Князь Стародубский (СИ) - Лист Банный. Страница 16

Периодически устраивали загонные охоты на правом берегу. И развлечение, и подспорье в питании разросшихся в числе работяг. Вскоре заявились 7 семейств переселенцев, решившихся, наконец, поселится в моих землях. Три семьи из тех, что мои люди уговаривали в январе, а четыре сманил Ингварь в свои будущие земли. С ним еще раньше было решено, что и где ему достанется. Сейчас же уточнили, он вроде бы остался доволен. Теперь с главами своих переселенцев обсуждал, где их поселить и чем помочь в первое время.

Сходил в свой мир. Проехался по сельскохозяйственным компаниям, заказал семена пшеницы и ржи. Пшеницу озимую выбрал «Алексеевич», яровую «Ирень», а рож яровую «Вятка 2», озимую «Памяти Кунакбаева». Сначала думали заставлять сеять своих смердов новые сорта, но потом решили поступить хитрее. Засеем пока свои поля, пусть смерды увидят и сравнят. Тогда семена не силком впихивать придется, а они сами, на коленях, будут упрашивать продать или дать в долг. Продовольственную проблему, особенно с учетом ожидаемого увеличения населения за счет рекрутов, небывалая урожайность зерновых должна снять. Ну и современные сорта капусты, моркови, лука, чеснока, огурцов. Хотелось бы и помидоров с картошкой, но не рискнул. Пока. Хотя, в будущем… Все же картофель позволил бы забыть о голоде навсегда.

Купил себе небольшой трактор с отвалом. Скоро зима, нужно будет чистить дорогу до Белой горы. В деревне очисткой дорог занимался сельсовет, но только к жилым домам и дороги до трассы. А у меня из сада шла своя дорожка, сливаясь с основной, к Белой горе, метров через 200. Если зимой чистить ее и дальше основную, то до самой весны я буду на горе один, никто не попрется через снег. Если только лыжники с речки заметят, но тут уж как повезет, буду осторожничать.

Позанимался ремонтом, для отвода глаз. Отметил новоселье с приглашенными Николаем гостями. К моему удивлению пришли все. И отметили хорошо. Два дня лежал пластом, пока сердобольный Коленька не приволок пиво, спасать меня. Спас. Лежал еще один день, по новой.

Наконец позвонил Иван. Посетил в Москву, принял первую партию доспехов. Пока только 30 комплектов. Один из знакомых водил на своей фуре привез их в Глушицы.

Вроде бы все. Главное не примелькаться, а то слишком часто ко мне фуры стали ездить. То зерно, то доспехи. Приходил участковый, интересовался. Еле отбрехался. Сказал, что хочу заняться сельскохозяйственным предпринимательством, показал штабеля мешков с зерном. Боялся проколоться, все же тот понимает в этом деле всяко лучше. Пришлось на правах уже старого знакомого усадить за стол и от души попотчивать Порто Винтаж. Вроде проканало. Довольный участковый уходя посоветовал быть осторожным, так как зерно склонно к самовозгоранию. Напугал, проклятый. Залез в сеть, почитал, проникся и предпринял все рекомендованные меры.

В новой усадьбе дело шло к крыше терема. Отдохнув в своем мире, я принялся с удвоенной энергией путаться у всех под ногами. Князь я или кто?! Расспросив плотников, отделил из них тех, кто был способнее в столярном деле. Итак, народу понабежало столько, что стали уже мешать друг другу кое-где.

Прежнюю мебель решил оставить Ингварю, а себе сделать новую. Отвел отобранных мастеров в старую усадьбу, где скопился изрядный запас хорошо высушенной древесины и стал объяснять и показывать, чего хочу. Те, почесав затылки, объявили свои расценки. Высмеял жадных мужиков и предложил свои. Поторговались и пришли к общему знаменателю. Инструмент у них был, быстро его настроили и приступили к делу.

Потом поймал конюха Беляя и три дня мучал расспросами. Кое что знал сам, кое что почерпнул из сети, но знания этого половца были просто не сравнимы по информативности и практичности для этого времени. Поначалу он мямлил и скакал с мысли на мысль, но потом пообвыкся и стал излагать степенно и гораздо связаннее, искоса посматривая, как я записываю в прихваченный из своего мира блокнот. На третий день Беляй стал с тоской поглядывать на веревку и балку под потолком. Пришлось переключится на огнищанина. Тот выдержал всего день, а на второй направил меня к Кунице, объявив, что ее познания в огородничестве и заготовке продуктов гораздо обширнее. Хитрец!

