Жестокая память. Нацистский рейх в восприятии немцев второй половины XX и начала XXI века - Борозняк Александр Иванович. Страница 54

«Цель выставки, — отмечал Вольф Шмидт, — состояла в том, чтобы внести вклад в доверие между нашими народами, в разрушение недоверия и неприязни… Когда речь идет о расизме и принудительном труде, мы привычно вспоминаем жертвы со стороны евреев, носивших желтую звезду, а в последнее время и со стороны цыган, отмеченных черным треугольником. Но на смерть были обречены поляки, носившие знак “Р” и советские граждане с нашивкой “OST”» [739]. Дитер Галински так подводил итоги работы выставки: «Тема страданий и смерти военнопленных и насильственно угнанных рабочих постепенно обрела свое место в общественном сознании Федеративной Республики… Экспозиция вносит свой вклад в дело мирного сотрудничества народов Востока и Запада» [740].

Участие в конкурсе определило жизненный путь Анны Розмус — школьницы (позднее студентки) из баварского города Пассау. Круглая отличница, дочь усердных прихожан католической церкви, 20-летняя выпускница монастырской гимназии по совету учителя истории начала изучать следы, оставленные нацистским режимом в городе с традиционно клерикальным, консервативным образом жизни.

Пассау — в те времена маленький город, где все знали друг друга (он насчитывал в 1933 г. 25 тысяч жителей, преимущественно католического вероисповедания). Для большинства горожан явно предпочтительной была следующая трактовка периода диктатуры: «Три или четыре нациста, десять глупцов, все остальные — противники национал-социализма» [741].

Епископ, бывший обербургомистр, судьи, вышедшие на пенсию профессора университета — все они были добрыми знакомыми ее родителей — вопреки ожиданиям наотрез отказались отвечать на вопросы гимназистки о происходившем «тогда» в Пассау. Анне сходу запретили работать в городском архиве, а его начальник возмущался тем, что изучение нацистского периода «может быть доверено недоучившимся гимназистам».

Потребовались немалые усилия, неоднократные обращения к федеральным властям, чтобы добиться хотя бы частичного разрешения. Стандартные ответы на письма с просьбой об интервью: «Я не располагаю соответствующими сведениями»; «У меня нет ни сил, ни желания отвечать на поставленные вопросы»; «Прошу Вас ни в коем случае не упоминать моего имени». Одна из подруг Анны, к отцу которой она направила письмо, недвусмысленно посоветовала ей отказаться от бесед с представителями городской элиты: «Это будет отвечать как твоим, так и их интересам» [742].

«Вокруг меня, — вспоминала впоследствии Розмус, — была выстроена стена, которая становилась все выше. Одни были слишком старыми, чтобы помнить, другие слишком молодыми, чтобы видеть события прошлого» [743]. Холодная война наложила неизгладимый отпечаток на восприятие западными немцами сущности гитлеризма. «Каким бы скверным ни был нацистский режим, русские еще хуже» [744], — таким было типичное суждение многих рядовых жителей Пассау.

Раскрытие нежеланной правды о нацистском периоде вело к травле Анны со стороны обывателей. В ее адрес звучали недвусмысленные угрозы. Под окнами ее квартиры устраивали кошачьи концерты, беспрерывно звонили по телефону, грозились похитить новорожденную дочку… Порой Анной овладевало отчаяние: «Невозможно работать в этом городе, где люди не способны учиться… Лишить жизни — это невозможно, а вот заставить замолчать — это вполне возможно» [745].

И все же сочинение было подготовлено. На основе бесед с участниками событий и архивных данных была реконструирована картина прямой поддержки нацистского режима правящей верхушкой Пассау (в том числе иерархами и рядовыми священниками католической церкви), их участия в дискриминации и отправке на смерть евреев, в подавлении оппозиции любого толка. После захвата Австрии и Чехословакии ремесленники и торговцы Пассау получили новые заказы и новые рынки сбыта. Перед участницей президентского конкурса встала отторгавшаяся в тогдашней ФРГ проблема массовой поддержки нацистского режима, проблема так называемых попутчиков как «жертв системы и как ее инструментов» [746].

По результатам конкурса Анна Розмус получила федеральную награду, а через два года она, уже студентка университета, выпустила солидную монографию «Сопротивление и террор — пример Пассау». В 1984 г. книга была удостоена литературной премии имени Софи и Ганса Шолль. Выход книги стал поводом к новому этапу травли Анны жителями ее родного города. Клерикальная баварская публика открыто мстила «разгребательнице грязи»: «Русское дерьмо!», «Катись в ГДР!», «Мы свернем тебе голову!». Брат нацистского преступника, ставший редактором ежедневной газеты, возбудил против Розмус судебный процесс по обвинению в клевете и в нарушении закона о защите персональных данных.

Журналист Армин Айххольц, выступавший на официальной церемонии вручения премии, назвал труд Розмус «книгой о противодействии памяти, о вытеснении памяти» [747]. Она стала общегерманской знаменитостью, приобрела навыки профессионального исследователя, выпустила несколько книг, не раз была жертвой судебных разбирательств. По мотивам ее биографии известный немецкий режиссер Михаэль Верховен в 1989 г. поставил фильм «Дрянная девчонка», героиня которой Соня Розенбергер ведет неравную борьбу за реконструкцию подлинной истории своего городка в нацистские времена. В начале фильма режиссер обращается к зрителям: «Речь не идет об истории определенного города в Германии. Мы хотим рассказать правду обо всех городах нашей страны» [748]. Кинокартина имела шумный успех (но, конечно же, не в Пассау!), была номинирована на премию «Оскар». И только в родном городе Анну по-прежнему называли «ведьмой из Пассау»…

Последнее десятилетие существования ГДР характеризуется попытками ряда историков добиться прорыва в изучении германской истории нацистского периода, выйти за рамки сложившейся историографической традиции. Это в полной мере относится к творчеству Вольфганга Руге, который в книге «Конец Веймарской республики» (в русском переводе: «Как Гитлер пришел к власти») [749] не только обобщил многочисленные новые документы, связанные с государственным переворотом 30 января 1933 г., но впервые в историографии ГДР обратился к подробному анализу политической биографии Гитлера. Впервые был создан не утративший своего значения и сегодня целостный очерк истории нацистской партии, принадлежащий Курту Петцольду и Манфреду Вайсбеккеру [750]. К этим трудам примыкает монография Иоахима Петцольда «Демагогия гитлеровского фашизма» [751].

Международное признание получили основанные на новых архивных документах работы, посвященные экономическому и политическому курсу германского фашизма в годы Второй мировой войны, прежде всего оккупационной политике на советских территориях [752]. Отнюдь не случайно Ральф Джордано, выпустивший в конце 1980-хтг. книгу «Если бы Гитлер выиграл войну», указывал на непреходящую ценность исследований ученых ГДР по данной тематике [753].

Достижением европейского масштаба стала документальная серия «Европа под властью свастики» (редакция Вольфганга Шумана и Людвига Нестлера) [754]. В последний год существования ГДР был выпущен сборник «Путь к войне», на страницах которого во многом по-новому была освещена проблематика внутренней и внешней политики рейха. Среди авторов коллективного труда — Дитрих Айххольц, Курт Петцольд, Манфред Вайсбеккер, Олаф Грёлер, Герхарт Хасс [755]. Курт Петцольд одним из первых обратился к непозволительно долго замалчиваемой в ГДР теме преследования и физического уничтожения евреев в годы Второй мировой войны [756].