Жестокое желание (ЛП) - Джеймс М. Р.. Страница 12

Он усмехается.

— Конечно. И я позвоню в полицию. Думаешь, они поверят, что эти часы принадлежат тебе?

Гнев разгорается все сильнее, но его прорезает резкий толчок страха. Я сжимаю губы, чтобы они не дрожали, но мужчина, должно быть, видит, как расширились мои глаза. Он неприятно ухмыляется.

— Я так и думал. Сто пятьдесят, и это мое последнее предложение. Или я вызову полицию, и никто из нас не получит ни часов, ни денег. Но я получу удовольствие, наблюдая, как ты выкручиваешься.

В уголках моих глаз заблестели слезы, и меня захлестнула волна усталости. Богатые или бедные, привлекательные или уродливые, кажется, что мужчины, которые появляются в моей жизни, в конечном итоге все одинаковы. Они получают удовольствие от того, что наблюдают за унижением женщины, получая от этого больше, чем могут дать любые деньги. Альфио, мой хозяин, этот мужчина — все они получают удовольствие от того, что унижают женщин и пользуются обстоятельствами, в которых те оказались.

Хотя Альфио, я полагаю, уже в прошедшем времени. Это меня немного утешает.

— Ладно, — наконец признаю поражение, и потому, что не верю, что мужчина блефует, и потому, что у меня нет времени. Я действительно украла часы, и если он позвонит в полицию, то, это без сомнения, станет объектом расследования, которое может привести к Альфио. Осложнения, которые могут возникнуть из-за этого, не говоря уже о том, что может случиться с Ники, — просто немыслимы.

И я не могу снова опоздать в студию. Если я не продам этому человеку, то не получу сегодня ничего от часов. Даже сто пятьдесят, это та сумма, которую мне не придется пытаться заработать на работе сегодня вечером.

Мужчина улыбается, явно довольный и покупкой, и успехом своего обращения со мной.

— Видишь? Я знал, что ты придешь в себя. Вот, пожалуйста. — Он отделяет деньги от перевязанного рулона наличности и протягивает их мне. — Можешь пересчитать, если хочешь. Здесь все.

Я так и делаю просто потому, что не верю, что он не обманет меня еще больше. Краем глаза я вижу, как он забирает часы, и, когда они исчезают за прилавком, я чувствую очередную волну поражения. Часы исчезли, а вместе с ними исчез и любой шанс использовать их для улучшения нашего с Ники положения.

Я должна что-то придумать, и как можно скорее.

Деньги на месте, и я кладу их в сумочку. Не став благодарить его — он этого не заслуживает, — я поспешно выхожу из магазина. Я не смотрю ни на кого на улице, не желая привлекать внимание, и иду к следующей автобусной остановке, где можно сесть на попутку в направлении моей студии.

У меня как раз достаточно времени, чтобы добраться туда. Я откидываюсь на спинку автобусного сиденья, закрываю глаза и стараюсь не вдыхать запахи затхлой обивки, перекусов и теплых тел. Я уже вымоталась, а мой день только начался. Мне еще нужно наверстать пропущенное время, сходить на свою обычную тренировку, а потом успеть на работу этим вечером, чтобы станцевать все заново, на этот раз в совершенно другой атмосфере.

Я знаю, зачем я это делаю. Я знаю, что это того стоит. Но больше всего мне хочется, чтобы все стало немного проще.

Хоть ненадолго.

***

Рашель, одна из моих подруг по кордебалету, уже в студии, когда я пришла. Я переодеваюсь в купальник и трико и сажусь на пол в тренировочном зале, чтобы зашнуровать пуанты. Рашель разминается на барре, и она ярко улыбается мне, когда я вхожу.

— Мила! Ты сегодня рано.

— Мне нужно наверстать время. Аннализа наехала на меня за то, что я пропустила вчерашний день, чтобы отвезти Ники на терапию.

Рашель скорчила гримасу.

— Она найдет предлог, чтобы придраться к кому угодно по любому поводу. Не принимай это на свой счет.

— Я стараюсь этого не делать. — Я оглядываюсь на нее. — А ты что так рано?

Она застонала.

— То же самое, пропущу тренировку. Мне пришлось взять дополнительную смену на работе.

