Великий князь Владимирский (СИ) - Лист Банный. Страница 7

— Ты говорил, на Воронеже рязанцев и муромцев разобьют, — напомнил Дружина. — Потом спалят Рязань и пойдут к Москве. Что надумал, выступим с Великим князем? Или повременим?

— Ждём и придерживаемся наших планов. Как встанет река, посылайте смердов, пусть вмораживают колья в лед, чем больше — тем лучше.

Бояре переглянулись и разом вздохнули. Всё же они были патриотами не только нашего княжества, но чувствовали общность с русскими и в других землях. Кстати, большая редкость в это время. Смоляне, например, не считали владимирцев своими. Русичи из соседних княжеств, приравнивались к немцам, половцам или к самому чёрту.

Новости распространялись с невиданной скоростью. Поначалу народ ожидал великих побед, затем упорного сопротивления больших и малых городов. Но вести приходили каждый день и новая хуже предыдущей.

На Воронеже рязанцев разбили наголову. Чудом выжила и ушла малая часть дружины Великого князя Рязанского. Он сам, муромский полк и все ополчение остались кормить воронов. Рязань пала на пятый день осады, враг перебил население и сжег город. Захватчики разделились на несколько отрядов и широким фронтом потекли к Москве, сжигая на своем пути города и крепости, которые брали с удивительной скоростью. Сразу стало понятно, что это не половцы, которые не сильны в осадах и штурмах.

Пришла грамота от дяди, который просил (не приказывал, однако) присоединиться к его сыну Всеволоду и боярину Еремею Глебовичу, собиравших войска у Коломны. Туда уже спешили новгородский и псковский полки и остатки рязанцев, под предводительством Романа Ингваревича. Сам Великий князь снимал войска с литовских рубежей, договорившись о перемирии с тамошними князьками, и направлялся к сыну. Ясно было, что не успеет. Мои усилия пока не принесли пользы, события развивались так же, как и в моем мире.

Рождество снова не отмечали широко, как и не планировали празднеств на Новый год. Традиция, только зародившись, умерла вместе с Анной. Да и не до веселья сейчас.

Первые сведения про коломенскую битву дошли до нас 12 января. Пока только о поражении, что и как — расскажут уцелевшие, сумевшие отступить на север. В моем времени было несколько теорий о развернувшемся сражении, послушаю теперь очевидцев. Между прочим, никакого Евпатия Коловрата ни мои люди, ни беглецы из рязанского княжества не знали. Даже про похожего на этого героя боярина не слышали. Вот так разрушился еще один миф, родом из детства.

Рязанский дружинник, потерявший в последнем бою глаз и несколько пальцев, не сумел прорваться вместе со своими к Москве и ушел через леса в нашу сторону. Он то и рассказал, как было дело под Коломной. Послушав его, я пришел к выводу, что основной причиной победы монголов, была странная стратегия наших полководцев, вводивших в бой свои войска по частям и не согласовавших свои действия.

Сначала передовой отряд владимирцев успел зайти в город до начала осады. Основные силы, во главе с княжичем Всеволодом и боярином Еремеем, прислали весть, что подойдут на следующее утро. Новгородский и псковский полки, а также часть дружин удельных князей, явившихся на зов Великого князя, отставали от них на пол дня пути. Гарнизон города, рязанцы и владимирский сторожевой полк посчитали, что сидеть в осаде скучно, и решились на вылазку. Что и сделали с утра. Князь Всеволод вышел к Коломне, когда её защитников добивали, отрезав от ворот.

Владимирцы ударили во фланг торжествующих монголов и смяли его. При этом и погиб Кюльхан, командовавший правым крылом. Батый отвел войска от города на перегруппировку. Наши полководцы не смогли развить успех, сил не хватило, и тоже отошли от стен, поджидая отставших. На этом первый день сражения и закончился. Подмога не успела подойти до вечера и заночевала в нескольких верстах от Коломны.

