Младший лейтенант милиции (СИ) - Бурак Анатолий. Страница 28
Да и, не стал бы я вытанцовывать, играя по придуманным не мною и, совсем нежизнеспособным в реальном боестокновении, правилам. А, как уже говорил, лишил бы его жизни гораздо более простым и, самое главное, действенным и эффективным, способом. И даже, без помощи, так отчётливо померещившегося, рабочего ножа. С остро заточенным лезвием и удобной пластиковой рукояткой.
В общем, я уже совсем было намеревался отказаться продолжать участие в этом балагане, как голову снова пронзила боль. Что однозначно давало понять, что мой, сидящий где-то внутри и, такими примитивным и варварским способом, капающий на мозги «альтер эго», вовсе не разделяет мою точку зрения.
Попахивающую пацифизмом и, как мне казалось, дающую гораздо больше шансов на успешное дожитие до глубокой старости. Ведь, с далёких и незапамятных времён, всем прекрасно известно, что самые редкие посетители травмопунктов — это особи, предпочитающие вести, так называемый, «диванный» образ жизни.
Попросту говоря, лежебоки и ничего не делатели. И, хотя я ни в коей мере не причислял себя к этой славной и, безо всякого сомнения, очень полезной для общества, прослойке людей, именно в эти мгновения, целиком и полностью был согласен с «ихней» жизненной позицией. Разделял точку зрения, так сказать. Ну и, поддерживал до кучи.
Но, безжалостная и, явно подталкивающая меня к, если честно, совершенно не нужным мне подвигам, «интуиция» просто и незатейливо давала понять, что не позволит вашему покорному слуге соскочить с темы и покинуть, находящуюся на довольно значительной глубине, подводную лодку.
Про «глубину» это я потому сказал, что увяз в дурацкой затее Василия по уши и, в любом случае, без репутационных потерь, выйти из этой неоднозначной ситуации всё-равно бы не получилось.
Ну а, чашу весов, перевесило злобное и глумливое заявление Шоты Кохидзе.
— Что, петушок, обосрался? — Уничижительно и, явно действуя на публику, громко поинтересовался он. И, сильно гордясь собой, во всеуслышание заявил. — Биться с настоящим мужчиной — это тебе не безответную грушу молотить!
«Урою козла»! — Без особых эмоций но, всё-таки с слегка оскорбившись, подумал я.
Так как, чуточку пообщавшись с представителями месного «бомонда», уж знал, что сравнение с этой домашней птицей, в их среде самое что ни на есть, страшное оскорбление.
Которое, обязательно нужно смыть кровью.
Призрак привычного свинокола снова почудился в моей правой руке, но сидящий в моём мозгу страж — куды ж без мамки! — моментально опустил меня на грешную землю. Опять долбанув болью и, таким образом, толсто намекнув на, в общем и целом, вполне очевидное, «низзя-а».
При этом раскрыть глаза не позволял. Наказав, как дрессируемого щенка неизвестной породы и, окончательно лишив меня логической картины мира а, заодно, нравственных и моральных ориентиров в моей новой жизни.
Да и, Олег Авдеевич поспешил внести свою лепту, легонечко потрепав за плечё.
— Никола-ай! — Наклонившись к моему уху, прошелестел он. — С тобой всё в порядке?
— Да, тренер. — Выразил собственную готовность я. И, вскакивая на ноги и, по прежнему держа веки закрытыми, встал в стойку.
— Глаза-то раскрой. — Хмыкнув, посоветовал Олег Авдеевич. — А то ведь ещё раз пропустишь!
— Успею. — Согласно кивнул я.
И, самым наглым образом соврал. Так как, прекрасно понял, что мне ни в коем случае не стоит этого делать. Если, конечно, не хочу очередной конфронтации с внутренним «эго». Бразды правления, как ни крути, находились в его невидимых но, от этого не ставших менее цепкими, шаловливых ручёнках.
— Бой! — Скомандовал рефери.
А у меня в голове, тут же, серебристыми колокольчиками, зазвенела мелодия «Турецкого марша». Задавая ритм второго, если можно так выразиться, раунда и, как следует, взвинчивая тем схватки.
