Шумерские ночи. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр. Страница 42

— Какую цель? — спросил Лугальбанда.

— Нашу цель, — хмыкнул Креол. — Ты поймешь, что это оно, когда увидишь.

Царевич замер с дротиком в руке. Ждать пришлось долго. Живая волна катилась и катилась, и на спине у нее восседали две фигуры, но ничего не происходило.

— Они точно здесь водились, — бормотал Креол. — Надо только!.. а-а-а!.. бросай сеть!

Лугальбанда подчинился, не мешкая. Сеть с завязанными в узлы камнями шлепнулась о воду и ушла на дно, но почти сразу рванулась из рук, ободрала кожу и чуть не утянула за собой царевича.

— Не-е-ет!.. Стой!.. — уперся ногами Лугальбанда.

Ладони горели огнем, на виске вздулась жилка. Живая волна круто развернулась и ее потянуло назад, против течения. Лугальбанда по самые колени ушел в воду и продолжал погружаться, но не выпускал из рук сетей. Он скрежетал зубами, пока придворный маг… кажется, вообще ничего не делал!

— Сделай что-нибудь! — возопил царевич.

— Держи! — заорал Креол. — Надо его измотать! Когда он устанет, бросишь дротик!

— Я сам уже устал!

Под волнами бежала огромная тень. Что бы ни попалось в сети, оно было крупным — крупным и страшно сильным.

— Я еле… он уйдет!.. Сделай что-нибудь!

— Сеть зачарованная. Пока ты ее держишь, он не освободится. Вот если отпустишь — тогда уйдет. Но это будет не моя вина, я свою работу уже сделал.

— Да как ты… достал!..

— Это должен быть твой подвиг.

Лугальбанда не знал, сколько прошло времени. Ему казалось, что он вечно вот так держит сеть посреди реки, в ночной мгле, и что больше нет в мире ничего кроме него, сети и неизвестного чудовища, что тащит вверх по течению.

Но, кажется, придворный маг сказал правду — добыча и в самом деле стала терять силы. Их тащило все медленней. Сети уже не так врезались в руки — да и, честно говоря, они давно уже онемели и одеревенели от усталости.

Лугальбанда бросил взгляд вниз — по сжатой ладони стекала кровь…

— … Бросай! — донесся откуда-то крик. — Бросай, пока не…

У Лугальбанды перехватило дыхание. Вода впереди разверзлась, и оттуда поднялась голова на длинной шее. Клыкастая пасть распахнулась, сети выскользнули из рук и царевич понял, что сейчас умрет…

…Зубы клацнули прямо у кожи. Сомкнулись — и разомкнулись. Лугальбанду будто защитила невидимая броня, вокруг на мгновение вспыхнули искры… но клыки уже снова смыкаются!..

…Чешуйчатая башка резко мотнулась. Придворный маг выбросил вперед руки, и с них сорвалась волна горячего воздуха. Чудовище взревело, распахнуло пасть, и Лугальбанда сам не заметил, как нашарил зачарованный дротик.

Тот со свистом вошел чудищу в глотку. Хлынула кровь, страшилище заметалось, но с каждой секундой все тише. Креол опустил руку внутрь живой волны, Лугальбанда снова схватился за сети, и они медленно двинулись к берегу.

— Это лахама, — по дороге сообщил Креол. — Речной дух. Почти что дракон. Обычным оружием его не взять, но еслиии-а-а-а!..

Он не договорил. Хлестнул рыбий хвост, и архимага сбросило в воду. Лахама потерял еще не все силы — а может, вообще просто прикинулся обессиленным, выжидая момент. Теперь он рванулся с удвоенной мощью, и царевичу едва не вырвало руки из суставов. Он не удержался на ногах, шлепнулся лицом в мутную воду, почти жидкую грязь у самого берега. Так взбаламутил ил плененный лахама.

Борьба продолжилась на мелководье. В воздух поднялся разъяренный маг, и на его пальцах затрещали голубые искры. В ладонь Лугальбанды сам собой влетел чудесный дротик, и он снова метнул его в беснующееся чудовище. Дротик вошел прямо в шею лахамы, и тот взревел. Уродливая башка метнулась к царевичу, и тот едва успел вскинуть меч…

— Аааааа!.. — закричал юноша, когда на руке сомкнулись страшные челюсти.

Маг швырнул в лахаму сноп молний, и того пробило судорогой. Пасть разверзлась на мгновение, в которое Лугальбанда перехватил и вонзил меч в нёбо твари, не давая сомкнуть челюсти. В тот же момент лахама снова хлестнул хвостом… хвостами, и снова уронил грязно ругающегося мага в воду.

