Ночи «красных фонарей» - Квиннел А. Дж.. Страница 34

Рано утром Джульетта стала испытывать сильнейшие оргазмы. Она держала руку между ног, и ее детское тело выгибалось от следовавших один за другим спазмов. Майкл сидел на стуле и наблюдал за ней, но долго выносить это зрелище не смог. Он знал, что наступила последняя фаза. Знал он и о том, что ее молодое сердце, привыкшее к наркотикам, было сильно ослаблено. Он знал, что эта стадия продлится час или больше, и в течение всего этого времени она вполне могла на него напасть как от горевшей в ней страсти, так и от сжигавшей ее ненависти. Он взял свой стул, черпак и телефон и вышел из погреба, не забыв его за собой запереть. Майкл поставил себе будильник, проспал час около бассейна, а проснувшись, с глубокой тревогой пошел обратно в погреб. Либо она уже спала, либо была мертва.

Сначала он подумал, что Джульетта умерла. Девочка лежала совершенно неподвижно. Ее тело и матрас были совершенно мокрыми. Он медленно к ней подошел. Ему было прекрасно известно, как проверить, жив человек или мертв. Она лежала, свернувшись калачиком. Майкл коснулся ее плеча. Оно было холодным. Он слегка разогнул ей шею, отодвинув голову от груди и тыльной стороной руки приподнял подбородок, нащупав сонную артерию. Сердечко ее билось медленно и очень слабо, но девочка была жива. Он поднялся и сверху взглянул на ее изможденное, перепачканное тело и понял, что видит самое красивое создание, которое ему когда-либо доводилось и доведется увидеть в жизни.

Он позвал ее по имени, но она не ответила – Майкл прекрасно понимал, что девочка его не слышит. Тогда он взял ее на руки и вынес из погреба. Перед входом в дом молодой человек на секунду задумался, потом понес ее в спальню Кризи, положил на широкую кровать, а сам пошел в ванную. Там он включил теплую воду, потом вернулся, снова взял девочку на руки, положил ее в ванну и тщательно вымыл. Закончив эту процедуру, он обернул ее большим банным полотенцем и снова перенес на кровать. Время от времени она что-то бормотала, но не двигалась. Вернувшись в ванную, он принял обжигающе холодный душ, как будто хотел им смыть все воспоминания о семи пережитых днях ада. В спальне он прислушался к ее дыханию. Оно было неглубоким, но ровным.

Майкл вышел в кухню и стал готовить еду. Сначала он взял тушки двух больших кур, разделал их, порезал мясо, слегка обжарил его на сковородке, добавив немного оливкового масла, положил в большую кастрюлю и залил водой. Потом нарезал лук, морковь, помидоры, добавил бобов, сладкого укропа, петрушки и базилика и бросил все это в кастрюлю. Накрыв ее крышкой, он убавил пламя до минимума и вернулся обратно в спальню.

Там Майкл лег рядом с девочкой на кровать и пролежал около нее всю ночь. Джульетту еще немного трясло, она вертелась и иногда начинала биться во сне, но он каждый раз ее ласково успокаивал. Если бы девочка проснулась, она почувствовала бы, что его щеки были мокрыми от слез. Но она спала сном ангела, а он – сном мученика.

Утром Майкл помешал бульон, налил его в чашку и принес ей. Приподняв девочке голову, он ее аккуратно напоил. Она тут же снова уснула, проснулась через несколько часов и снова выпила бульона. Он заметил, что она в некотором смущении бросила взгляд на свое обнаженное тело, открыл дверцу шкафа и достал один из саронгов, в которых привык спать Кризи. Он обернул ее в цветастую ткань, чмокнул в щеку и сказал, чтобы она уснула.

Через два дня пришли документы. Они были высланы из Марселя с адреса торговца оружием Леклерка и доставлены с курьером. Майкл взял объемный конверт у ворот, расписался в получении, прошел в кухню, сделал себе крепкий черный кофе и вскрыл конверт. Внутри были документы на удочерение тринадцатилетней девочки по имени Джульетта Кризи. Двумя годами раньше она была удочерена неким Маркусом Кризи и его женой Леони. В документах было сказано, что девочка была бельгийкой и в раннем детстве осталась сиротой. Указывались данные сиротского приюта в Брюгге, где она жила до удочерения. Документы выглядели подлинными, так же как мальтийский паспорт и фотография Джульетты.