Несмотря на явную тупость, проявленную реципиентом в данном конкретном случае, квазиживой организм, в общем и целом был доволен. Всё-таки, хозяин, оказался не безнадёжен. И, буквально за пару-тойку секунд, которые он провёл сидя на канвасе, ему полностью удалось внушить нужную и, по мнению биопроцессора, единственно правильную, манеру поведения.
Действовать, разумеется, приходилось излишне жестоко. Но, и пускать ситуацию на самотёк, симбиот посчитал не правильным. А уж вялые пораженческие мысли носителя, и вообще принял за предательство и крамолу. Им с хозяином, во что бы то ни стало, нужно заявить о себе.
Ведь, хотя реципиент этого и не осознавал, в запасе у них оставались считанные годы. Носителю, во что бы то ни стало нужно вернуть утерянные в результате травмы, магические способности. А так же возможность, свободно пользоваться подпространством. И, безусловно, найти потерявшихся в неведомых далях, обеих девочек.
Так как, вернуться в Миры Содружества, он, впрочем, как и так некстати потерявший память хозяин, мог лишь с помощью младшей из них.
А для этого требовалось забыть о скромности и, если можно так выразиться, «выйти из тени». И, сделать это как можно громче и не сесняясь использовать любые доступные методы. И, так удачно имевшиеся в личном деле его погибшего двойника сведения о спортивном прошлом, нужно было использовать на все сто процентов.
Так что, с помощью варварских и примитивных но, зато, как он успел убедиться, очень и очень действенных методов, симбиот поставил хозяина «в стойло». А затем не позволяя их общему телу раскрыть глаз, с помощью бодренькой мелодии погрузил его в состояние лёгкого транса.
И, запустив, сотворённую, если можно так выразиться, «на коленке» программу-симулятор боксёрского поединка, запустил её в действие. Благо, набор приёмов, используемых Шотой Кохизде был невелик. И, уловить алгоритм яростных но, в общем-то, примитивных атак молодого боксёра, не составило большого труда.
Полностью отдавшись задорной мелодии и, попав под гипнотическое влияние очаровательных звуков, сочинённых много лет назад талантливейшим из людей, носившим имя Вольфганг Амадей Моцарт, я больше не задумывался о ходе схвати и, как мне кажется, даже немножко заснул.
Если, конечно, можно назвать дрёмой мои уверенные действия. С первых секунд второй части нашего поединка целиком подавившие Кохидзе и, используя откуда-то возникшее в голове знание его дальнейших атак, навязавшие удобный мне рисунок боя.
Причём, мой жестокий помощник, явно заставлял забавляться в противником. Отрабатывая связки и блоки и, безо всякого сомнения, беззастенчиво «играя на публику».
«Словно молодого, резвого жеребчика, перед продажей рекламирует». — Индифферентно подумал я, проводя очередную серию и отскакивая назад. — «Показывает, так сказать, товар лицом».
Но, так как уже успел убедиться, что действует мой неведомый мучитель только во благо, противиться воле диктатора, не счёл нужным. Да и, до сих пор его, если можно так выразиться «советы» а, если копнуть чуточку глубже, то твёрдые и недвусмысленные указания, шли мне только на пользу.
Так что, я не трепыхался а, следуя ритму гениальной музыки, просто «отрабатывал номер». В конце-концов, для почтеннейшей публики, все эти, слизанные словно из учебника по классическому боксу финты, вытворяю именно я.
А про то, что с башкой у меня не в порядке, никому не признаюсь даже под страхом смерти. Недаром же, столь любимый моими сограждане Александр Сергеевич Пушкин, написал такие замечательные и информативные строки.
Не дай мне Бог, сойти с ума!
Уж — лучше посох и сума!
В общем, не желая прослыть законченным придурком я, под «чутким руководством» окончательно затиранизировавшего вашего покорного слугу «второго я», аккуратно и, «строго по классике» гонял растерявшего невьебенный гонор и дикий апломб Шоту, по рингу. И гадал, чем всё это закончиться. Вполне закономерно предполагая, что калечить мальчика мне не позволят.
Но, так как до такого естественного нокаута мой суровый тиран почему-то не доводил, то и я не спешил проявлять инициативу и отправлять начавшего задыхаться Шоту на канвас.