Все связано (ЛП) - Чейз Эмма. Страница 40

Я закрываю глаза, и провожу носом по ее щеке. Прикасаюсь к подбородку Кейт и поворачиваю ее к себе лицом. Чтобы я мог вкусить ее, чтобы мог прижаться к ее губам и показать ей, как сильно я ее хочу, как сильно она мне нужна.

Но прежде чем наши губы встречаются…

Издалека доносится сокрушительный звук. Шум. И голос, похожий на голос Сучки кричит:

— О, черт, нет…

Мои глаза все еще закрыты, и неожиданно я поворачиваюсь на 180 градусов. Потом я падаю. В полную тьму.

Глава 15

Видите вон того парня на кровати? У которого липкая сереющая кожа, который во вчерашней мятой одежде? Нет, это не мертвое тело. Это я — Дрю Эванс.

Не самый мой лучший видок, признаю. Но это на следующее утро. Время, когда приходится платить по счетам. Кто-нибудь, сфотографируйте меня — это станет самым лучшим противоалкогольным билбордом. «Вот так вот выглядит глупость, детишки».

Когда вы об этом задумываетесь, похмелье кажется вроде как интересным. Это ваше тело называет вас придурком. Говорит вам «я же говорило». Вы знаете, как я себя чувствую. Все через это проходили. У меня сводит живот, в голове стучит, во рту сухость, а изо рта воняет так, словно я съел сэндвич из собачьего дерьма. Ням.

На прикроватной тумбочке включается будильник, из его динамиков доносится музыка, и я уверен, что мой череп сейчас развалится напополам. Я переворачиваюсь на бок и издаю стон. Вам ведь меня совсем не жаль, верно? Я вижу. Если хотите поиграть, надо за это платить. Не делайте того, о чем потом будете жалеть. Бла-бла-бла. Я хлопаю по будильнику, и музыка затихает.

Открываю глаза достаточно, чтобы увидеть, что Кейт рядом со мной нет. Вожу рукой по простыням, где она должна быть, но они холодные, что означает, что ее здесь нет уже какое-то время.

Медленно я сажусь и стаскиваю ноги на пол. У меня в животе все бурлит, словно океан во время шторма. Потираю виски, пытаясь унять гудящую боль. И, может быть, расшевелить память. Потому что не знаю, как вы, а не помню ни черта, что было прошлой ночью. Просто… белое пятно.

Как после губки на доске с мелом — стерто начисто.

Странно, но обычно меня не вырубает. Та неделя, когда Кейт меня бросила топить мои печали в спиртном, а сама уехала домой в Огайо, была исключением. Но давайте не будем об этом.

Думаю… мне не стоит удивляться. Парни склонны к соперничеству. Закрой кучку нас в комнате, и мы что угодно можем превратить в соревнования. У кого самая громкая отрыжка, кто дальше всех писает, чей член больше, и у кого сильнее удар.

Кто больше всего может выпить.

Это и произошло?

Я кое-как поднимаюсь и ковыляю в смежную ванную. Открываю дверь. Оттуда валит густой пар. Ванная комната огромна — как маленькая спальня — вся в итальянском мраморе. Из душа в углу доносится звук бегущей воды.

За стеклянной матовой дверью я различаю женский силуэт — ее голова отклонена назад под струей воды, когда она моет свои длинные темные волосы. Она худенькая. Загорелая кожа, соблазнительная попка.

Технически, я все еще католик, но если вы до сих пор еще не поняли, Кейт — моя богиня. Ее тело — это мое священное место, ее слова — моя библия, а ее лоно — алтарь, к которому я готов ползти по раскаленным углям, чтобы поклониться.

Мой взгляд прикован к рукам Кейт, когда они скользят по ее коже. Я облизываюсь и воображаю, какая она на вкус. Чистая и мокрая. Ваниль и лаванда. Этого достаточно. Мой южный регион вздымается вверх, весь во внимании.

Смир-но!

Это мысль, управляющая материей. Или в данном случае, страсть — похмельем. Кажется, что, не смотря на мое хрупкое физическое состояние, парень ниже пояса все равно готов к утренним подвигам.

Ха-ха… готов…

В общем, я делаю два шага к кабинке, в полном намерении присоединиться к своей неотразимой невесте. Но тут вода выключается. Дверца душа открывается, и оттуда выходит черноволосая красавица.

