Пожиратель (СИ) - Опсокополос Алексис. Страница 40

— Как скажете, Анна Леонидовна, — ответил я, после чего повернулся к Орешкину и обратился к нему: — Поправляйся, Гриш! Я тебя навещу при первой же возможности.

Орешкин махнул мне рукой и сразу же погрузился в раздумья. Наверняка решал — звонить отцу прямо сейчас, чтобы поставить того в известность о произошедшем, или стоит ещё подождать, чтобы заранее его не нервировать.

И выбор, надо признать, был нетривиальный. Ведь сам Григорий Батькович в академию изначально не хотел — это отец его сюда запихнул. А какому родителю понравится новость, что сынок, каким бы дуралеем тот ни был, едва не погиб из-за родительского решения?

Мы с Аней молча спустились в подземный гараж, где стояли три невероятно дорогих спортивных автомобиля. Такие даже в прошлой-то жизни я встречал нечасто. С поправкой на местную специфику можно было сказать, что я увидел в гараже не самой первой фамилии Российской Империи аналоги Мазерати или Бугатти. Это было… ошеломляюще.

При всём моём успехе в прошлом, я никогда себе столь дорогие игрушки не покупал. Хотя, конечно, дорогих машин у меня хватало. И мне было приятно об этом вспоминать. И это была ещё одна причина не сидеть на месте, а начать сколачивать своё состояние. Очень хотелось вернуть тот комфорт и уровень жизни, который у меня был.

Понятно, что Анна Леонидовна из благородной семьи, которая не вчера появилась. Но вот такая наглядная демонстрация достатка впечатляла. Да уж, теперь точно можно сказать, что Орешкины могут действительно не париться с оплатой клиники. Подозреваю, Анна Леонидовна могла бы не счет оплачивать, а просто её купить.

Сам по себе факт богатства Васильевой меня удивил несильно — многие аристократы в этом мире, в этой стране были богаты, а некоторые даже неприлично богаты. Для этого мира такие вещи были нормой. Те ресурсы, средства производства, недвижимость, богатства, что не принадлежали императорской семье, были разделены между не очень-то и большой кучкой аристократов. Им, по сути, принадлежало всё. Простой народ хоть и не бедствовал, но жил довольно скромно.

Но если богатство Анны Леонидовны меня не удивило, то вопрос, почему она при этом всём работала простым преподавателем в военной академии, меня теперь не оставлял. Лезть к ней с расспросами, конечно, не стоило, но навести о ней и о её семье справки было бы нелишним.

— Нравятся? — заметив мой взгляд, устремлённый на машины, с улыбкой спросила Аня.

— Нравятся, — подтвердил я. — Но не представляю, где здесь на них можно ездить. Судя по тому, что я увидел в Новосибирске, здесь ни одной подходящей по качеству дороги нет.

— Поэтому они здесь и пылятся, — с печальным вздохом ответила хозяйка автопарка. — А мы поедем на другой машине.

Аня подошла к ничем не примечательному автомобилю отечественного производства и нежно похлопала его по капоту. Седан салатового оттенка — на таких таксисты любят ездить. Недорогой, но надёжный выбор.

— Минутку! — произнёс я, вставая рядом и открывая даме дверь.

— Да вы сама галантность, Игорь Васильевич, — с улыбкой заметила Аня, прежде чем сесть за руль.

— У меня действительно много достоинств, Анна Леонидовна, — ответил я, прежде чем прикрыть дверь. — И главное среди них — скромность!

Пока она смеялась, запуская двигатель, я сел на переднее пассажирское сидение и пристегнулся. Со штрафами за ремни безопасности здесь всё обстояло куда строже, чем в моей прошлой жизни. Будучи Хоромовым, я мог класть с пробором на подобные мелочи, но здесь, в Российской Империи, за такое могли и оштрафовать, и даже посадить отдыхать на две недели, если не пристегнувшись, ещё и превысил скорость.

Вела машину Аня прекрасно. Не удивлюсь, если у неё за плечами имеется здешний аналог экстремального вождения. Слишком легко она играла в шахматку на дороге, притом что машина была на механике. Я прямо наслаждался поездкой. И даже не заметил, как мы добрались до академии и остановились возле КПП.