Я далеко не единственная в кордебалете, кому приходится работать на второй работе или решать финансовые проблемы. В балете не очень хорошо платят, даже на таком уровне, даже если у тебя главная роль или, как в случае с Рашель, дублер главной роли. Некоторые девушки, как и Рашель, берут обычную работу, разносят продукты, работают в розничной торговле или официантками. Другие, как я, отбрасывают свою гордость и танцуют в стриптизе. А некоторые — как и я, до недавнего времени — имеют в качестве покровителей богатых мужчин.

— До самого показа все будет только интенсивнее, — продолжает Рашель, наклоняясь вперед и потягиваясь. — Аннализа уже сходит с ума. Она не допустит, чтобы мы вообще пропустили какое-то время. Она такая строгая. — Она откидывается назад, выгибаясь дугой. — Тебе нужно работать сегодня вечером?

Я киваю.

— Как только тренировка закончится, я собираюсь проведать Ники, а потом уйду на работу.

Рашель качает головой.

— Ты не виделась с Альфио в последнее время? Конечно, он должен облегчить тебе жизнь. Она поджимает губы. — Думаю, на следующей вечеринке я буду стараться изо всех сил, чтобы привлечь чье-то внимание. Может, мне даже повезет, и мне попадется один из тех пожилых парней, которым нравится тратить свои деньги на покровительство искусству, но они не могут зайти дальше, поэтому просто смотрят. Или просто хотят, чтобы кто-то провел с ними время.

Я резко выдохнула, заканчивая завязывать пуанты.

— Мы с Альфио больше не встречаемся. — Я не хочу предлагать больше информации, чем эта, поэтому быстро встаю и перехожу на другую сторону барре, чтобы размяться так, чтобы Рашель не видела моего лица. Меньше всего мне хочется говорить ей, что Альфио мертв.

— Что? — Ее изумление ощутимо. — О нет, Мила. Мне так жаль.

— Не стоит. — Я сохраняю нейтральный голос, насколько это возможно. — Он был ужасен. Правда, если ты сможешь обойтись без того, что сделала я, тебе стоит это сделать.

— Но это того стоит, не так ли? — Ее голос смягчается, совсем чуть-чуть. — Возможность сосредоточиться на том, что ты действительно хочешь делать? Не беспокоиться о счетах? И не все они могут быть ужасными…

Я не говорю ей правду: даже то, что Альфио помогал мне, не делало ситуацию легкой. Он просто сделал ее управляемой. Но он также не баловал меня в той степени, в какой некоторые покровители любят баловать своих любимцев-танцоров. Думаю, он наслаждался тем, что я была в его распоряжении, но при этом оказывал услуги в минимально возможном объеме.

— Может быть, кто-то из братьев Кампано будет на следующем гала… — Голос Рашель стал немного мечтательным. — Они всегда покровительствовали балету. Они все такие красивые. Темные волосы, зеленые глаза… Я всегда была неравнодушна к такому сочетанию. Старший, на удивление, кажется немного более спокойным, но от среднего брата веет холодом и запретом. Это даже сексуально. Заставляет задуматься, что бы он сделал, если бы когда-нибудь немного оттаял. А эти итальянские акценты…

Я не сразу понимаю, почему один из них звучит так знакомо. А потом в голове снова всплывает лицо мужчины, стоявшего вчера в коридоре особняка, и сердце на мгновение замирает в груди.

Я опускаю ногу с перекладины и поворачиваюсь к ней лицом.

— Тот человек, которого ты только что описала. Он один из братьев Кампано?

Рашель кивает, переходя в плие.

— Лоренцо Кампано — средний брат. Он не так часто появляется, но до меня дошли слухи, что он стал больше заниматься семейным бизнесом. Я видела его один раз, на одном из гала-представлений после показательных выступлений. Он великолепен. — Ее голос снова приобретает мечтательный оттенок, и я чувствую совершенно необъяснимую вспышку ревности. Я едва знакома с этим мужчиной, не считая того, что вчера оказалась с ним в коридоре, и я даже не совсем уверена, что это один и тот же человек. Но одна только мысль о том, что он держит на руке Рашель, а не меня, что она смотрит на него ласковыми глазами, вызывает во мне прилив горячей ревности, от которой у меня сводит живот.