И мое сердце уходит в пятки — словно хренова ядерная бомба во времена второй мировой. Слышите, как свистит?

Большие карие глаза встречаются с моими, когда она тянется за полотенцем.

— Привет, красавчик, как ты себя чувствуешь? Вчера ты был довольно безумен.

Она улыбается.

Я — нет.

Знаете, как у некоторых людей, всего лишь от запаха орех уже может разбухнуть горло, перекрыв им доступ к воздуху? У меня нет аллергии на арахис, но сейчас я знаю, какого это.

Говорят, когда умираешь, вся жизнь проносится перед глазами. И я могу вам сказать, с полной уверенностью, что это правда. Я вижу картинки с Кейт… с нашим мальчиком. Они мелькают у меня в голове, черно-белое немое кино. Это картинки мгновений, которые были у нас, нашей жизни, что мы делили.

Жизни, которая, без сомнения, только что закончилась. Скончалась, как золотая рыбка Маккензи несколько лет назад. Та самая, которую она хотела унести в кармане на пляж, чтобы та повидалась со своими рыбными друзьями.

Покойся с миром, Немо. Земля тебе пухом.

Я знаю, о чем вы думаете. В чем твоя проблема? К чему вся эта драма? Почему при виде какой-то голой девицы я превратился в психа?

— Дрю? С тобой все нормально?

Проблема в том, детишки, что эта красивая мокрая женщина, стоящая передо мной — которая явно очень хорошо знакома со мной и всяким дерьмом, что происходило этой ночью?

Не Кейт Брукс.

Знаете, как говорят «Ущипните меня… должно быть я сплю?». Что ж, пните меня по яйцам… у меня чертов кошмар.

Ко мне вернулась память, как перемотка пленки назад. Игра с парнями, ужин, драка, трусы у меня во рту, стриптизерша — Лили — в баре. Но это все. После того последнего мгновения, больше ничего, кроме пустоты.

Черная дыра — больше похожая на след от пули, которую мне так хочется пустить себе между чертовых глаз в данный момент — пусть исчезнет.

Я думал, это она. Господи, боже. Я думал, это Кейт. Когда обнимал ее, пытался поцеловать ее — я думал, это была Кейт.

Но это не так.

Я сижу на закрытой крышке туалета, пока Лили обматывает себя полотенцем с беспокойством на лице, когда наблюдает за мной. Я тяжело дышу, быстро, сердце стучит так, будто сейчас выскочит из груди и убежит далеко-далеко от этой жопы, в которой я оказался.

Что произошло? Это парни собрали меня в кучу и притащили снова в отель? Я бы отдал свое левое яйцо, чтобы поверить в то, что так и было. Но если так, почему эта девица в моем чертовом душе, говоря о том, что прошлой ночью я был безумен?

Твою ж…

Впервые в жизни, не могу придумать, как выразиться. Нет такого ругательства, которое будет достаточно мощным, чтобы соответствовало данной ситуации. Я, что, сбежал из бара вместе с ней, мы угнали лимузин и вернулись сюда? На меня это похоже.

А Кейт… у меня сжимается внутри… Кейт видела нас?

Господи Всемогущий.

Сердце начинает биться еще сильнее, и мне кажется, что со мной может случиться сердечный приступ. В тридцать два не рано для сердечного приступа? Надеюсь, что нет.

Потому что она никогда меня не простит.

Не в этот раз. Все мои карточки-по-освобождению-из-тюрьмы использованы. Я прошел уже все сценарии по облизыванию задницы — использовал каждый метод по унижению, известный человечеству.

Никакие цветы и подарки или великие поступки не исправят это. Даже если я все объясню… Кейт никогда не сможет этого забыть. Никогда. Никогда не посмотрит на меня так, как она это делала вчера, больше не будет в ней тех чувств.

И я ее не виню.

Я закрываю глаза и роняю лицо себе в ладони.

Она заслуживает большего, намного большего. Кейт заслуживает кого-то лучшего, чем парня, который будет проделывать дыру в ее душе каждые два года, или что-то типа того.

Лучшего, чем я.

— Дрю, ты в порядке? Кого-нибудь позвать?

До того, как я успеваю пробормотать вопросы, на которые совсем не хочется знать ответы, двери в ванную открывается. Показывается голова Билли Уоррена. Он водит глазами то на Лили, то на меня.