Жестокое желание (ЛП) - Джеймс М. Р.. Страница 53

Я могла бы, если бы захотела.

Как у балерины, исполняющей главную роль, у меня есть своя личная гримерная, и состояние моего макияжа сегодня не имеет никакого значения. Спектакль закончен, вечеринка окончена. Мне ничего не остается, кроме как отправиться домой, где меня будет ждать Дарси, уложив Ники спать, чтобы рассказать, как им понравилось представление.

Но я не хочу плакать.

Я устала от этого. Устала плакать из-за всего, что происходит в моей жизни и кажется неконтролируемым. Устала хотеть того, чего не могу иметь. Устала от того, что мне говорят, что то, чего я хочу, я хочу не так.

Лоренцо не ошибается, что наши отношения не могут быть равными, если бы от этого зависела моя безопасность. Но это было бы лучше, чем то, что мы имеем сейчас, — украденные, виноватые моменты, которые он всегда готов назвать ошибкой, в то время как я выполняю для него опасную и незаконную работу, с которой, как мне кажется, совершенно не справляюсь.

Мы находимся на пути столкновения друг с другом с того момента, как он поймал меня в особняке Альфио, и теперь это кажется неизбежным. Как будто мы просто боремся с чем-то, в чем лучше было бы уступить.

И при этом делаем друг друга несчастными.

Я смотрю на свое усталое отражение в зеркале. Сегодня я хорошо поработала. Аннализа никогда не похвалит меня, но отсутствие ее жалоб говорит мне о том, что мне нужно знать. Пока я могу удерживать свою жизнь от крушения и сгорания вокруг себя, у меня есть все шансы занять место примы в балете. Я буду продолжать получать главные роли, делать карьеру, о которой всегда мечтала. И все же, стоя здесь, я не могу найти в себе ликующую радость, которую, как я знаю, должна испытывать.

Всю вечеринку я думала о Лоренцо. Разговаривала с мужчинами, которые могли бы захотеть стать моим покровителем, которые могли бы облегчить мой путь вперед, и знала, что неизбежно откажу любому, кто сделает попытку, потому что мне не нужен никто, кроме Лоренцо. Ночь в моей квартире еще больше убедила меня в том, что под холодной, деловой внешностью скрывается человек, который является всем, чего я хочу. Я могла бы полюбить его, если бы он позволил себе быть таким человеком, а не тем, кто все переосмысливает.

Звук хлопнувшей двери в гримерку выбивает меня из колеи. Я чуть не выпрыгиваю из кожи, издавая недостойный писк, когда мои пальцы хватаются за край туалетного столика, а затем мое сердце замирает, когда я вижу Лоренцо позади себя, отраженного в зеркале.

Как будто мои мысли вызвали его. Как будто он услышал все, о чем я думала, и пришел сюда за мной.

Я поворачиваюсь, сердце колотится в груди, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как он резко закрывает дверь и поворачивает замок. Он движется ко мне длинными, быстрыми шагами, которые сокращают расстояние между нами, а затем обе его руки оказываются на моем лице, притягивая меня к себе, и его рот накрывает мой в обжигающем, пожирающем поцелуе.

Мой рот открывается без раздумий. Я тянусь вверх, хватаясь за переднюю часть его пиджака, зная, что должна оттолкнуть его, но желая лишь притянуть ближе. Поцелуй получается жестким и наказуемым, его зубы скребут по моей нижней губе, его язык проникает в мой рот и жарко сплетается с моим, но я не могу думать о том, как хорошо все это ощущается. Как сильно я хочу того, что он делает со мной прямо сейчас.

Лоренцо стонет, его твердое тело прижимается к моему, когда он толкает меня обратно к столу. Его член упирается в мое бедро сквозь тонкую ткань костюма, твердый и настойчивый, и я стону в поцелуе, понимая, что должна требовать объяснений, но не в силах сделать ничего, кроме как поцеловать его в ответ.

Он наконец разрывает контакт, тяжело дыша, его зеленые глаза темны и дики от вожделения. Его челюсть стиснута, на лице отражаются какие-то неразборчивые эмоции, и я не знаю, ужасаться ли мне или возбуждаться, поскольку вижу, что он возбужден.

— Тебе не следует здесь быть, — шепчу я, и Лоренцо мрачно усмехается, его бедра все еще прижаты к моим.

