы снова здесь, — иронично заключил мужчина, отложив дела и внимательно взглянув на девушку. Он пододвинул к себе её личное дело и принялся листать страницы, коих за эти два года накопилось уже довольно много. — Давайте посмотрим. Вас обвиняют в поджоге здания парламента, в нападении на полицейского, вандализме и порче фасадов дома правительства, проникновении на участок для голосования с целью сорвать выборы. Я ничего не забыл? — он взглянул на неё с деланной жалостью в лице.

Лора перевела на него пустой взгляд:

— Маскарад, — проговорила она с трудом.

— Какой маскарад? — он ещё пролистал. — Ах, вы имеете в виду ту выходку, когда вы с вашими подругами, — это слово он проговорил с особым пренебрежением, — переодевшись мужчинами, пытались проникнуть на заседание парламента? Ну, эту глупость мы не берём в расчёт, — он отложил дело. — Вы осознаёте, какими жалкими и нелепыми выглядят ваши потуги на пресловутое равноправие? Вы изо дня в день творите эту ахинею и ждёте, что вас начнут воспринимать всерьёз? Вы действительно считаете, что чего-то добьётесь?

— Полагаю, всё это не зря, — вяло проговорила девушка. — Если раньше нас откровенно игнорировали, то теперь наконец стали замечать.

— Вы ведёте себя как бандитки, у каждой из вас по несколько приводов в полицию. Кто станет доверять принятие важных политических решений шайке больных на голову баб, которые сходят с ума от безделья?! — следователь не скрывал раздражения, так сильно его допекли разборки с суфражистками.

— Насколько я знаю, — отвечала Лора, выждав минуту, — ваша матушка, господин Эрде, недавно вступила в нашу партию. Вы что же и её считаете больной на голову бабой, страдающей от безделья?

— Замолчите! — он подскочил на месте. — Моя мать — почтенная вдова и никогда не опозорит имя семьи связями с таким сбродом! — мужчина гневно смотрела прямо в глаза девушке, которая за время их разговора совсем не изменилась в лице. Её спокойствие одновременно злило мужчину и заставляло держать себя в руках. Он не мог позволить себе избить её, ведь тогда весть о его действиях моментально разнеслась бы по всем светским салонам, а главное — её непременно напечатали бы на первых полосах феминистских газет, которые за последнее время набирали популярность среди всех слоёв населения. Он несколько раз тяжело вздохнул, нависая над своим столом в позе быка, готового кинуться на тореадора, затем произнёс. — За вас внесли залог, Томсон. Снова. Радуйтесь. Я могу надеяться на то, что мы с вами больше не встретимся?

Лора отвела взгляд, уставившись в узкое окно, за которым сияло солнце.

— Это не от меня зависит, господин следователь. Пока всё будет оставаться таким, как оно есть, наши свидания не прекратятся. К несчастью для нас обоих.

— Уходите, — кинул он, резко приземляясь на свой стул. — Вещи свои заберёте у вахтёра. Куда идти, знаете.

Со времени, когда Маргарет Стэнфорд созвала нескольких из своих коллег по прачечной на важный разговор после очередного рабочего дня и общим советом они порешили создать объединение «Женщины за равноправие», произошло немало событий. Изначально девушки и женщины из числа рабочих фабрик выказывали недовольства, касавшиеся неравной по сравнению с рабочими-мужчинами оплаты труда и нагрузки. Они выдвигали требования, заявляли протесты, но, осознав, что их протест даже не пытаются услышать, начали устраивать забастовки. За нарушение дисциплины некоторых из участниц стали показательно наказывать — лишать работы и даже избивать. Тогда объединение поспешило воспользоваться вопиющей наглостью и своими силами девушки принялись издавать листовки, в которых описывали зверства со стороны властей и руководства фабрик по отношению к рабочим-женщинам, которые просто боролись за свои права. Со временем объединение стало пополняться женщинами и девушками разных сословий и положения. Каждая из них рассказывала свою историю, что давало почву для выдвижения новых обвинений и требований. Группа разрасталась, а её участницы теперь не устраивали забастовок, они размахнулись на предложение законопроектов. В списках значился закон о предоставлении женщине права распоряжаться своим имуществом после замужества, о принятии во внимание инициативы женщины при бракоразводном процессе, о домашнем насилии, а также о праве женщин голосовать на выборах. Их не пускали на заседание парламента, а в один из дней, когда группа передала на рассмотрение очередной список проектов законов, председатель с командой парламентариев демонстративно разорвал их документ и выбросил из окна. После этого события начались беспорядки. Женщины всеми силами пытались привлечь внимание к себе и к тем проблемам, которые они транслировали. Они писали свои лозунги на фасадах правительственных зданий, срывали заседания парламента и гильдий, устраивали митинги и пикеты против новых законов, которые противоречили их требованиям и просто ввязывались в драки с полицией, когда сил и терпения не оставалось. Одна из женщин даже осмелилась порезать ножом картину с обнажённой Венерой в Национальной галерее. Свой поступок она объяснила нежеланием мириться с ролью женщин в общественной жизни, которую им навязывали веками. Многие становились завсегдатаями городской тюрьмы в основном по обвинению в хулиганстве, реже — в чём-то более серьёзном. Тогда же в голову Маргарет пришла утопическая по мнению большинства идея — попытаться пройти в парламент, чтобы возыметь реальную силу для решения накопившихся проблем.

Помимо Бесс самопровозглашённая партия обзавелась за эти два года ещё несколькими состоятельными членами, в основном из числа богатых вдов или старых дев, коим посчастливилось не иметь братьев. Эти женщины, если не страдали от несправедливого отношения, то просто сочувствовали подругам. Они совершенно искренне жертвовали огромные суммы на внесения залога за заключенных, на организацию печати регулярных тематических газет, на проведение торжественных встреч с целью привлечения внимания к проблеме среди всех слоёв общества. Эти женщины не всегда вступали в объединение официально и не принимали участие в митингах, которые чаще всего заканчивались разгоном полицией, но как верный и несокрушимый тыл, они раз за разом вытаскивали подруг из передряг для того, чтобы те, передохнув малость, снова бросались в бой.

По направлению к выходу из городской тюрьмы Лора шла в сопровождении дежурного. Он безмолвно повернул ключ в замке, отворил калитку и, дождавшись, когда девушка окажется на другой стороне, также, не проронив ни слова, запер железную дверь. Лора вдыхала свежий воздух и ощущала, как в каждую клеточку её тела возвращается жизнь. Приглядевшись, она заметила вдали экипаж, возле которого активно жестикулируя спорили две женщины. Рядом с ними, прижавшись спиной к облучку, стоял парень и что-то быстро записывал в толстый блокнот. На козлах скучал кучер.