Майкл улыбнулся и отнес все бумаги в спальню. Девочка только что проснулась и, просмотрев документы и паспорт, широко улыбнулась. Обхватив одной рукой Майкла за шею, Джульетта притянула его к себе и крепко расцеловала в обе щеки.

– Теперь у тебя есть сестра, – сказала она.

– А у тебя – брат, – ответил он.

Глава 28

Массимо Беллу был во всех отношениях прямой противоположностью своему начальнику полковнику Сатте, за исключением двух своих качеств: умения шевелить мозгами и направленности применения этого процесса. Во всем остальном двух столь разных людей трудно было найти. Сатта был красивым, элегантным, острым на язык циником, аристократом, знавшим толк в изысканных блюдах. Беллу, напротив, был невысоким, начинающим полнеть и лысеть неряшливым мужчиной. Одевался он, как большинство младших клерков, в захудалой торговой фирме, а пределом его кулинарных мечтаний были гамбургер с лишним слоем лука и самые заурядные спагетти. Он терпеть не мог трик-трак и пару лет назад наотрез отказался коротать долгие бессонные ночи со своим озадаченным боссом за этим занятием, когда они ждали какой-нибудь важный звонок или известие о серьезном происшествии.

Беллу работал с Саттой вот уже восемь лет. В первый год он был занят в основном тем, что подыскивал уважительную причину для просьбы о переводе его в другой департамент. Но спустя год он по достоинству оценил многие положительные качества Сатты и понял тонкость и остроту его ума.

Как раз в то время младшая сестра Беллу, с блеском закончив школу, подала документы в университет Катанзаро на медицинский факультет. Мест было очень мало, без связей и протекции поступить туда было практически невозможно. Она, как и следовало ожидать, не прошла по конкурсу, и ей вернули документы. Но спустя неделю, сестре пришло письмо, в котором это решение было аннулировано и ее приглашали на занятия. Прошло несколько недель, и она узнала, что некий профессор Сатта – главный хирург больницы Кордарелли в Неаполе – обратился в приемную комиссию с просьбой о пересмотре ее решения.

Когда Беллу на повышенных тонах спросил об этом у полковника Сатты, тот лишь пожал плечами и сказал:

– Мы же вместе работаем. Естественно, я должен был что-то предпринять.

Все мысли о переходе в другой департамент вскоре вчистую выветрились из головы Беллу. И не из-за того, что Сатта сделал, а потому, что он сказал: «Мы вместе работаем», а не «Ты работаешь на меня». Со временем у них сложились очень ровные рабочие отношения, постепенно перешедшие в партнерские.

В тот день Беллу надолго задержался в кабинете перед экраном своего нового компьютера. С компьютерами и всем, что с ними связано, он чувствовал себя на «ты»; специалист отдела по оргтехнике не мог его научить ничему новому. В течение многих недель он забивал память своей машины огромным объемом информации. Теперь он сидел перед экраном и дотошно выискивал тот ключик, который открыл бы ему дверцу к задумкам и свершениям Жана Люка Донати.

Когда он его нашел, то сначала не обратил внимания. Лишь минуты две спустя что-то щелкнуло в его мозгу. Он нажал на клавиши и стал просматривать файл в обратном порядке. Через несколько минут он снова нажал на клавиши и перешел в другой файл, где содержались сведения о человеке по имени Анвар Хуссейн. Он был арабом, точнее – нубийским арабом, предки которого были выходцами из Египта. Он тоже был коммерсантом с прекрасными связями в странах Ближнего Востока. У него тоже была незапятнанная репутация. На протяжении последних двадцати лет он жил в роскошной вилле в одном из ближайших пригородов Неаполя. И он, как и Донати, неукоснительно выплачивал все налоги. Единственным легким облачком в его биографии был странный случай, происшедший пару лет назад, когда таможенники Саудовской Аравии обнаружили в контейнере с модной одеждой, доставленной из Эр-Рияда на одну из итальянских компаний Хуссейна, небольшое количество детской порнографии, как-то связанной с некоторыми бесовскими культами и всякой чертовщиной. Незаконный груз, как выяснилось, предназначался какому-то мелкому служащему фирмы, которого Хуссейн тут же уволил.