Доводы нежных чувств (СИ) - Завгородняя Яна. Страница 51

— Просто знай это и не забывай, — он улыбнулся.

***

Экипаж катил по центральным улицам столицы, минуя один за другим широкие повороты. Коул, как и обещал, послал за Бьянкой извозчика и с минуты на минуту девушка должна была приехать к нужному месту. Карета остановилась возле крыльца высокого дома, оформленного в стиле греческой классики. Ритмичные колонны фасада напомнили девушке об отчизне и приюте, где прошли не самые лучшие годы её жизни. Она вышла из экипажа. Взойдя по ступеням крыльца, она робко постучалась. Ей тут же открыл дверь смиренного вида долговязый лакей, своим видом натолкнувший на воспоминания о первом визите в корпус горничных два года назад. Лакей принял плащ девушки и жестом пригласил войти. Бьянка покорно шествовала за мужчиной, всё больше проникаясь неприятными воспоминаниями, которые старалась гнать от себя. Когда слуга остановился около одной из многочисленных дверей и легонько толкнул её, Бьянке на секунду показалось, что её привели в другой мир — параллельную реальность, которую кто-то создал в соседней от унылого коридора и таких же апартаментов комнате. Бьянка вошла и оказалась в сказке. Комната была украшена цветами и гирляндами, на светлой мебели восседали игрушки разной величины и степени вычурности, трое детей играли на полу, живо оспаривая победы и проигрыши, а мимо них, громко лая, носился пушистый белый щенок с розовым бантиком на шее. Казалось, он был здесь счастливее всех.

— Бьянка! — взвизгнула Софи и, бросив друзей, кинулась к ней навстречу. — Как я рада, что ты пришла! — счастливая Софи, одетая в красивое голубое платье, крепко обняла девушку.

— С днём рождения, Софи! — Бьянка опустилась на колени, чтобы стать вровень с именинницей. — Возьми, это тебе, — она протянула ребёнку свёрток, украшенный синей лентой. — С наилучшими пожеланиями.

— Спасибо! — пискнула девочка и, взяв гостью за руку, повела в комнату, на ходу укладывая свёрток к другим подаркам.

Бьянка огляделась. Никого больше не было в комнате. Дети играли одни и происходящее казалось таким естественным. Никаких воспитателей, надзирателей. Дети просто веселятся, а за дверью на непредвиденный случай дежурит лакей. Невольно девушка вспомнила игры в приюте, которые приходилось выдумывать на ходу из того, что получалось отыскать под рукой в редкие моменты, когда не нужно было убираться, шить или отчищать от копоти кастрюли на кухне. Ей казалось странным здесь, в этом волшебном уголке счастливого детства вспоминать приют и порядки, царившие там, но она вспоминала и невольно сравнивала, не в силах унять порыв.

— Мы играем в шарики, будешь с нами? — спросила Софи, протягивая Бьянке маленький жёлтый шарик.

— А ты меня научишь? — Бьянка решила не подниматься с пола и теперь сидела на пушистом коврике вместе с детьми.

— Нужно кинуть шарик, и чтобы он попал вон в ту вазу. Победитель получает конфету!

Бьянка улыбалась, но сквозь умильную радость от происходящего ей вспомнилась группа оборванцев, которым требовалось помыться, переодеться и заштопать кое-где брюки, но вместо этого они, набрав камней во дворе после дождя, кидали их в старое ржавое ведро. Они смеялись, им было весело, прямо как сейчас. Только победителю не давали конфет, зато проигравший получал щелбан. Никто не жалел проигравшего.

— Вы уже все конфеты съели! — возмутился парнишка, которому ну никак не удавалось попасть в цель. Бьянка подползла к нему и продемонстрировала пару хитростей, чтобы лучше прицелиться. Бросок, другой и бедолага Стенли всё-таки одолел цель. Последняя конфета досталась ему. Мальчишка ликовал. Они всё продолжали играть и в этих играх Бьянке хотелось чувствовать себя легко и свободно — так было задумано, но у неё не получалось. Когда Софи решила показать театральную постановку с участием себя в качестве прекрасной принцессы, Стенли в качестве отважного принца за неимением других, подруги в качестве волшебной феи, а Бьянки в качестве злого дракона, девушка очень натурально вжилась в роль, превозмогая хандру и нападала на принца со злобным рычанием, чем веселила детей до визгов. В конце концов, когда она очень эффектно повалилась на пол с зажатым под мышкой деревянным мечом, комнату озарил радостный вопль Софи.

