Аристократ на отдыхе. Том 3 (СИ) - Рудин Алекс. Страница 25

Я тащил за Ойнасом тяжеленный мешок с дохлыми крысами и почти не слушал бормотание хромого литвина. Не до того мне было — я спотыкался в темноте и проклинал демонов.

Но вот запомнилось же.

— Всегда задавай себе вопрос — чего хочешь ты? Вот прямо сейчас ты ведешь поединок к своей цели? Навязываешь противнику свою игру? Или бестолково защищаешься от быстрых чужих выпадов?

Ойнас никогда не был даже магистром. Но он прекрасно владел мечом и магией, он прожил жизнь ликтора и не погиб в схватке с каким-нибудь Одержимым, а это дорогого стоило — в глазах восьмилетнего мальчишки.

Чего я хотел тогда? Сладкое яблоко из орденского сада. И три дня отпуска, чтобы съездить домой. Все это Ойнас обещал мне, если я помогу ему с крысами, которые упрямо пытались пробраться на кухню через узкие водостоки.

— Вон еще одна, — проворчал Ойнас, тыкая палкой в склизкую темноту.

Я поднял дохлую крысу за хвост и сунул в мешок.

Почему мне вспомнился тот давний разговор с Ойнасом?

Потому что пока я, откинувшись на сиденье машины, рассеянно смотрел в окно на вечернюю Столицу, в моей голове привычно прокручивались все детали плана.

Императорский магический турнир.

Куча народа хочет, чтобы он состоялся.

Император и знатные дворянские роды. Илья и Орлов. Ваня Торопов и Зигфрид.

Каждый из них ведет свою игру, у каждого свои причины ждать начала турнира.

И у меня они тоже есть.

Мне надо поговорить с императором. И турнир даст мне такую возможность.

Зигфрид. Самый сильный противник для Вани Торопова —особенно, если учесть, что за ним стоит Орлов. И еще неизвестный мне мастер, который взялся изготовить для Зигфрида артефакт, работающий на магии Смерти.

Я могу вывести Зигфрида из игры в любой момент. Но что это даст?

Списки участников утверждены. Если с одним из них что-то случится до начала состязания, турнир отменят или перенесут. И я ничего не выиграю.

Проще сыграть в эту игру и победить.

Но сначала надо подготовиться.

Глядя на пролетающие за окном столбы фонарей, я наметил для себя три важных пункта.

Первое — как можно лучше подготовить Торопова к турниру. Если Ванька вылетит в самом начале, другого шанса у нас не будет.

Второе — выяснить, что это за темный артефактор, и какую именно хреновину он изготовил для Зигфрида. Чутье подсказывало мне, что с этим артефактом не все так просто.

И третье — убедить Вознесенского сделать для Торопова защитный артефакт. Правила турнира это не запрещали, а у Ваньки будет дополнительная защита. Магии для создания артефакта у меня в избытке. Работу артефактора оплатит Илья, и оплатит щедро — об этом я позабочусь. А Вознесенскому деньги сейчас очень нужны, хоть старый граф и молчит об этом.

И еще одной умной мыслью в свое время поделился со мной Ойнас.

— Незаконченные дела — как развязавшиеся шнурки. Рано или поздно наступишь и упадешь.

Прежде, чем браться за подготовку к турниру, нужно было окончательно уладить вопрос с ремонтом парохода и выбросить его из головы. Иначе проблемы по закону подлости вылезут в самый ответственный момент, когда у меня не будет времени ими заниматься.

Похоже, мне и тут повезло. За это дело охотно взялась Кира. Осталось подписать с ней соглашение и время от времени проверять, как идут дела.

Вот за этим я и ехал на Петровскую набережную в кафе со странным названием «Одинокий парус».

Мы съехали с моста, повернули налево и остановились. Водитель за все время поездки опять не сказал ни слова, и сейчас молча ждал, пока я вылезу из машины. Интроверт, что ли?

Стоило мне выйти и захлопнуть дверцу, как он рванул с места и скрылся так быстро, будто за ним демоны гнались.

А я удивленно уставился на кафе.

Оно было пришвартовано прямо к набережной и легонько покачивалось на волнах.

Двухмачтовый старинный парусник — с заваленными внутрь узкими бортами, с высокой кормой и позолоченной фигурой русалки под бушпритом.

