Истина звезд - Рид Анви. Страница 29

– Сейчас не время, Юри.

Юри стояла перед ним и не планировала отходить, поэтому Соно сам подался вперед, задев ее плечом.

– Чего еще я не знаю о тебе, Соно? – Она так и осталась стоять и смотреть ему в спину. – Я думала, что мы близки. Но, кажется, так думала только я.

Соно ничего не сказал. Хотя бы потому, что не знал ответа. Недопонимание между ними только росло. И нырять в этот омут с головой он пока не был готов. Но вину перед Юри все-таки почувствовал.

– Позже я все тебе расскажу.

– Не утруждайся. – Теперь Юри толкнула его плечом и подошла к ротанговой двери.

В доме горел свет и знакомый голос читал молитву. Соно встал и поднял руку, чтобы постучать, но все никак не решался. Боялся увидеть глаза дяди – не родного по крови, но близкого и важного человека в его жизни. Соно предал его и забрал душу сына. Ради своей жизни отнял ее у лучшего друга. Он не должен был так поступать, но спустя много лет понял, что жить с таким грехом – куда большее наказание, чем быстрая смерть.

– Стучи уже, – подогнала его Юри, и сокол, сидящий на дереве, крикнул, вторя хозяйке.

Дикая птица настораживала Соно. И не потому, что могла в любую минуту вцепиться ему в глаза, а потому, что ждала часа, когда вкусит плоть Юри. Соно не хотел допустить этого и все метался между желанием зарубить сокола, пока Юри спит, и мыслями, что не может теперь лезть в ее жизнь. Он еще не заслужил прощения, и ему казалось, что с каждым днем возможность извиниться перед ней ускользала все дальше.

– Незримый, – Юри громко цокнула в нетерпении и ударила кулаком по двери.

Молитва утихла. Пол заскрипел, и звук шлепанья босых ног стал приближаться к двери вместе со светом свечи. Около двери возникла тень мужчины – невысокого и сгорбившегося от старости. Створка скользнула в сторону, и маленькие черные глаза взглянули на гостей.

– Приветствую вас, незнакомцы. – Он поклонился. – Чем могу помочь вам?

Юри поклонилась ему в ответ, молча ожидая, пока Соно ее представит. Но тот застыл на месте, не моргая и даже не дыша. Он смотрел на улыбающиеся губы, прикрытые длинными белыми усами, на нос с родинкой, которая передалась по наследству Тэмишо, и на глаза. Такие же добрые и лучезарные, как и много лет назад.

– Ох, ниджай. – Шисуно осмотрел одежду Соно. – Вы кажетесь мне таким знакомым. – Теперь уже он, щурясь, всматривался в лицо ниджая. – Мы с вами раньше не встречались?

– Встречались, дядя.

– О! – Шисуно удивился неформальному обращению.

– Я…

Как же сложно было произнести свое имя. Оно будто стало ядовитым и непристойным. Будто его вновь нужно было заслужить.

– Я… – Соно натянул рукав, показав вышитый клык. – Соно Ито. Сын…

– Сын Такеро… – голос задрожал, когда Шисуно наконец узнал его.

– И Кио Ито.

– Святые! – воскликнул Шисуно и заключил Соно в объятия. – Ты вернулся домой! Мальчик мой… Наконец-то, наконец-то…

Увидеть того, кого все давно похоронили, было чем-то невероятным. Но крепкие объятия и слезы, стекающие по морщинистым щекам, говорили лишь о любви и радушии, которыми Шисуно всегда одаривал Соно.

– Я не верю своим глазам. – Шисуно отстранился и похлопал Соно по плечу. – Какое счастье! Я до конца своих дней буду благодарить Ара за это!

– Кхм-кхм… – Юри поклонилась, когда Шисуно посмотрел на нее.

– Это Юриэль Мао. Она мой друг. – Соно вспомнил, что так и не представил ее. – И сиаф.

– О!

– Рада знакомству, Шисуно-асэй. – Юри опять поклонилась, но Шисуно, схватив ее за локоть, толкнул в дом.

– Живо в дом. Ночью на улице много ушей.

Соно шагнул внутрь, и сокол, оставшийся снаружи, громко захлопал крыльями, сбивая с веток лепестки сливы.

