Полёт совиного пёрышка (СИ) - Предгорная Арина. Страница 43

Сил подняться и пересесть в кресло или на кровать не осталось; подумалось почему-то, что принимать новую окружающую действительность нужно непременно не на полу, но я только откинула голову на краешек кровати и прикрыла глаза, чувствуя, как на смену оцепенению приходит дрожь пополам с ознобом.

– Р… Р-рене, ты где? – тихонько позвала я.

Клетка была пуста.

Глава 14.1

Время шло, надо было выйти, разведать обстановку, узнать, хватились ли меня, а я всё сидела, таращилась на содержимое собственного кармана и думала, думала, пытаясь хоть как-то увязать произошедшее, найти приключению простое и разумное объяснение. Меня считали душевнобольной – это самое-самое простое и логичное, но всё внутри бунтовало против понимающе-снисходительных взглядов и кривых улыбок.

И где моя птица?

Я сползла с кровати, прошлась по комнате, заглянула за оба кресла, за ширму – одежды, что на несколько часов носил Рене, не было. Я похолодела. Безумец, неужели рискнул быть замеченным домочадцами?! Но, судя по стрелкам на часах, его время уже кончилось! Трясущимися руками спрятала тряпицу с булкой и деньги и выскочила из спальни. Напрасно, Рене, напрасно! Если я сама не могла принять то, каким образом исчезла из замка, то он-то как догадается, где меня искать? Я летела по коридорам, заглядывая во все ниши и тёмные закутки: высматривала одежду. Велейна-заступница, сделай так, чтобы я нашла вещи этого упрямого вельвинда первой! Я открывала и двери немногочисленных незапертых комнат: вдруг он, почувствовав приближающийся оборот, поспешил скрыться в одной из них, но осмотр помещений не приносил желаемого результата. За страхом обнаружения Рене слугами я забыла о голоде. Надо посмотреть на галерее, где любил бывать сыч и не любили находиться слуги. Я поспешно повернула к лестнице и почти врезалась в замковую экономку. Яоле обзор загораживала внушительная стопка накрахмаленных салфеток и аккуратно сложенных полотенец, которые она держала в руках. Я проворно отшагнула, дабы вздрогнувшая женщина не обрушила всю эту чистенькую выглаженную бельевую башню на меня. Яола вскрикнула, пошатнулась, но устояла на ногах. А, увидев меня, немедленно принялась отчитывать.

– Да что же вы носитесь, как не подобает воспитанной дэйне! И пугаете! Что за глупые шутки, дэйна Уинблейр!

– И в мыслях не было над тобой подшучивать, Яола.

– Оно и видно! Где вы были, дэйна? Мы с ног сбились, разыскивая вас!

А вот это очень плохо. Я подавила настырное желание облизать губы и поправить растрепавшиеся волосы. Только перехватила концы шали, не дав ей ускользнуть с плеч. Спину ровно, подбородок повыше и следить за голосом, ни в коем случае не блеять!

– А что случилась, Яола? – подражая манере Ализарды, неторопливо и негромко проговорила я.

И чуть прищурилась, глядя прямо в лицо пышущей недовольством экономке.

– Так обед вам накрыли ещё часа два тому, а вас нет и нет! Спальня заперта, а я… – тут Яола запнулась. – И в библиотеке не нашли вас! Где вы прятались?! Рута старалась, готовила, чтоб всё, значит, горяченькое и свежее, а вы такое неуважение к её…

– Ты забываешься, Яола, – оборвала я экономку самым холодным тоном, на который была способна, который слышала у Лиз.

Вергену об этом говорить бесполезно, он сам дозволил прислуге обращаться с хозяйкой Бейгор-Хейла вот так. Точнее, хозяйкой по праву считалась тётя, но жила-то тут я. Верген не помощник поставить зарвавшихся нахалок на место, и подобного не умела я, не приходилось в доме родителей терпеть подобное отношение. Дома… Мне казалось, дома меня все любили. Кухарка готовила самые любимые блюда, гувернантка с удовольствием удовлетворяла неуёмное любопытство, отвечая на сотни вопросов, горничная сооружала из моих волос изумительные причёски, а из садовых цветов потрясающе красивые букеты, так украшавшие наши комнаты… Я моргнула, прогоняя воспоминания. У девочки Гердерии не было нужды отчитывать слуг. И в здоровом рассудке той девочки никто не сомневался.

Я продолжала смотреть на Яолу, ожидая от неё чего угодно: всплеска раздражения, нотаций, насмешек, напоминаний, что взрослая Гердерия-Гертана нуждается в особом присмотре…

– Простите, дэйна Уинблейр, – пробормотала экономка, склоняя голову.

Я старательно выгнула бровь, не уверенная, что моё лицо выражает хоть немного высокомерия. А вот надо было сразу, с первых дней!..