Наступил май. Подумать только! Всего три месяца тут, а ощущение, как будто год прошел. Усадьбу закончили, осталось внутренняя отделка и переезд. Народ, получив оговоренную оплату, прятал серебро по загашникам и собирался расходиться по домам. Родичи, оставшиеся дома, еще в апреле вспахали и проборонили поля для яровых, оставив их под паром до мая. Как и мои холопы на моих полях, даже тех, что отошли к Ингварю вместе с усадьбой. Скоро нужно пахать по новой и уже сеять. Смерды иногда брали в горсть землю, сжимали и вдумчиво разглядывали.

Я собрал всех, кто отработал и собирался домой, и предложил:

— Значит так! Кто решил вернутся по домам- путь чист. Но у меня есть еще много работы, причем хорошо оплачиваемой. Если кто решит остаться и еще получить толику серебра — подходи к терему, обсудим. Тем же, кто уйдет, предлагаю рассказать в своих деревнях и погостах, что князь Ростислав Владимирович нуждается в рабочих руках и платит серебром не скупясь.

— А сколько нужно то, князь? — Спросили из толпы. — И кто нужен?

— Нужны землекопы, в основном. Скоро приедут ко мне зодчие, понадобятся и им работники. Глину копать, месить, известняк рубить и толочь, траншеи рыть, печи ставить. Все не перечесть.

Смерды загалдели, стали разбиваться на кучки, обсуждать. Страда вот она, на пороге. Это время кормит всю семью весь год. Но серебро же!… Не просто оно дается мужикам и всегда нужно. Через какое-то время толпа стала делится. Некоторые шли к терему, большинство же, поклонившись мне уходили прочь. Осталось человек двадцать.

Подошел к ним и стал рассказывать, что и когда будем делать. Главная задача — копать ров. Большой и глубокий. Инструмент и кормежка моя. Оплата меньше, чем у плотников, ставивших терем и пристройки, но копать — не строить. Сейчас отпускаю всех по домам, проведать родных, оставить заработок и помочь в пахоте, а через две недели жду здесь же. Намекнул, что возможность подшабашить не на один год. Выдал каждому по серебряной монете авансом, чем изумил их до невозможности. Во-первых, так не принято, во-вторых тяжелые, 31 граммовые монеты, небывалой чеканки и диковинной красоты, попали в их руки впервые. Долго рассматривали полученное, потом кланялись и шли к воротам.

Переезжали два дня, с воплями, скандалами и слезами.

Еще через три дня на реке появились первые в этом году ладьи. Как оказалось, вернулся Дружина. И не один. С ним было три бородатых мужика, что в наших краях пока не принято. Усищи у всех, а вот бороды редкость. Зодчие были из Владимира, найма в столице у них в этом году не предвиделось, так что старшие артели решили приехать, осмотреть фронт работ и если устроят условия, то через неделю подтянутся остальные. Всего в артели было около 50 человек, но, учитывая нашу глушь, могли нанять по городам еще человек сто разнорабочих.

Познакомились. Двое были русскими, один владимирец, другой из Смоленска, но работают вместе уже с десяток лет. Обоим под сорок. Солидный возраст сейчас. Вон Дружину я стариком называю, а ему всего 42 года. Звали зодчих Илья и Матвей. Третий был грек, по имени Иоанн Аргосец, лет 35-ти. Я как услышал его прозвище, так и напрягся, в предвкушении. Спросил по-гречески:

— Ты из Аргоса родом, как я понял. Родился там или работал?

— И родился, князь, и работал там.

— Что строил?

— Церкви, в основном.

— А замки рыцарям?

— И замки тоже. Правда латиняне нанимали нас не охотно, хотя мы, греки, строим и лучше и быстрее.

— Ясно. Как к нам попал?

— Бог привел. — Уклонился носатый.

— Ладно, мне нет дела до твоих, возможных, проделок в прошлом. — Ясно же, что не просто так убежал из благодатных мест на Север. — По-русски говоришь?

— Немного. Уже два года здесь живу. Да и раньше со славянами часто работал.