В доме пахло благовониями. Как в храме Дракона – главном и самом большом в Ньюри. Там Шисуно принимал прихожан, отпевал мертвых и возносил дары Великому Дракону. Соно часто бывал в храме с Тэмишо, когда тот учился в школе для священников, а после занятий молился там святому Ару. Соно ходил с другом за компанию. Ну и еще для того, чтобы поесть сладкий батат, который раздавали нищим прихожанам. Соно брал вареный клубень, садился на скамейку у стены храма и слушал, как рётоку с учениками напевали молитвы. В дымке благовоний их бело-голубые одежды походили на небо с пушистыми облаками, а черные высокие шапки, из которых струились шелковые ленты, можно было принять за тучи. Ветер играл с лентами и завязывал их в узлы, которые ученики после служений долго и упорно развязывали.

– Заходите, заходите. – Шисуно подтолкнул гостей вглубь дома.

Юри и Соно сняли обувь. Слишком теплые для Арасы меховые ботинки привлекли внимание Шисуно.

– Вы были в Рокрэйне? – Он засуетился и побежал разжигать огонь: торопливо накидал в каменное углубление посередине комнаты трут и, чиркнув спичкой, бросил ее внутрь. Трос, свисающий с потолка, заскрипел, когда Шисуно повесил на крюк чайник.

– И сокол ваш? – По их молчанию Шисуно понял ответ. – Какой у тебя дар, Юриэль-тэ [5]?

– Все три.

Юриэль быстро доверилась незнакомцу. Это было на нее похоже. Она могла разболтать все тайны любому, кто спросит, а потом корить себя за это. И за то, что сначала говорит, а потом думает. Но на Шисуно можно было положиться. Он бы никогда не предал Соно. И его друзей тоже.

– Удивительно… – Шисуно остановился посередине комнаты с тремя чашками в руках. – Невероятно… Невозможно…

– Возможно. – Юри без приглашения села на татами.

– Вы шутите надо мной. – Шисуно не сделал ей замечания, видимо, поняв, что манеры Юри не слишком уж интересуют.

– Она говорит правду. – Соно, дождавшись разрешения, сел напротив Юри.

– Ну хорошо, хорошо. Пусть будет так.

Шисуно хмыкнул и поставил на низкий столик глубокую тарелку, накрытую тканью. И, вновь скрывшись в соседней комнате, загремел тарелками и палочками.

– Красивый, – сказала Юри.

Соно проследил за ее взглядом, обернулся – и сердце мигом пронзила стрела. На него с портрета смотрел Тэмишо. Похоже, его рисовал лучший художник Арасы – сходство было невероятным. Каждая линия, выведенная кистью по пергаменту, каждый штрих передавали характер друга и напоминали о его добрых глазах и не сходящей с лица улыбке. Портрет висел на стене, а на комоде под ним стояли свечи, дощечка с молитвой и рисовый десерт, который Тэмишо когда-то любил.

– А, да…

Шисуно вернулся в комнату и проследил за взглядом Соно. Замявшись, он подошел к комоду и достал из верхнего ящика бумажный кораблик – сильно пожелтевший, помятый и местами порванный.

– Ты наверняка задаешься вопросом, где твой друг и почему он тебя не встречает. – Шисуно взглянул на портрет. – Тэмишо умер, Соно. Его убили на улице перед домом.

Соно громко сглотнул.

– Но он не мучился. Он умер быстро. И сейчас он вместе со святыми наблюдает за нами. Думаю, он рад видеть тебя живым. Нападение на деревню мы вспоминаем до сих пор и раз в год в этот день ездим туда, чтобы возложить погибшим цветы.

Соно молча смотрел в чернильные глаза Тэмишо, а его собственные наполнялись слезами. Он не мог ничего сказать. Не мог отвернуться. Лишь мысленно молил друга о прощении и обещал отомстить за него клану.

– Соно! – увидел слезы Шисуно. – В смерти нет ничего плохого, мой мальчик. Великий Дракон дарит нам множество жизней. Тэмишо был хорошим человеком, и я надеюсь, что его следующая жизнь будет лучше предыдущей.

Соно еще долго плакал в объятиях Шисуно, позволив себе эту слабость и дав волю чувствам. Ему стало легче от слов старика. Но сердце сжималось оттого, что Соно все еще не сказал ему правду.

Рётоку не стал мучить путников расспросами, отложив разговоры на утро. Он накормил их после долгой дороги и выделил комнату для ночлега. Юри и Соно лежали на татами у противоположных стен спальни, где пытались устроиться на твердых подушках и уснуть.

– Соно? – прошептала Юри. Ее голос больше не казался злым. – Ты спишь?