Идеальная незнакомка - Миранда Меган. Страница 13

Я хотела рассказать про случай с ножом – через две недели после того, как мы поселились вместе с Эмми в Бостоне; когда позвонила Пейдж и сообщила, что они с Аароном в нашем районе – и можно ли посмотреть мою новую квартиру?

Я тогда застыла посреди гостиной, уронив телефон, в голове поплыло, а мир куда-то отодвинулся. Эмми спросила очень спокойно:

– Кто звонил?

Я хотела рассказать Кайлу, как Эмми резала яблоко, пока я представляла ей гостей, как она резко обернулась и едва не воткнула нож Аарону в руку, как вспыхнуло у него лицо от удивления и гнева. Как Эмми сделала вид, будто это нечаянно, а сама красноречиво поджала губы. Как пристально глянула на Аарона, бросила: «Ой, я тебя не заметила» – и вернулась к яблоку. Как не издала ни звука, когда Пейдж взвизгнула и посмотрела на меня – мол, ты видела?! И как я притворилась, будто не видела. Как Эмми даже не поднимала глаз, пока Аарон твердил – ничего страшного, ничего, – словно она извинилась, хотя никаких извинений не было. Как Эмми сидела спиной ко всем, пока Пейдж не увела Аарона. Как я любила Эмми в тот миг. И как мы больше никогда об этом не вспоминали.

Я хотела рассказать Кайлу: «Мужчин, подобных тебе, она ест на завтрак». Хотела, чтобы он понял – Эмми сильная, она бы никому не позволила вытирать о себя ноги. И обязательно распознала бы надвигающуюся опасность.

Только это не годилось. Цель истории – уж я-то понимала! – пробудить в людях сострадание, привлечь их в союзники; они должны увидеть в пропавшей девушке образ своих родных и любимых.

Кайл не отводил взгляд, точно видел все истории, которые я перебирала в голове, – про меня, про Эмми.

Я представила, будто он журналист и говорит – ну же, Лия, покажи мне ее.

И я остановилась на нашей первой встрече…

– Эмми пустила меня к себе, – начала я. – У меня не хватало денег на жилье, идти было некуда, и она пустила меня к себе.

Все произошло в понедельник утром. Мне вдруг оказалось негде жить – по необъяснимым причинам. Это случилось после того, как я не получила обещанной работы и согласилась на неоплачиваемую стажировку. После того, как месяц прожила на диване у Пейдж и Аарона. После того.

Я направилась в наш старый университетский городок – в вестибюль-атриум, к доске объявлений, мимо которой проходила сотни раз. Пропавшие животные, вакансии, поиск соседей по комнате. Я срывала телефонные номера наобум, запихивала в карман, подробности объявлений путались, цены зашкаливали, меня мутило.

Сначала я даже не услышала.

– Жилье ищешь, спрашиваю?

Ко мне обращалась девушка, которая сидела на каменном парапете у крыльца и жевала бублик. Она смахнула длинную каштановую прядь, прилипшую к губам, заправила ее за ухо и соскочила с парапета.

– Привет. Я Эмми. – Девушка протянула мне руку. – Просто вон то мое… – И ткнула бубликом в правый верхний угол.

Краткосрочная аренда. 500 дол./мес. Полуподвал, отдельный вход. Только жен. пол.

– Лия, – ответила я рукопожатием.

Девушка походила на студентку. Джинсы с заниженной талией, укороченная футболка, подведенные темным глаза и бордовая помада.

– С оговоркой насчет женского пола я, похоже, оплошала, – сообщила новая знакомая. – Потому что в девяносто девяти случаях из ста звонят придурки. – Она скорчила смешливую рожицу, словно уже назначила меня в сообщницы. – Дай, думаю, схожу сама и устрою просмотр. – Прищурилась, внимательно меня оглядела. – Ты на придурка не похожа.

Я шла на стажировку, притворялась, будто ничего не произошло. День как день. Штаны цвета хаки, обувь на плоской подошве, безрукавка, волосы собраны в простой пучок. Однако тело меня наверняка выдавало – я стояла пришибленная, одеревенелая. Сама не своя. В голове пульсировало. В ушах звенело. Вид бублика вызывал тошноту.

Я перевела взгляд на доску объявлений.

– Мне не по карману.

Эмми вздернула бровь, еще раз окинула меня оценивающим взглядом.

