Смерть — моя тень - Кварри Ник. Страница 2

Не отрывая взгляда от Лека, я остановился в шаге от него. Наши взгляды встретились. С фотографий в газетах он взирал на мир с полным равнодушием, но сейчас его взгляд был совсем иным. Опухшее, бескровное лицо, пустые бездонные глаза — сейчас Лека был просто жалок, и это меня поразило.

— Я не убивал вашего сына, — сказал я.

Мгновение казалось, что он собирается лишь молча смотреть на меня, но вдруг его губы скривились, и он с трудом проговорил:

— Мой единственный сын... умер... — голос у него был хриплым и срывающимся. — Человек работает... А для чего? Если некому оставить... Продолжить род...

Неожиданная смерть сына Лека меня не очень-то трогала, но перспектива потерять собственную жизнь заставила меня предпринять последнюю попытку:

— Я действительно не убивал его!

Он вздрогнул и медленно опустил свой взгляд мне на грудь.

— Вы говорите... — Интонация его голоса свидетельствовала лишь о том, что он удивлен. — Разве возможно такое? Ведь мертвые не говорят. А вы уже мертвы...

Он повернулся и, взглянув на меня еще раз, нырнул в «кадиллак». Его мускулистый телохранитель последовал за ним и с силой захлопнул за собой дверцу. Глаза его смотрели куда-то в пространство между мной и шофером.

Когда дверца машины захлопнулась, Виктор Рюннон оторвался от крыла. «Кадиллак» рванул с места, и мы с Виктором остались на тротуаре вдвоем.

— А вы что же не поехали с хозяином? — спросил я.

Он повернулся в мою сторону.

— У меня свой автомобиль. К тому же есть дело, которое надо быстро сделать.

— И это дело, видимо, связано со мной?

Для того, чтобы прийти к такому выводу, не надо обладать богатым воображением. Рюннон проворачивал для Лека наиболее важные дела, а сейчас самое важное дело было связано с моей персоной.

Чтобы как-то разрядить атмосферу, Рюннон шевельнул своими мощными лопатками и сказал:

— Лично я ничего не имею против вас, Барроу. Поверьте, это так. И я могу представить, как все произошло.

Вы просто не знали, что за парнишка преследовал вас с пистолетом... К сожалению, для Лека это не имеет никакого значения.

— Это я уже понял.

Я немного прищурился, раздумывая, на что решиться.

— Знаете, как бы я поступил на вашем месте? — спросил он.

— Как?

— Взял бы кучу таблеток снотворного и проглотил их, чтобы никогда не проснуться.

— Рекомендую вам самому это сделать — это избавит вас от многих неприятностей.

— А вы избежите страданий. Это самый простой способ. Иначе ваш уход из жизни будет очень болезненным.

Я внезапно удержался от желания ударить его.

— Да поможет вам бог суметь сделать это!

Рюннон даже отвернулся — до того он был уверен во всесилии своей организации.

— Это дело не только мое и не только Лека. Он может в любой момент умереть от инфаркта. Меня может переехать грузовик. Но для вас это ничего не изменит. За вами все равно будут охотиться. Нельзя безнаказанно делать то, что сделали вы!

Он, безусловно, имел в виду мафию, людей, которые контролируют ее, глав синдикатов.

— Понимаете, в чем суть? — Холодно спросил Рюннон. — Это должно послужить всем уроком.

Разумеется, это послужит уроком. Все, начиная от подонков и гангстеров и кончая честными гражданами, будут искать меня и за вознаграждение сообщать о моем местонахождении Лека или кому-нибудь другому.

— У меня есть кое-что, что может вас заинтересовать, — сказал Рюннон, доставая из кармана фотографию и протягивая ее мне. Это была моя фотография, напечатанная в газете в прошлом году. — Можете взять ее себе, — мрачно бросил он. — Сотни таких фотографий уже распространены... Может, вы все же согласитесь с моим предложением относительно снотворного? Неужели вы еще не понимаете, что это ваш конец, Барроу?

Какая бы судьба меня не ожидала, было ясно, что он слишком много болтает. Кому-то хочется, чтобы я поступил именно так, как он советует. Но, держу пари, лучше поступить наоборот.