– В саду тоже смотрели, Яола? – полюбопытствовала я, ужасаясь собственному блефу.

А если да? Если весь замок перетряхнули до последнего камушка? За пару часов, конечно, нереально, но кто их знает!

– Саркена посылали, он искал, – поспешно кивнула экономка, а стопка салфеток и полотенец в её руках дрогнула.

Неудобно держать, надо отпустить бедную женщину.

– Плохо искал, значит.

И перед Рутой неудобно, она действительно всегда старалась…

– Простите, дэйна. Погода хорошая, тепло, понятное дело, вы на прогулке забыли о времени. Только туфельки-то что ж не переобули, вон запачкали как, – непривычно мягко укорила Яола.

Я скрипнула зубами, но на обувь покосилась. Раз не только я вижу следы земли и дорожную пыль на подоле… Посторонилась, давая экономке возможность беспрепятственно пройти. На кухню потом загляну. Извинюсь перед кухаркой, попрошу горячего бульона и чего-нибудь мясного. Потом, сначала сычик.

Брошенный ком одежды я нашла в глубокой нише возле лестницы, ведущей на внешнюю галерею. Хоть немного осторожности сумасшедший альнардец проявил, успел добраться до неприметного уголка! Но где теперь летал сыч, неизвестно. Высматривал ли он меня только в пределах замка, или полетел дальше, в направлении, известном лишь ему? В этот момент я остро завидовала людям, способным чувствовать друг друга на расстоянии. Как бы мне этот дар сейчас пригодился! Надо выйти в сад, поискать сычика там, пусть я и была почти уверена, что в замке его нет, но просто ждать не могла. Я собрала вещи, сложила поплотнее, прикрыла шалью и пронесла к себе, то и дело оглядываясь. К счастью, больше никаких слуг по пути не попалось. Едва я запихнула одежду в ящик комода, в дверь постучали и на пороге появилась Нальда с подносом.

– Ваш обед, дэйна Гертана.

Что ж, пять минут на еду я всё же выделю: желудок, получивший лишь кусок булки, снова напомнил о себе. Я кивнула, позволяя женщине расставить на столике тарелки с едой, и заперла за ней дверь. Достала спрятанную булку из Дасса, положила в корзиночку с хлебом: надо доесть. За всеми тревогами и беготнёй по замку не сразу вспомнила, что так и не привела себя в порядок, но перед выходом на улицу надевать чистое платье не видела смысла, ограничилась просто мытьём рук да приготовила другую обувь. Вернулась за стол, подвинула поближе тарелку с супом, быстро принялась за еду, едва не обжигаясь: Рута расстаралась, подогрела как следует остывшее блюдо. Только потянулась за булкой – что-то шустрое и маленькое ворвалось в приоткрытое окно и спикировало на подлокотник кресла. Уши пронзил целый набор возмущённых звуков, от свистящего шипения до клёкота.

– Рене! – обрадовалась я, сгребла сычика обеими ладонями и прижала к себе.

Клёкот захлебнулся. Я погладила пёструю голову и приоткрытый клюв, заглянула в круглые птичьи глаза.

– Как хорошо, что ты вернулся! Мне нужно столько тебе рассказать, даже не знаю, с чего начать…

Но начала я всё-таки с тушёных овощей, которыми угостила взъерошенного, явно переволновавшегося, испуганного пернатого друга. Так, не покидая моих колен, прикармливаемый с рук, но дав и мне возможность перекусить, Рене приготовился слушать.

***

Глава 14.2

Многое бы я сейчас отдала за то, чтобы напротив меня, покачивая в руках кружку с травяным напитком, сидел человек. Слушал, хмурясь и покусывая губу, постукивал чуть загнутыми тёмными ногтями по стенкам кружки, вставлял свои реплики на двух языках, поминал таинственного рроха на третьем! Но приходилось ждать его выводов несколько бесконечно длинных дней, призывая на помощь всё доступное терпение. Которого, оказывается, у меня гораздо меньше, чем полагала до сих пор. Внутри меня закрутилось узлом, вибрировало, задевая нервы, желание немедленно разобраться в природе произошедшего, оно же не давало спокойно сидеть на месте: то и дело я вскакивала и мерила комнату размашистыми шагами, наплевав на осанку и вбитую с детства привычку двигаться с истинно женской грацией, неторопливо и изящно. Какое там, когда такое творится!..Сычик в конце концов перепорхнул со стола мне на колени, таким образом вынудив беспокойную меня остаться в кресле, но я немедленно положила ладонь на маленькую птичью голову и принялась почёсывать и поглаживать, словно не птица под рукой, а мягкий котёнок. Рене не возражал, а прикосновения к гладким перьям немного успокаивали.