Полёт совиного пёрышка (СИ) - Предгорная Арина. Страница 39

– Я не верю, – сказала я, придвинувшись по покрывалу немного ближе к Рене. Положила ладонь на его плечо, легонько погладила. – Не верю, что тебя вычеркнули из семьи. Возможно, причина в другом.

– Возможно, – безразлично согласился птиц. – А тебе бы могло понравиться в Альнарде.

– Вероятно, – не стала спорить я.

Прямо сейчас мне бы могло понравиться где угодно, лишь бы вне замковых стен. Весной наш красивый парк преображался, но всё же это была искусственно созданная красота, а мне хотелось… настоящей, нетронутой природы, что ли? Пробежаться по покрывшемуся молодой мягкой травкой лугу, услышать звонкое журчание лесного ручья, пение птиц, почувствовать, как весенний ветер бьёт в лицо. Или пройтись самой, без надзора, по улочкам какого-нибудь милого уютного городка, вон хоть того же Дасса, заглянуть в чистенькие аккуратные дворики через невысокую изгородь, зная, что никакой Уэлт не тащится позади с мученическим выражением лица.

Вздохнув, я переместилась к краю постели, намереваясь встать и принести ещё чая. Скорее всего, он почти остыл, но я теперь умела подогревать напиток прямо в чашке, так что… Иногда чай и душистые травы в нём – лучший способ поднять настроение загрустившему другу. Крепко сжав пёрышко в руке, чтобы не унесло случайным порывом сквозняка, я сделала шаг. И, почему-то потеряв опору под ногами, упала в пустоту. Кажется, что-то выкрикнул Рене, а я, падая и падая, не понимала, почему всё не приближается пол, почему перед глазами темно, и судорожно выставила перед собой руки. Голос пропал, ни крика, ни вдоха; одна надежда, что Рене успеет поймать, прежде чем я рухну на каменный пол. Но рухнула я на что-то менее твёрдое, нежели камень, а ладоней коснулось нечто мягкое, нежное и прохладное. Трава. Вздрогнув, я открыла глаза.

***

Глава 13.1

Определённо трава. Молодая весенняя травка, тоненькая и нежная. Либо новый приступ игр разума и я перестала отличать иллюзии от яви. Я погладила маленькие, с палец, колкие травинки: ладонь защекотало. Ветер щенком крутился вокруг, дул в лицо, норовил распахнуть наброшенную на плечи шаль. Так реалистично. Или я всего лишь запуталась в оборках юбки и упала, ударившись головой и на самом деле лежу в своей комнате на полу, а над моим бессознательным телом суетится Рене, пытается привести в чувство?

Рене!

Я поднялась, огляделась, ощупала голову. Никаких шишек, только подколотые десятком шпилек волосы немного растрепались и заколка, которой я украсила высокий пышный узел, слабо держалась на прядях. Я прикрепила её покрепче, а сама всё крутила головой, озиралась со всё возрастающим изумлением.

Глаза недоверчиво смотрели на покрытой травкой лужок, поросшие низеньким кустарником холмы в стороне, извилистую линию речушки в отдалении – я видела её сизо-серебристым лезвием. Валуны, частично покрытые мхом, небрежно разбросанные исполинской рукой, не иначе как того самого уснувшего великана. И знакомые очертания Бейгорских гор, на расстоянии казавшиеся синими. Я поморгала и не удержалась, ущипнула себя, хотя видела окружающий пейзаж ясно и чётко, слишком хорошо различала и звуки природы, и запахи. Поморщилась от боли: перестаралась. На руке остался след, и я рассеянно потирала его пальцем, пока пыталась сообразить, что произошло. Немного помявшееся от чрезмерного сдавливания птичье пёрышко сунула в глубокий карман юбки.

Как бы меня сюда не переместило, но переместило одну, без альнардца. Вот оно, самое заветное, выстраданное, воплотившееся желание. Кажется, воплотившееся: непостижимым образом на меня свалилась свобода! Бейгор-Хейл достаточно далеко (всё относительно, если я верно сориентировалась, то к вечеру бодрым шагом могу дойти до замковых ворот), настроенную против меня защиту я каким-то образом обошла, Верген в неведении, я могу бежать! Вот так, как есть: в домашнем платье, домашних же туфлях, для тепла укутанная в связанную собственными руками шаль. И что делать дальше, я не представляла.

