Дорогой Солнца. Книга вторая (СИ) - Котов Сергей. Страница 19

Мужчина попытался сглотнуть, но мучительно закашлялся. Когда приступ прошёл, он посмотрел красными от напряжения глазами чуть ниже камеры. Видимо, туда, где находилась специалист, которая вела допрос. В его взгляде теперь вдруг появилась совершенно дикая, животная ненависть, которую допрашиваемый перестал скрывать.

— Когда это всё закончится, тебя разберут на органы, — сказал он хрипло. — Под местным наркозом. Твою матку пересадят трансгентеру, по квоте. Твои яйцеклетки используют для получения эмбрионального материала. Твои…

— Тебя это возбуждает, верно? — женский голос снова стал беспристрастным; он будто констатировал научный факт, установленный во время опыта. — Интересно. Под такой дозой редкость, значит, тебя действительно заводят такие вещи. Впрочем, для вашего подразделения это ведь в порядке вещей? К вам не берут не психов. Ни один самый мотивированный обычный человек этого не выдержит. Того, что вы делаете. Верно?

— У тебя есть дети, — продолжал пленник, пожирая свою тюремщицу красными глазами. — Ты знаешь, что сделаю лично я?..

— К счастью, у тебя больше не будет такой возможности. — Женщина снова перебила пленника. В кадре появилась её рука, в медицинской перчатке. Она положила её мужчине на грудь и слегка провела вниз.

Пленник издал дикий вопль, потом закашлялся, едва ли не задыхаясь. Где-то через минуту он затих, лишь грудь продолжала ритмично вздыматься.

— Усилитель боли? — предположил «Рубин».

— Верно, — кивнул шеф. — Плюс растормаживание центров ярости. Это был единственный способ взломать имплантированную психоблокаду. Где-то месяц ушёл на то, чтобы разобраться что к чему. Тонкая работа.

— Сейчас я возьму наждачку… — женский голос звучал почти ласково.

Мужчина на столе заметно вздрогнул.

— Майор Петерсен? — продолжала женщина. — Вы слышите меня? Если можете кивните, пока я не достала то, что мне нужно.

Пленник сжал челюсти и едва заметно кивнул. Однако через пару секунд в кадре снова появилась женская рука с небольшим куском наждачной бумаги.

Мужчина заорал ещё до того, как она коснулась его кожи.

Потом запись мигнула. Видимо, какой-то кусок вырезали. На груди пленника появились красные следы с выступившими капельками крови.

Он смотрел безумным, невидящим взглядом перед собой. О том, что ему пришлось только что пережить, я старался не думать.

— Ты будешь мне помогать… — шептал он, — все вы будете… когда… я буду убивать ваших детей. Буду вырезать органы… ты будешь мне ассистировать… вы сами этого ещё не поняли… вы все мясо, у нас на службе… только пока не знаете этого…

Последовала долгая пауза. Я с недоумением посмотрел на шефа и сказал:

— Докопались до структуры личности. Доказали, что он псих и маньяк. В чём польза?

— Т-с-с, — шеф приложил указательный палец к губам, — смотри дальше.

— Сияние… — продолжал пленник, будто силой выталкивая скупые слова. — вы все… о, это проклятие! — Он растянул губы в жуткой ухмылке. — Победа обернётся поражением… ошибки учтены… вы будете служить… смерть станет наградой… но её не будет…

Он снова хрипло закашлялся, а потом всё его тело свело судорогой. Он мелко задрожал. Откуда-то появились ассистенты в белых халатах, пленнику снова что-то вкалывали. Он оказался опутан проводами многочисленных датчиков. И тут изображение замерло: файл закончился.

«Рубин» сначала посмотрел на меня. Потом на шефа. Странное дело: почему я сначала решил, что он рыжий? Тоже блондин, как и я, разве что потемнее. И брови чёрные… может, тогда, во время подготовки, у него просто были выгоревшие на солнце волосы? Эх, жаль нельзя задавать личных вопросов…

— Он явно рассчитывает на какой-то секретный проект. Верно? — спросил сослуживец.

— Правильно, — кивнул Сергей Валерьевич.

— Это… не могло быть глубинной фантазией? — предположил я.