Я не промолвил больше ни слова. Оставив Рюннона на тротуаре, я поднялся назад в полицейское управление и вышел через заднюю дверь на другую улицу. Оказавшись снова на тротуаре, я сразу почувствовал на себе взгляды десятков глаз.

Из-за угла выехала машина с двумя типами внутри и медленно направилась в мою сторону. Слишком медленно. Я свернул в первый же переулок. И сразу машина рванулась вперед, резко увеличив скорость.

Если они преследовали меня, то для того, чтобы встретить меня у выхода из переулка, им надо было объехать пару кварталов. Остановившись и выждав несколько секунд, я вернулся на ту же улицу и продолжал свой путь. Вскоре я свернул в другой переулок, потом еще в один. У меня была одна цель: сбить их со следа. Я не собирался идти к своей машине, стоявшей у входа в мое бюро на Таймс-сквер. Единственным моим желанием было найти местечко, где можно передохнуть и подумать.

Оказавшись у входа в подземку, я разменял деньги на жетоны и прошел за барьер. На перроне уже скопилось довольно много народу, и люди все прибывали и прибывали. Прислонившись спиной к грязной кафельной стенке, я осторожно осмотрелся.

В тоннеле послышался шум приближающегося поезда. Я выждал, когда большая часть пассажиров вошла в вагоны, а потом вошел сам и встал рядом с дверью, ожидая, когда она начнет закрываться. И едва дверь тронулась, я снова выскочил на перрон. Двери закрылись за моей спиной, и поезд тронулся. Кроме меня, на перроне остался еще один человек. Казалось, он был полностью поглощен изучением карты подземной дороги, которая висела на стене.

Я сунул руку в карман, нащупал револьвер 32-го калибра и неспешно двинулся к выходу.

Дойдя до турникета, я резко изменил ритм движения и бегом поднялся по лестнице на улицу. У самого тротуара стояло свободное такси. В первое мгновение я хотел сесть в него, но потом передумал — это могла быть ловушка. Теперь ловушка может подстерегать меня в любой момент в любом месте.

Я быстро перешел улицу и спустился к другому перрону подземки. Здесь тоже было много народу. Я опять начал разглядывать входящих. Когда уже подходил поезд, появились двое. Один из них был тот самый человек, который так тщательно изучал карту подземки. Они мельком взглянули на меня и смешались с толпой, делая вид, что незнакомы друг с другом.

Поезд был переполнен. На Таймс-сквер я пересел на другой, который шел к центру, и вышел на Чемберс-стрит. Тут я знал один тихий и спокойный бар, который полностью отвечал моим теперешним запросам.

В баре я устроился у края стойки и заказал пиво. Вскоре вошел один из моих преследователей. Он огляделся, скользнул по мне безразличным взглядом и устроился у противоположного края стойки, заказав виски с содовой.

Барменша была новенькая. Она не знала меня, поэтому я мог сделать вид, что не знаю, где находится туалет. Я прошел в кабину, запер дверь, высадил окно и выпрыгнул во внутренний дворик.

Минут через сорок я уже был в другой части города — в Китайском квартале. Зайдя в небольшой ресторанчик, я выбрал отдельный столик в глубине помещения, откуда можно было наблюдать за дверью. Есть не хотелось, но и без еды оставаться нельзя. Совершенно неясно, что еще ждет меня впереди.

Для начала я заказал биточки с рисом и пиво. Толстенький официант-китаец принес заказ. Я поел, выпил немного пива и почувствовал, как успокаиваются мои нервы.

Теперь следовало попытаться вспомнить, с чего же все началось. А все началось в полдень вчера. Началось с нескольких девушек, которые имели прелестные фигурки и были одеты в удивительное белье...

Глава 2

Их было четверо: две блондинки, одна брюнетка и одна с золотыми волосами. Грациозные, улыбающиеся, в одежде — ничего неприличного, если бы на них были плащи, почти одинакового роста и очень похожие друг на друга. На них были только туфли на каблуках-шпильках и нижнее белье. На одной из блондинок был черный атласный бюстгальтер, расшитый золотыми сердечками, который оставлял открытым почти все остальное. На другой — желтые трусики, на задней части которых были изображены розовые ладони, сжимающие ягодицы, и бюстгальтер — тоже с двумя руками, сжимающими колышущиеся молодые груди.