Полёт совиного пёрышка (СИ) - Предгорная Арина. Страница 31

– Что ж, ещё одна попытка не удалась, – констатировала я. – Можно возвращаться домой?

– Надо что-то делать с твоими провалами памяти, а то ты так скоро забудешь, кто я такой, – пробормотал муж.

– На этот случай у меня есть твой портрет в одном из кабинетов замка, – криво усмехнулась я.

– Что?..

– Здесь становится холодно, – громче сказала я.

Мне было немного странно: чаще всего Верген командовал не терпящим возражений тоном, а сейчас, после яркого приступа недомогания, как будто бы суетился, выказывал несвойственную ему нерешительность.

– Да, тебе надо в тепло. Тебе лучше? Хочешь, прогуляемся немного? Раз уж всё так вышло… Не спеши расстраиваться, Герта, не Конрин, так кто-нибудь другой обязательно, непременно увидит, что с тобой. Я не оставлю попыток.

Поддерживая меня под локоть, Верген направился к выходу из парка.

– Сколько ты ему заплатил за приём? – полюбопытствовала я, уверенная, что не скажет.

– Да какая разница! Так что, хочешь пройтись? Можем зайти в ресторанчик на площади, пообедать не торопясь. Ты ведь совсем нигде не бываешь, возможно, тебе захо…

Какая ошеломительная щедрость! Будто обедом можно убрать горечь дурных новостей.

– Я хочу домой, Верген. Провести оставшееся время с тётей, если ты не против.

***

Ализарда огорчилась страшно, даже больше моего, особенно на несвоевременное проявление недуга. О Конрине высказывалась сдержанно и деликатно, но сомнения в его компетентности так и витали в воздухе.

– Не вешай нос, ласточка! В одном я с твоим невыносимым мужем готова согласиться: если не этот маг, то обязательно сыщется другой, тот, который сумеет тебе помочь.

Я покивала примирительно, чтобы не расстраивать тётушку ещё сильнее. Голова немного побаливала, несмотря на принятый дома целебный отвар. Верген объявил нам обеим, что завтра повезёт меня обратно в замок, стало быть, и Ализарде нужно закругляться с визитом и возвращаться в Гельдерт. Лиз фыркнула, никак не обижаясь на его выпад: о хороших манерах моего мужа она давно была невысокого мнения. Однако общество своё муж не стремился навязывать, быстро удалился в свою лабораторию, оборудованную внизу, вновь дав нам возможность провести вместе последние часы. Я бы предложила прогуляться возле дома, но слишком холодный пронизывающий ветер мешал получить от прогулки хоть какое-то удовольствие, и мы остались в тепле, расположились в гостевой спальне тёти. Я поделилась с ней своими подозрениями, которые не могли не возникнуть там, в парке, когда я пришла в себя.

– Если он всё-таки что-то подмешивает в мою еду или напитки? – покусала губу я, смутно жалея, что даю впечатлительной женщине новый повод для волнения.

Ализарда мяла нервными пальцами кружевной платочек. Когда-то я уже озвучивала ей подобные мысли.

– Да, всё это очень странно, – хмурясь, согласилась она. – И страшно. Но я ела и пила всё то же самое, что и ты. И твою, и мою тарелки наполняли из общей посуды. И Вергену, к слову, тоже… Чай за завтраком, опять же… А я себя нормально чувствую. А в замке твой муж и вовсе бывает редко-редко, тогда как твои приступы… Не знаю, что и думать, ласточка. Но я тоже считаю, что твоё недомогание выглядело крайне подозрительно.

– Вот и я не знаю, – помрачнела я. – Бросать ему в лицо подобные обвинения, не имея доказательств, крайне глупо. – И приступы эти довольно редки. Если бы он хотел… словом, он уже давно мог избавиться от меня, а не растягивать этот непонятный процесс.

– Что ты такое говоришь, Дэри! – всплеснула руками тётя, роняя платочек.

Мы ещё долго переговаривались вполголоса, строя самые разные предположения, снова затронули тему моего побега как единственное правильное решение.

– Как жаль, что он не хочет отпустить тебя жить ко мне, – в который раз посетовала Лиз. – Не пришлось бы планировать никакой побег.

Было бы наилучшим вариантом, хотя жить в столице, под носом у императорской семейки, погубившей мою семью… С другой стороны, у меня другое лицо, документы на новое имя… Я потёрла зудящее запястье: непривлекательный для жизни Гельдерт оставался несбыточной мечтой.

Было ещё не поздно, когда я пошла к себе. Служанка должна была помочь с укладыванием вещей, но я хотела лично убедиться, что всё сделано как надо и ничего не забыто. Шоколад для вельвинда, опять же, поаккуратнее упаковать, чтобы не помялся в пути…

– …аккуратнее! – донёсся до меня змеиный шёпот Вергена. – Что на тебя нашло, идиот! За что я тебе жалованье плачу, вот за такую топорную работу?!