— Я Лоренцо Кампано, — выдыхает он, его взгляд темнеет и тяжелеет, когда он задерживается на мне. — Замглавы самой могущественной мафиозной организации в Лос-Анджелесе. Я могу заходить, куда захочу.

Мое сердце колотится сильнее от этого, восхитительное сжатие глубоко в моем сердце, воюющее со всплеском страха, который пронзает меня. Этот мужчина может делать со мной все, что захочет, но сейчас я хочу этого. Я хочу быть полностью в его власти, так, как никогда не была ни с кем. Это должно пугать меня, и так оно и есть.

Его рука скользит по моим волосам, пальцы перебирают тугой пучок на затылке.

— Ты знаешь, почему я последовал за тобой сюда, детка?

Я качаю головой. Я могу придумать сколько угодно причин, но я хочу услышать его. Я хочу услышать, что он скажет.

— Я видел, как ты разговаривала с другими мужчинами на вечеринке. Я видел последнего мужчину, с которым ты разговаривала, флиртовала с ним. Смеялась над его шутками. — Пальцы Лоренцо впиваются в мой пучок, откидывая мою голову назад. — Ты знаешь, кто он?

Я снова качаю головой, небольшое, быстрое движение против напряжения пальцев в моих волосах, колеблющихся между страхом и желанием. То, с какой силой Лоренцо держит меня, будоражит что-то глубоко внутри меня, разжигая горячее, новое желание, о котором я и не подозревала. Мне никогда не нравилось, когда меня сдерживали или причиняли боль, как это делал Альфио, но с Лоренцо все по-другому. Я доверяю ему, хотя, возможно, и не должна. Я не верю, что он действительно причинит мне боль.

— Он сказал, что его зовут Егор, — шепчу я. — На самом деле я мало что знаю, кроме этого.

Взгляд Лоренцо темнеет, зрачки расширяются, челюсть сжимается, когда он наклоняется ко мне.

— Он из Братвы, — бормочет он, его глаза скользят по моему лицу, спускаясь к вырезу платья. — Я стоял и смотрел, как ты флиртуешь с мужчиной из братвы, в то время как последнее воспоминание о том, как я тебя видел, это твоя постель, твоя кожа, заляпанная моей спермой. — Его бедра снова впиваются в мои, его член упирается в мое бедро, точно говоря мне, как сильно он хочет повторить этот опыт.

Кусочки начинают складываться в единое целое.

— Ты ревнуешь, потому что я разговаривала с кем-то из Братвы, — шепчу я. Маленькая, безрассудная часть меня хочет подтолкнуть его дальше. — Что бы ты сказал, если бы я сказала, что он упомянул о том, что его организация хочет внести свой вклад в балет? Покровительствовать ему? Хорошее русское развлечение, сказал он и упомянул, как высоко ценятся балерины в России…

Я не успеваю закончить то, что хотела бы сказать дальше. Лоренцо снова прижимается к моему рту, горячему и жесткому, целуя меня так грубо, что на мгновение я задумываюсь, не пустят ли его зубы мне кровь на губе.

— Ты моя, — рычит он мне в губы, тяжело дыша. — Моя, Мила Илени, и…

Я отшатываюсь назад, несмотря на его руку в моих волосах и бедра, удерживающие меня, задыхающуюся от нехватки воздуха.

— Я пыталась стать твоей! — Я отшатываюсь назад, глаза расширены, грудь вздымается. Рука Лоренцо лежит на моем бедре, задирая юбку, его ладонь впивается в ткань. — Ты продолжаешь отказываться от того, что я предлагаю…

— Я хочу, чтобы ты была моей без всяких условий. — Его рот снова притягивается к моему, язык лижет те места на губе, где он меня укусил. — Я хочу, чтобы ты умоляла меня быть внутри тебя, потому что ты хочешь меня, и ни по какой другой причине.

Его рука скользит под юбку, поднимается по гладкой длине бедра и проникает между ног, прежде чем я успеваю запротестовать. Он застонал, почувствовав тонкий шелк стрингов под моим платьем, влажный и прилипший ко мне, пропитанный желанием.

— Вот так, — пробормотал он, его взгляд стал горячим и темным, когда его губы снова прижались к моим. — Капай на меня, потому что ты жаждешь меня, как и я тебя. — Его рот скользит по моему, сильно прижимаясь. — Я собираюсь трахнуть тебя, Мила, — прорычал он мне в губы, его пальцы обвились вокруг шелковых стрингов. — Но сначала ты кончишь на мои пальцы. А потом ты будешь умолять.