Утром войска противников построились и первыми начали монголы. Обстреляв хорошенько русичей стрелами, Батый пустил в бой тяжёлую конницу. Лобовое столкновение монгольских богатырей и русских витязей было ужасным, но наши начали продавливать врагов, и княжич отправил в бой последний конный резерв, во главе с Еремеем Глебовичем. Это и решило исход стычки. Враг развернул лошадей и бросился наутёк. Торжествующие владимирцы с радостным ревом помчались в погоню и растянулись в кишку. Вот тут то и ударил Батый свежими силами во фланг потерявших строй витязей. Началось избиение. В тоже время, лучники обогнули мясорубку и стали косить стелами оставшихся без прикрытия ополченцев. К счастью смердов и горожан, в этот момент подтянулся арьергард и отогнал супостата. Однако спасти окруженную кавалерию они уже не успели, всех к этому времени перебили.

Огородив себя санями обоза, остатки войска сумели отбить до вечера несколько наскоков, но о победе уже речь и не шла. Княжича, с несколькими десятками дружинников, отправили во Владимир, а удельные князья остались с новгородцами, псковичами и ополчением, прикрывать отход (Зачем? Могли уйти все вместе, шанс оторваться был. В крайнем случае, оставили бы малый отряд, для прикрытия).

Утром монголы подтащили камнеметы и разбили преграду из саней. После чего без труда вырезали уцелевших. Путь к Владимирской земле для ханы был открыт. Великий князь мог собрать еще два таких же, по численности, войска, но лучшие бойцы легли под Коломной. Да и времени у Юрия Всеволодовича уже не осталось.

Коломну взяли через день, и Батый двинулся к Москве. Это уже было совсем рядом с нами, так что известия не сильно запаздывали. Москву осадили 15 января и взяли 20-го. Традиция у них, что ли, такая, отводить на каждый крупный город по пять дней? Болгар, Рязань, теперь вот Москва. Уничтожив город и пленив сына дяди, Владимира Всеволодовича войско хана прошло по Клязьме к Владимиру. Который и осадили 4 февраля. Великий князь буквально за день увел литовские полки из города на север, ждать подкреплений и предполагая, собравшись с силами, снять осаду со столицы.

К этому времени я уже объявил сбор войск и находился в Стародубе. Петр из Вщижа со второй терцией двинулся к старому лагерю. Первая терция ждала подхода помещиков и через три дня собиралась выдвигаться к Рождественскому погосту. Тут то люди боярина Федора Ждановича и привели ко мне отравительницу жены. Женщина, лет тридцати, стояло перед о мной и презрительно ухмыляясь, ждала соей участи.

— Приволоките бочку. И наловите десяток крыс. Эта пусть ждет здесь.

Развернулся и ушел, не стал ничего спрашивать у ведьмы. Что она может поведать, чего я не знаю? Через час мне сообщили, что все готово. Велев бросить крыс в бочку и тащить к реке, пошел и сам туда, вместе с пленницей.

— Посадите ее к крысам и законопатьте крышку хорошенько, — велел слугам.

Растерявшую всю наглость и тонко визжащею бабу бросили в бочку и стали ее заколачивать. Из-за липовых досок раздался первый крик боли.

— Кидайте ее в прорубь и протолкните под лед. Пусть не останется после нее даже могилы.

Сука отправилась домой, к своему хозяину Сатане, а я вернулся к подготовке похода. Не почувствовал ничего, ни облегчения, ни удовлетворения от мести. Пустота.

В первый же день осады Владимира от армии захватчиков отделилась часть и под руководством Бурундая направилась к Суздалю, который захватила сходу. 6 февраля войска вновь объединились и на следующий день начали штурм, зарезав перед этим пленённого сына Юрия Всеволодовича на глазах у всего города. Тут-то мы и выдвинулись на позиции, наводить последние штрихи на выбранном поле боя и в окрестностях.

Во второй половине дня были уже у погоста. Установили вагенбург, стали убирать и утаптывать снег на спуске к реке, от вершины до середины. Вторую половину утрамбуют монголы, пусть погарцуют по рыхленькому. Реку преграждал широкая полоса кольев, частых, как зубья у расчёски. Ее не то что верхом, на своих двоих и то с трудом преодолеешь. Постарались смерды, молодцы. За кольями, на другом берегу, виднелся настоящий бурелом из поваленных елей. Стволы рубили на высоте полутора метров и с расчетом, чтобы они одним концом держались за пни, а другим лежали на земле. Стена!