– Тогда тебе не в этот район. Ну что ты найдешь дешевле пятисот?

Я не знала. Я вообще впервые попала в такое положение. Раньше я получала стипендию за усердную учебу и временами подрабатывала на территории университета, лишние деньги держала в банке и тратила их на одежду и развлечения. На квартиру и стол всегда хватало. Я не сомневалась, что получу желаемую работу: я была редактором университетской газеты, приложение к диплому свидетельствовало о моей блестящей успеваемости, и собеседование прошло прекрасно. К работе прилагались подъемные, и я ждала лишь письменного подтверждения, прежде чем внести залог за милую квартирку-студию.

Однако меня не взяли. Я оказалась не готова к потрясению – неудачи были мне неведомы. Единственная работа, на которую я еще проходила собеседование, начиналась с неоплачиваемой стажировки.

Когда я обо всем узнала, Пейдж изрекла:

– Ну так соглашайся. – Она сидела на кровати, скрестив ноги.

Пейдж не понимала. Она бы согласилась на бесплатную стажировку без раздумий – семья всегда поддержала бы Пейдж материально. А я даже рассказать маме не могла. Она была бы страшно разочарована; я поняла бы это по молчанию в трубке.

– Не могу, – дрогнувшим голосом призналась я. – Жить не на что.

– Живи пока с нами, – предложила Пейдж.

Сразу после выпуска она получила шикарную работу, к тому же родители поселили дочь в симпатичной квартирке с одной спальней – пока дитя не встанет на ноги, – и Пейдж горела желанием поделиться своим счастьем.

– Нужно, наверное, спросить Аарона?

Она отмахнулась – мол, ты же знаешь. Я действительно знала. Четыре года совместной учебы в колледже способны сплотить кого угодно. С первого курса мы были соседками по комнате, хотя весь последний год Пейдж в основном пропадала в общежитии у Аарона. Естественно, он поселился в ее квартире после выпуска. Естественно, меня тоже приютили бы здесь с радостью. Мы ведь, считай, вместе выросли.

– Всего на пару месяцев, – кивнула я.

И переехала. Я хранила свою одежду в комоде под их телевизором; раскладывала диван ночью, когда они закрывали дверь в спальню; складывала его утром, когда по таймеру включалась кофеварка. Мой шампунь в углу их душевой кабины, моя бритва рядом с бритвами Пейдж и Аарона; тонкая стена между моей головой и их кроватью; звуки, которые не давали уснуть или будили.

Теперь же я столкнулась с действительностью, холодной и неумолимой: больше там оставаться нельзя. Какого черта я дала согласие на бесплатную стажировку? Почему решила, будто мир подставит мне плечо, возьмет под свою опеку? Кто я после этого? Наивная оптимистка! Я упала плашмя, лицом в грязь, и незнакомая девушка Эмми стала свидетельницей моего краха.

Она придержала меня за локоть:

– Сколько ты можешь платить?

Я прикинула, какая сумма лежит в банке. Вычла еду и проездной, разделила остаток на три месяца. Содрогнулась. Пожалела о прошлогоднем путешествии во время весенних каникул и об одежде, купленной в кредит ради этой работы.

– Триста пятьдесят, наверное, – сказала шепотом.

Эмми наморщила нос.

– За триста пятьдесят ничего путного не найдешь. Слушай, мне звонят одни чокнутые, а я жду появления нормальной соседки и терплю убытки. Мне тоже не по карману платить за квартиру самой. Немножко – лучше, чем ничего. Давай ты на нее глянешь – нравится, не нравится. Может, мы что-нибудь придумаем.

– Сейчас не могу. Мне на работу надо.

Эмми склонила голову набок.

– Работа неоплачиваемая, – добавила я.

– Зачем тогда она нужна? Не понимаю.

– Чтобы получить оплачиваемую работу. Такая вот ирония.

Эмми дала мне адрес, и я согласилась заглянуть к ней вечерком, по дороге домой. Однако, придя на работу, изменила решение. Взяла отгул на вторую половину дня, позвонила Эмми в обед, сразу же сказала ей «да», упаковала свои вещи и перетащила их в полуподвальную квартиру с двумя спальнями еще до возвращения Пейдж и Аарона. Написала Пейдж сообщение – чтобы не объясняться лицом к лицу: «Отличные новости! Нашла жилье в Олстоне. Через знакомых. Квартира снова целиком ваша».