Я опустила ладонь в карман, коснулась пера и следом пальцы нащупали небольшой кругляш. Вытянула серебряную монету, невесело усмехнулась. Веринг, последняя добыча Рене, которую я не успела убрать в тайничок. Лучше чем ничего. И ничтожно мало для той, над чьей головой всё ещё висел топор палача, пусть лицо давно изменено, а настоящий цвет волос и глаз я и не помнила. Один веринг – это две-три ночи в скромной комнате придорожного трактира, с очень простым ужином и кувшином воды для умывания. Если повезёт, то хватит ещё на небольшой отрезок пути в дорожном экипаже на пять-шесть пассажиров. А потом придёт время принимать зелья, оставшиеся в шкафчике, на дверце которого иногда забавы ради катался маленький сыч. Дверца скрипела, я шугала расшалившуюся птицу, а та косила в мою сторону ярким жёлтым глазом и, казалось, посмеивалась.

Так, Дэри, спокойно, не надо паниковать!

Но куда дальше-то?! И, главное, где сейчас мой сыч?! Бросить Рене я не могла никак. Он придерживался непреложного правила: соблюдение тайны и осторожность. Не показываться людям на глаза, не шуметь, не покидать пределов моей спальни. Но, судя по всему, я исчезла из спальни вникуда прямо на его глазах, и станет ли он держаться за эти правила в такой ситуации, я не бралась предугадать. О последствиях столкновения вельвинда с кем-либо из слуг я боялась думать.

Я продолжала осматриваться, но мысли крутились одна сложнее другой. Если благоразумия Рене хватит, чтобы дождаться окончания человеческого периода, то птичкой он точно не станет сидеть в комнате, тем более при открытом окне. И в каком направлении он бросится на поиски? Вот такая моя свобода: в полном неверии происходящего и растерянности. В предыдущий свой побег я не терялась, а старалась как можно быстрее увеличить расстояние между собой и мужем, пересаживалась из одного транспортного средства в другое, ночевала в дороге, старалась поменьше останавливаться на постоялых дворах. Но тогда я была одна, и прихватила при побеге и деньги, и зелья – столько, сколько было в тот момент при себе.

Не паниковать!..

Я побрела через лужок, припоминая, что где-то невдалеке, правее, должна проходить дорога. Если держаться её, можно дойти и до Бейгорлауна, или… в Дасс. Едва в памяти всплыло название карабкающегося через холм городка, из хаотично мечущихся мыслей нарисовался план. Рано бежать, Дэри, как бы не пьянила воля. Нужно забрать Рене, разыскать и забрать. Нужны деньги, хоть какой-нибудь минимум одежды, документы, лекарства. При самом хорошем раскладе я собиралась раздобыть и рецепт этих снадобий, у Кольма и Вергена он наверняка был. Я уже пыталась, несколько месяцев назад, когда муж посещал Бейгор-Хейл, прихватив с собой лекаря. Пользуясь тем, что Кольм отправился на прогулку, умирая от ужаса быть обнаруженной, обыскала его комнату, но никаких записей не нашла. Вопросы невзначай результата тоже не дали, я полагала, что рецепта не могло не быть. В самом крайнем случае после того, как мы с сычиком убежим снова, я собиралась обратиться к другому лекарю, предоставив ему образцы своих снадобий, чтобы он изготовил по ним новую порцию.

Так… Всё это позже. Сейчас мне нужно как можно скорее попасть в Дасс – там, насколько я знала, была публичная библиотека, маленькая, но тоже могла содержать нужные мне сведения. А именно – реестр магов. Да, пожалуй, так. Начну хотя бы с этого, а после наберусь смелости и найму повозку до Бейгорлауна. Веринга должно хватить с лихвой. Как я буду возвращаться в замок под потрясёнными очами привратника-надзирателя, старалась пока не думать. Лишь бы Рене не натворил дел, а дождался моего возвращения, птицей ли, человеком ли! Чувствуя, как дрожат коленки, я вышла к дороге, но шагала, то и дело озираясь: насколько в этих краях было безопасно, не промышляли ли грабежом и разбоем, понятия не имела. Поддалась опасениям и свернула с дороги в протянувшийся рядом лесок, и как раз вовремя: позади послышался размеренный цокот копыт. Я юркнула в едва покрывшиеся нежной листвой заросли и оттуда выглянула на дорогу. Сердце билось испуганной птичкой, а я старалась дышать как можно спокойнее: вздрагивая от каждого шороха, я далеко не уйду.