Шумерские ночи. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр. Страница 51

Альрауны тем временем тараторили своими скрипучими голосками, рассказывая, как так вообще вышло, что царевна Камари, дочь сакима Седьмого Царства оказалась у них в гостях, а теперь спит мертвым сном в пещере. Но Креол понимал едва половину, да и толком не слушал — его не интересовали ненужные подробности.

Он видел цель, видел задачу — и он размышлял, как ее выполнить.

Для начала они с Мей’Кнони испробовали несколько элементарных способов. Обычная соль, что отгоняет порчу, священные благовония, окропление водой, очищение огнем. Но все это, увы, помогает, лишь если порча совсем слабенькая. Не сработало и испробованное Кащеем выкатывание яйцом.

— Все эти средства испробовали и мы, — проскрипел старший альраун. — Яйца, свечки… человеческие маги совсем мышей ловить разучились?

Креол зло на него покосился. Среди Пятидесяти Имен Мардука, как назло, нет никого, кто снимал бы проклятия. И в легионе Элигора никто подобным не занимается.

Маг полистал свою книгу и сказал Ауру Очищения. Затем применил Дождь Разочарования. Проверил, нет ли на царевне злого духа, не сидит ли внутри нее кто-то, кого можно изгнать экзорцизмом.

— Можно попробовать через вольтование, — произнес Креол, не добившись успеха. — Сделаем ее куклу и перенесем на нее проклятие.

— Или воззвать к богам, — задумчиво сказал Кащей. — Молитва, жертвоприношение… моя матушка отзовется, если я получше попрошу.

— Проклятие наслали через яблоко, вы сказали? — спросила Мей’Кнони. — А огрызок у вас остался?

Альрауны пошептались. Потом самый маленький и лупоглазый нырнул в землю, как в воду, а через минуту вынырнул и протянул магессе подгнивший огрызок. Мей’Кнони осторожно взяла его за хвостик, а Креол и Кащей наклонились с двух сторон и стали изучать остаточные флюиды.

— Я могу отследить источник, — сказала Мей’Кнони. — И он… не слишком далеко.

Маги переглянулись. Они могли и дальше расшифровывать проклятие сами, а могли просто заставить колдунью его снять. Она не из слабых, раз так крепко зачаровала царевну, но уж против архимага, магистра и богорожденного чародея ей точно не сдюжить.

И… скорее всего, это и есть та самая колдунья, к которой они шли изначально, так что все складывается наилучшим образом.

— Пошли, — без раздумий велел Креол.

Идти и впрямь пришлось недолго, колдунья жила чуть ли не по соседству с альраунами. В том же лесу, едва в получасе пути. В самой дремучей чаще, за болотом, в зарослях старых ветл почти вросла в землю каменная сакля. Размерами она была словно небольшая крепость, а у входа стояли вверх дном огромные медные квеври.

Жили тут уж точно не люди, но и не каджи. Такие дома возводят другие обитатели Каджети. Куда более редкие, сильные и опасные.

И одна из них вышла на порог, едва заслышав шаги.

То была сгорбленная старуха, но выше любого человека. С зеленой кожей, вся покрытая седой шерстью и собачьим хвостом сзади. Уши опускались на плечи парой лопухов, из-под нижней губы торчали клыки, а носом она, кажется, могла пробить стену.

Женщина-дэв. У нее не было рогов, как у мужчин. При виде незваных гостей она осклабилась и прошамкала на каджвархвали:

— Фыр-фыр-фыр! Ходют, и ходют… почто пришли, чего надобно?

— Мир тебе, бабушка Дедабери! — воскликнул Кащей. — Прости уж, что потревожили, дело у нас к тебе, да и не одно!

— Кхаш-кхаш-кхаш!.. — гортанно рассмеялась старуха. — Ишь, каков!.. каков!.. какое у тебя ко мне дело, окаянный? Ты ж токма по молодым таскаисси!..

Кащей незлобиво рассмеялся, а Мей’Кнони покачала головой. Креол, половину не понявший, переводил взгляд с богорожденного на старуху.

— Чего смеесси? — фыркнула дэвша. — Дотаскаисси. Чего надо-то?

— А мы тебя, бабушка Дедабери, нижайше попросим смилостивиться, да снять порчу с одной девы, — умильно улыбнулся Кащей.

Вот теперь старуха погрознела. В волосах у нее будто заклубилась туча, губы зло покривились, и она бросила:

— Ясно. Все ж по молодым. А не сниму. Спать девке Камари до Третьего Потопа.