— Дядя Джон! — принцесса забыла, что она заперта в высокой башне замка и кинулась к двери в объятия дяди. Неизвестно было, как давно он пришёл. Бьянка только теперь поняла, как несуразно выглядит с зажатым под мышкой мечом, лёжа на полу, а потому, стараясь не привлекать к своей персоне внимания, передала меч храброму рыцарю и поднялась с пола, оправляя юбку и причёску. Раз уж воспоминания одолели её именно сегодня, она не удержалась, возродив в памяти ещё кое-что, глядя со стороны на опрятных детей и элегантного джентльмена, которого они окружили. Бьянка вспомнила, как лохматая оборванка с такими же как она нелепыми созданиями сжимала руками прутья калитки пансиона, за которым такие вот нарядные и чистенькие детишки послушно окружили воспитателя, внемая каждому его слову. Она вспомнила, как её товарищи Рафаэль и Алонсо получили палкой по рукам от сторожа, после чего все разом единой чумазой и неотесанной волной побежали куда-то в сторону, боясь погони и как потом получили розгами от надзирательницы за опоздание к ужину. Видимо, лицо её отразило мрачные мысли потому, что Коул позволил себе оставить детей. Подойдя к девушке он спросил.

— Всё хорошо? — в его голосе звучало волнение.

Бьянка опомнилась и постаралась отогнать неприятные воспоминания.

— Что? Да, всё хорошо. Добрый день, мистер Коул.

— Джон, — поправил он её.

— Джон…

К ним подбежала Софи и, порывисто обнимая дядю, заголосила.

— Ты говорил, что когда вернёшься, будет торт!

Он взял девочку на руки и прижавшись к пухлой щёчке, произнёс.

— Раз говорил, значит, будет.

В этот миг дверь открылась, и тот же лакей с непробиваемым лицом вкатил в комнату невероятного вида композицию, похожую больше на кукольный домик, чем на что-то съедобное. На макушке сложной конструкции высились свечи, их было семь. Дети запели традиционную для дня рождения песенку и под дружные аплодисменты Софи задула свечи. Бьянка понимала, как сильно рисковала испортить своей кислой миной этот светлый праздник, отчего готова была прибить сама себя. Она не имела права страдать тут и всё сильнее натягивала на лицо выражение радости до тех пор, пока её не окликнули.

— Давайте выйдем, — девушка, опомнившись, вздрогнула. Не дожидаясь её реакции, Коул мягко подхватил её под руку и повёл к двери.

— Но Софи обидится, — попыталась она возмутиться.

— Мы им не нужны, у них есть торт, — выдал Джон аргумент, с которым трудно было поспорить.

Мужчина и девушка вышли. Бесшумно прикрыв за собой дверь, Джон поравнялся с Бьянкой и повёл её куда-то по длинному коридору. Попавшемуся на пути лакею, по виду совсем не отличавшемуся от предыдущего, он отдал несколько распоряжений на ходу и, остановившись у одной из дверей, отворил её, пропуская спутницу пройти первой. На смену тревожной недоверчивости, возникавшей каждый раз в присутствии этого человека, Бьянка испытала непривычное безразличие ко всему. Она молча проследовала в кабинет и остановилась посреди комнаты, глядя прямо перед собой.

Джон прошёл к своему столу, развернулся и присел на его край, оказавшись прямо перед девушкой.

— Что с вами, Бьянка? — спросил он.

— Я позволила себе поддаться унынию, не имея на это никакого права. Я не должна была приходить сегодня, — заключила она.

— Вы бы позволили себе разочаровать ребёнка, который вас боготворит?

— С чего вы взяли, что она меня боготворит? Мне думается, я для неё лишь временное увлечение, — её слова означали буквально то, что она говорила и не несли скрытого смысла. Джон понял это по скорбной интонации. — Я никогда не прощу себе всех тех гадких ощущений, которые испытала на её празднике. Если бы вы меня не увели, я бы точно всё испортила. Это недопустимо.

— Почему?

— Потому, что я педагог и не имею права… — она запнулась.