— Чрево Тиамаблрп!..

Маг снова вынырнул — в полном бешенстве. Его лицо аж почернело от злости. Еще какое-то заклинание!.. удар мечом!.. и лахама наконец затих. Обливаясь кровью, держась за погрызенную руку, Лугальбанда выбрался на берег и вытянул за собой скользкую тушу. Придворный маг опустился рядом, возложил на рану руки, и та стала заживать.

Лахама оказался ужасен и прекрасен одновременно. Словно огромная длинная рыба с тремя хвостами и двумя мощными когтистыми лапами, но голова драконья и с длинной шеей. Вдоль спины тянулась жесткая грива, и Лугальбанда уже вообразил, как сделает из нее бахрому для колесницы.

Он подошел, чтобы срубить уродливую башку. Вот здесь шея тоньше всего, здесь он перережет ее одним ударом…

— Не спеши меня убивать, — вдруг донесся голос из пасти. — Послушай меня, о прекрасный юноша. Мы можем договориться.

— Оно разговаривает!.. — аж отпрыгнул Лугальбанда.

— Правда? — удивился и Креол. — Надо же.

— Я дух этой реки, — сказал лахама, чуть повернув окровавленную башку. — Конечно, я могу говорить.

— Чрево Тиамат, — покачал головой Креол. — Не знал, что лахама разумны.

— Пощадите меня, отпустите меня обратно в реку, — попросил рыбодракон, скребя когтями песок. — За это я… хотя я не буду обещать вам сокровищ, у меня нет ничего, кроме речного жемчуга. Никаких кладов… даже снизки медных сиклей никто в реку не ронял. Просто знайте, что если убьете меня, то этот приток Тигра пересохнет. Может, не сразу, не в ближайшие дни, но он иссякнет.

У царевича опустились руки. Убивать кого-то говорящего, да еще, оказывается, местное божество, пусть и речное… Он тяжко вздохнул, глядя на занимающуюся зарю. Целую ночь он бился с чудищем, а теперь что же?..

— Я отпущу тебя, — убитым голосом сказал он.

— Что?.. — моргнул Креол. — Опять?.. Это лахама — знаешь, сколько стоят его шкура и зубы?

— Но он ничего дурного не сделал, я просто думал, что он… зверь. Дикий и бессловесный. А тут еще и река… это приток Тигра, абгаль! Он протекает по нашим землям! Я не могу лишить кого-то воды… и рыбы.

— Ты мудр, юноша, — одобрительно сказал лахама. — Скажи, может, я могу чем-то тебе помочь?

— Я хотел доказать отцу, что могу быть героем, — уныло ответил царевич. — Как славные герои прошлого. Победить чудовище. Но до тебя мне уже пришлось пощадить мантикору с детенышами, а теперь и тебя… и что мне делать?

— Есть и другие чудовища, — задумчиво сказал лахама. — Но знаешь, в твоей истории есть философский подтекст. Мораль, которую ты должен был вынести. Худшее чудовище — то, что живет в тебе самом, и именно его надо прежде всего победить.

Лугальбанда уставился на речное чудище мутным взглядом. Креол оторвался от залечивания его ран, тоже уставился на лахаму и фыркнул:

— Тебе на воздухе дышать трудно, что ли? Что за чушь ты несешь?

— Хорошо-хорошо, — изогнул окровавленную шею речной дух. — В этих краях есть чудовища, которых ты можешь забить, не боясь прослыть мерзавцем. Вот в лесах, скажем, водятся царь-кабаны — они ничем не отличаются от обычных, но много сильнее меня. Один удар клыка или копыта царь-кабана — и ты мертвец, о юноша.

— Они правда такие есть? — изумился Лугальбанда. — Я всегда думал, что это побасёнка.

— Нет, они есть, — ответил ему Креол. — Но их трудно искать. Они абсолютно неотличимы от простых кабанов — придется перебить их целую кучу, пока наткнешься на царя. Никакой магии, чтобы тут помочь, я не знаю.

— И шкура у них тоже ничем не отличается от просто кабаньей? — наморщил нос Лугальбанда.

— Понял тебя, — усмехнулся лахама. — Кажется, знаю, что порадует твою душу. В лесах у самого истока моей реки живет редехор. Дикий родич дэвов, злой и кровожадный. Он страшно силен, изрыгает пламя и ест людей, но если убить его и самому съесть его сердце — обретешь силу редехора.