— Что ж ты так зло-то, бабушка? — укорил Кащей. — Что она тебе сделала?

— А ничего. Она — ничего. Отец ее мне много зла сделал. Где мой муж? Саким лютой казни предал. Где сыночек мой старший? Где дочерь-красавица? Нет никого. Все на том свете. Я страдала, и он пущай пострадает!

Кащей аккуратно задал еще несколько вопросов и, сложив с рассказанным альраунами, собрал воедино всю картинку. Новая жена сакима Седьмого Царства действительно хотела сжить со свету нелюбимую падчерицу, но та прознала и пустилась в бега, поскольку отец ее словам не верил — слишком уж обожал мачеху. Неизвестно, чем дело бы кончилось.

Скрывшись в лесах, царевна нашла приют у альраунов-огородников. Но спустя время мачехе о том донесли, и она, зная, что неподалеку живет ненавидящая сакима колдунья, надоумила ту, как отомстить.

— Фу, вот вроде и нелюди, а интриги все те же самые, — фыркнул Креол, которому пересказали эту историю. — Скажи ей, что либо она расколдует царевну, либо я разнесу ее дом по камушку, а ее саму отправлю прямо к родне.

— Рано, — вскинул руку Кащей. — Что ты какой торопыга? Сейчас добром убедим…

— А вот нет! — сказала старуха на отличном шумерском. — Вон оно чаво!.. Пришел бабке грозиться!.. На бабку руку поднять решил!.. Содомит!.. А ну пшел отсюда!.. Что уставился⁈ Содомит!..

У Креола почернело лицо. Старуха Дедабери еще и замахнулась на него клюкой — огромной, тяжелой, похожей на цельный ивовый ствол.

И жезл сам собой прыгнул в ладонь.

В следующую секунду Мей’Кнони схватилась за жезл Креола, не давая тому опомниться. Кащей стиснул магу вторую руку и выкрикивал:

— Бабусь, да ладно тебе, что ты яришься⁈ Мы к тебе с гостинцами, корни мандрагоры принесли, а ты клюкой махать!..

— Я этому содомиту эти корни знашь куда засуну⁈ — рявкнула Дедабери, целясь клюкой в Креола. — Што колдуешь⁈ Пшел отсюда, урод! Мразь! Подонок! Што елду свою теребишь⁈

Мей’Кнони отлетела в сторону. Кащей получил кулаком в лицо, и тоже отскочил. А в старуху Дедабери ударила молния, и бабка задымилась.

— Ух, сука какая!.. — прошипела она, взмахивая клюкой.

И с Креола сдуло Личную Защиту. Колдунья-дэв швырнула не что-то зримое и материальное, но проклятье, и какое-то мощное, какое-то очень мощное! Она тут же дунула-плюнула и снова зашептала…

Креол швырнул Огненный Шар. Стены сакли потрескались от жара, Кащея и Мей’Кнони опалило пламенем, а старухины лохмотья и волосы загорелись — но сама она вновь осталась жива.

Только злость ее теперь можно было черпать кувшином.

— Ничего себе неистовая бабка, — присвистнул Кащей, глядя, как два комка злобы осыпают друг друга чарами.

Мей’Кнони подняла щиты. Воздух все сильнее раскалялся, два дерева уже пылали, эфир клокотал от астральных возмущений. Человек и дэв бились с такой яростью, что уже и земля начала вздрагивать…

Но Креол явно брал верх. Старуха Дедабери оказалась могуча, но все ж пониже уровнем. Окутанный магическими защитами, Креол шагнул вперед, вскинул жезл…

— Сыновья!.. — истошно заверещала бабка. — Насилуют!.. Убивают!..

Креол хотел рявкнуть, что сыновья старухи давно в Куре, и сразу отправить туда же ее саму, но тут раздался страшный треск, и сквозь заросли проломились еще два дэва!

Куда моложе и крупнее старой Дедабери. Почти вдвое выше людей, с длинными козлиными рогами и пышными бородами. У одного топорщились еще и усы, у другого усов не было, зато свисали лохмами бакенбарды. Кроме набедренников на них были лишь медные браслеты, зато каждый держал по огромному камню.

Как же они заревели, видя, что какой-то человечишка дерется с их старой матерью! Камни со свистом полетели в цель, и Креол рухнул, как подкошенный. Он не боялся клюки колдуньи, и потому защищался только от чар, на нем не было ни Каменного Доспеха, ни Бронзового.