— Спецы разбирались. Нет, информация настоящая. После взлома, конечно, от гносеологических способностей и самоконтроля остались одни ошмётки — но эти вещи лежали в самом корне его мотивации. Такое не придумывают, — ответил шеф.

— Он… выжил? — спросил я.

— К сожалению, нет. Его можно было ещё годами держать в вегетативном состоянии, но мы решили этого не делать. Высшие нервные функции были повреждены безвозвратно.

— Это хорошо, — неожиданно для себя самого сказал я.

Шеф посмотрел на меня внимательно, но ничего не сказал.

— Мы знаем, что это за проект? — снова спросил «Рубин».

— У аналитиков есть три версии, — сказал Сергей Валерьевич. — Первая — психотронное оружие. Самая очевидная, с учётом всех вводных. Однако же, имеющая наиболее слабое теоретическое обоснование. Если не брать социально-психологические технологии, техническая база подобных вещей до сих пор находится в зачаточном состоянии, и мы не получали никаких сведений о крупных прорывах в этой области. А такое шило едва ли возможно было бы утаить в мешке. Вторая версия самая теоретически обоснованная. Следующее поколение нелетального химического оружия пролонгированного действия, подавляющего волю.

— Синтетические наркотики? Бесплатная и неограниченная база для исследований? — Улыбнулся я.

— В том числе, но не только, — кивнул шеф. — Поле научных разработок в этой сфере в последние годы было чрезвычайно широко. Но главное, что была отмечена отчётливая тенденция в снижении активной дозировки. Это теоретически могло позволить запустить процесс разработки оружия на этой основе.

— А третья версия? — спросил «Рубин».

— Сразу оговорюсь: по третьей версии полноту информации я вам предоставить не смогу. Тут ваша группа пересекается со смежниками с высшим допуском. Но для понимания имейте ввиду — мы не можем упускать из виду теоретическую вероятность биологической природы угрозы.

Мы с «Рубином» переглянулись. Он едва заметно пожал плечами, изобразив недоумение.

— Это всё имеет какое-то значение для нашей новой задачи? — решился спросить я.

— Возможно, — вздохнул шеф. — Этого офицера взяли при попытке выхода из красной зоны, в районе подмосковных Бронниц. Он знал пароли одной из наших технических групп, которая занималась оценкой уцелевшего авиационного оборудования на подземных складах в Жуковском.

— Ясно, — кивнул «Рубин».

— На допросе не пытались снять информацию о наших? — спросил я.

— Нет, а зачем? — удивился шеф. — Итак ведь всё очевидно: по своей воле наши такую информацию бы не раскрыли.

— Может, они ещё живы? — предположил «Рубин».

— Их могли оставить в живых или в качестве заложников, или для последующего обмена, — вздохнув, ответил шеф. — В любом случае с нами бы попытались выйти на связь. Но пока этого не произошло. Как бы то ни было, это является одной из ваших задач: найти сведения о судьбе поисковой партии. По возможности обеспечить эвакуацию.

— Всё ясно, Сергей Валерьевич, — кивнул я.

— Вот и отлично, — кивнул шеф и улыбнулся.

В жилой сектор я возвращался в подавленном настроении. Не столько из-за записи допроса, которую нам с «Рубином» пришлось посмотреть, сколько из-за дурных предчувствий. Конечно, я помнил, что Алиса рассказывала про своего лётчика, и пытался убедить себя, что он был из другой партии. Это ведь далеко не первая вылазка, которую армейские предпринимали в том направлении. Но на душе было противно.

Оля встретила меня на пороге, широко улыбаясь. Я давно не видел её в таком хорошем настроении — наверно, с момента нашего возвращения из отпуска. Пришлось делать вид, что у меня тоже всё отлично.

— Утвердили график внешних прогулок? — предположил я, обнимая её.

— Нет… с чего ты взял? Сам же знаешь, вопрос пока на «стопе», после вмешательства коменданта, — чуть растерянно ответила она.

— Ты вся сияешь, — признался я.

— Да. И есть повод! — Оля снова заулыбалась.

— Ну ладно, не тяни, — улыбнулся я в ответ. — Колись давай!

— Меня взяли в госпиталь! — сказала она. — По специальности! Дим, я выхожу на работу! Снова!