Я притормозила, вслушалась в полумрак коридора. Муж и тут экономил на освещении; в дверях своей комнаты он отчитывал опустившего голову лакея.

– Виноват, дэйн Уинблейр, – бесстрастно отозвался Уэлт. – Я буду осторожнее, обещаю.

– Что случилось? – спросила из темноты я.

Верген резко повернул голову в мою сторону.

***

Глава 11.2

Скривился, будто напомнил о себе ненадолго утихший ноющий зуб. Лакей переступил с ноги на ногу.

– Бестолочь! – не успокаивался муж.

Уэлт то ли ещё ниже склонил голову, то ли обозначил кивок.

– Я могу идти? – очень вежливо и слегка виновато попросил он.

– Иди. Всё, что ты испортил, я вычту из твоего жалованья.

Лакей поднял глаза на хозяина, и мне почудилось во взгляде недоумение.

– И не смей на меня так зыркать! Иди! И прибери там за собой!

– Простите меня, дэйн Уинблейр.

Уэлт расправил плечи, выпрямил спину и проплыл мимо меня к лестнице. А я уставилась на пышущего гневом Вергена.

– Что он натворил?

На моей памяти (которой, впрочем, я не вполне могла доверять), отчитывал слугу муж всего раз, уже и не помню, за что. В остальном претензий к службе лакея не находилось; исполнительный, пунктуальный, быстрый и ловкий, он устраивал Вергена во всём.

– Испортил мне сегодняшнюю партию зелья, дубина эдакая. Не вовремя снял с огня и, мало того, стал разливать по пузырькам и один разбил!

– Не знала, что Уэлт ассистирует тебе в лаборатории.

– Больше не будет, – зло прошипел муж. – До этого случая мне казалось, он вполне аккуратен и осторожен, внимательно слушает, скрупулёзно выполняет. Но теперь очевидно, такие задания не для него. Зелье пришлось вылить, нескольких компонентов для новой партии у меня нет, нужно докупать, но всё это придётся отложить на время. Сначала отвезу тебя обратно, потом уже займусь заказом... Тебе лучше? Может, тебе следует пораньше лечь спать? Или…ты ко мне шла?

Я дёрнулась при виде улыбочки, проступившей на его лице. Ох, ррох, как выражается один тощий альнардец, что бы оно ни значило.

– Не к тебе, – я отвела глаза в сторону. – Меня привлекла ваша перепалка, удивилась, как ты своего слугу распекаешь. Обычно ты им доволен.

Я почувствовала на себе взгляд Вергена, оценивающий и липкий, и взмолилась про себя, чтобы ему не пришло в голову потребовать повторения вчерашней ночи. Остро пожалела, что высунулась, привлекла внимание. Ну ругал и ругал, мне-то что?

– Я буду доволен, когда этот криворукий идиот возместит мне ущерб. Иди отдыхать, Герта. Я собираюсь покопаться в записях, надо проверить и доработать формулу… ладно, тебе это не интересно.

Я спешно отступила назад, опустив пожелания доброй ночи и прочую неискреннюю вежливость. Это давно никому не нужно. Но вернулась не к себе, а тихо проскользнула вниз, в библиотеку, намереваясь отобрать для себя книги. Читать я любила, но не жаловала модные дамские романы, где героини сплошь жеманные кокетки, кавалеры высоки, широкоплечи, суровы и скупы на комплименты, а любовь возвышенная и неземная. Верген привозил в замок только такое, пустое и не запоминающееся. И, хотя сам он ничего не читал, библиотеку имел обширную, любил при случае прихвастнуть ценными экземплярами книг.

Я прошла к самому дальнему шкафу, принялась изучать содержимое полок.

В конце коридора Верген устроил свою лабораторию, хотя для маленького помещения с окном высоко над полом это определение было слишком громким. Узкий шкаф от пола до потолка, стол от стены до стены и несколько полок, вот и всё, что там поместилось. Два взрослых человека поворачивались там с трудом, неудивительно, если Уэлт сделал неловкое движение и что-то разбил. И не слишком виноватым выглядел, хотя с наказанием безропотно согласился. Не нравился он мне, несмотря на безупречную службу, внимательность, опрятный внешний вид, отсутствие нарочитой угодливости, которая меня в слугах раздражала. Слуги в доме, к слову, косились на меня с неприятной жалостью и несколько кривеньких непонятных улыбочек я заметила. Уэлт нет, ничего подобного в мой адрес не позволял, но не располагал к себе и всё тут.