Высокие мачты парусника и тонкая паутина такелажа четко вырисовывались на фоне вечернего неба. Сиськи русалки золотились в лучах закатного солнца.

С палубы парусника доносились звуки расстроенной гитары. Хриплый мужской голос пел какую-то залихватскую песню, ему подпевал пьяный хор — до того нестройный, что разобрать слова было невозможно.

Ничего себе, местечко!

Я поднялся по шатким сходням, которые были перекинуты с набережной прямо на низкую палубу этого пиратского ковчега.

Тут и там на палубе стояли бочки, накрытые грубо сколоченными деревянными щитами — это были столы. Вместо стульев предлагались бочонки поменьше. Между столиками сновали официанты в полосатых тельняшках с засученными рукавами. Они ловко жонглировали подносами, на которых громоздились тарелки и стеклянные пивные кружки.

Кухня находилась в высокой кормовой надстройке — оттуда через широкие распахнутые двери доносился звон посуды и восхитительный запах жареной рыбы.

Кира сидела за столиком-бочкой у самого борта, и была не одна. Долговязый юнец в пиратском платке нависал над ней, обеими руками опираясь на столик, чтобы не упасть.

Юнец что-то вдохновенно декламировал, но хриплый хор и звон истерзанной гитары заглушали его слова. А вот Кира, похоже, прекрасно его слышала — она мученически улыбалась и нервно барабанила пальцами по столу.

Я увернулся от стремительно надвигающегося на меня официанта, поднырнул под оттопыренный локоть другого и оказался рядом со столиком.

Юноша, не замечая меня, продолжал рифмовать слезы, розы, березы и, почему-то, морозы. Получалось у него бойко, хотя морозы мне показались лишними.

Я вежливо похлопал юношу по плечу и аккуратно развернул к себе лицом. Глаза у него блестели — от алкоголя и вдохновения.

— Прекрасные стихи, — улыбнулся я.

— Правда? — с надеждой спросил юноша, испуганно косясь на меч, который я держал подмышкой.

— Конечно. А теперь — иди.

— Хорошо, — покладисто кивнул он и заплетающейся походкой направился к стойке.

— Спасибо, Никита! — с облегчением сказала Кира. — Ты меня спас.

— Обращайся, — улыбнулся я. — А что он тебе читал?

— Какую-то жуткую поэму собственного сочинения.

— Сочувствую.

Я поднял руку, подзывая официанта, и был приятно удивлен. Вместо того, чтобы принести меню и медлить с заказом, официант сразу плюхнул на столик две кружки пива и тарелки с жареной рыбой.

— Они угадывают желания клиентов? — спросил я у Киры.

Девушка рассмеялась.

— Нет. Просто здесь редко заказывают что-то, кроме пива и рыбы. Но рыба у них отличная — свежая и вкусная.

— Сейчас попробуем, — кивнул я и принялся за еду, не забыв сделать хороший глоток пива. — А почему ты выбрала это место?

— С детства зачитывалась книжками про пиратов, — улыбнулась Кира.

— И за ремонт парохода поэтому взялась? Кстати, как продвигается дело?

— Все необходимые материалы уже привезли, работа кипит. Христофор Всеславович сказал, что он и жить будет на пароходе, пока ремонт не закончится.

— А кто это? — недоуменно поинтересовался я.

Кира удивленно подняла брови.

— Твой капитан.

— А, Колумбыч! Надо будет выписать ему премию за старание.

Кира достала из сумочки несколько скрепленных между собой листов.

— Вот наше соглашение. Прочитай и подпиши — здесь и здесь.

Я отодвинул тарелку с рыбой и положил перед собой документ. Неторопливо прочитал — все пункты в нем были составлены понятно и просто. Никаких заумных словечек и абзацев мелким шрифтом.

— Отлично, — одобрительно кивнул я и подписал бумаги.

Мы еще немного посидели, наслаждаясь прохладным ветерком с Невы и болтая о пустяках. Поэты нас больше не тревожили — они сгрудились за дальним столиком и читали свои сочинения друг другу.

Я даже умудрился заказать кофе, хотя на лице официанта, услышавшего мой заказ, отразились недоверие и удивление. Наверное, он слишком долго работал в «Одиноком парусе», и люди, которые пьют кофе, не вписывались в его картину мира.