— Анна Леонидовна! — встретив нас у ворот, обратился дежурный. — Вас с курсантом Вороновым в кабинете директора ждут. Велели передать, чтобы вы как можно скорее пришли.

— Спасибо, капрал, — ответила преподавательница и прибавила газу.

Лишь остановившись на парковке для сотрудников, она взглянула на меня.

— Курсант Воронов⁈

— Да, Анна Леонидовна.

— Готов?

— Всегда готов!

Я не смог удержаться и отсалютовал, чем вызвал гримасу искреннего непонимания на лице Васильевой. Ну да, она же не была пионеркой, откуда ей знать этот легендарный жест из моей прошлой жизни.

Ещё даже не дойдя непосредственно до кабинета директора академии, мы услышали, что там творится настоящий скандал. Мужские голоса спорили, ничуть не сдерживались, и я смог опознать в одном из кричащих очень рассерженного капитана Верещагина.

Анна Леонидовна постучалась дверь и, не дожидаясь разрешения, вошла, поманив меня за собой.

— Я смотрю, у вас тут жарко? — с улыбкой произнесла она.

Сергей Валерьянович в первую очередь посмотрел на меня, чтобы убедиться, что со мной всё более или менее нормально, и только после этого обратился к Анне Леонидовне:

— Как Орешкин?

— С ним всё нормально, я бы даже сказала, хорошо, — ответила Васильева. — Сейчас он в клинике на реабилитации. Полежит там пару дней.

Дождавшись окончания её фразы, директор сразу же обратился ко мне:

— А ты, Воронов, как?

Задав вопрос, он вытер выступивший на лбу пот. Учитывая, до какого накала дошли крики перед нашим появлением, не удивительно, что он вспотел — удивительно, что они с Верещагиным ещё голоса не сорвали.

— Спасибо Анне Леонидовне, всё хорошо, — ответил я, вежливо кивая в сторону преподавательницы.

Сергей Валерьянович тут же вернулся к разговору, который мы прервали своим появлением.

— Но это ничего не значит! — безапелляционно заявил он.

— Вы о чём, Сергей Валерьянович? — спросила Аня, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

— Да вот, Владислав Степанович хочет замять дело, — махнул рукой на директора капитан.

— Замять? — удивлённо приподняла брови Васильева.

Её взгляд переместился на начальника, и ничего хорошего этот взгляд тому не сулил. На мгновение мне и вовсе показалось, что она в силах свернуть беднягу в бараний рог.

— Не замять! — начал оправдываться Владислав Степанович. — Ну что вы говорите такое, Сергей Валерьянович? Не замять, а просто не выносить сор из избы.

— А это не одно и то же? — уточнил Верещагин.

— Нет! Конечно же, нет!

— Насколько я знаю, на место похищения прибыл спецназ и арестовал преступников, — немного отстранённым холодным тоном произнесла Анна Леонидовна. — Сор уже далеко за пределами избы. И я очень надеюсь, что задержанные к этому моменту уже дали показания, и мы скоро узнаем, кто заказчик этого чудовищного преступления.

— Мы и так знаем, — сказал Верещагин. — Кирюхин уже дал показания. Парней Лисицкие заказали.

— А откуда у вас информация о показаниях Кирюхина? — спросила Анна Леонидовна.

— А он их мне дал, — пояснил капитан.

— И вы уверены, что это правда? — уточнила Васильева.

— Когда я серьёзно спрашиваю, мне не врут, — произнёс Верещагин таким тоном, что я живо представил его разговор с прапорщиком Кирюхиным.

Возникла пауза. На директора было жалко смотреть. Понятно, что он руководитель и за всё, происходящее в стенах академии, он отвечает. Но и от продажных подчинённых ведь никак не защитишься.

Васильева недовольно покачала головой, на некоторое время призадумалась, а потом заявила:

— Я звоню мужу!

Директор после этих слов аж подскочил. И тут же принялся уговаривать Анну Леонидовну никому не звонить. Верещагин стоял и усмехался. А вот что касается меня…

Любой другой в этой ситуации заинтересовался бы, кем является муж Васильевой и почему его так боится директор академии. Но меня заинтересовало другое.

Муж? У Ани есть муж⁈

Вот это поворот!