Любовь вопреки (СИ) - Ти Эллин. Страница 33

Да а че вы ожидали?! Из-за него Машка чуть не скопытилась, пусть радуется, что вообще жив. Случись бы с ней что-то серьезнее, я бы убил не задумываясь.

А дальше нудные процедуры, от которых кипит голова. Разговоры, бумажки, подписи. А еще наглая ухмылка Манукяна на его избитой роже, когда его взгляд проходится по Машке. Убью.

— Всё, процедура завершена, — говорит юрист, складывая документы в файлики и отдавая их Маше и Манукянам. — Спасибо за сотрудничество.

Он испаряется так же неожиданно, как и появился полу часами ранее, и мы остаемся одни.

— Можем уходить? — шепчет Машка, и я киваю ей, беря ее за руку. Вот честно признаться — при взгляде на урода и понимании, что всё это мясо сотворил я — ни единой клеточки совести в организме не просыпается. Это хорошо или плохо? Я просто считаю, что он заслужил.

— Пошли, — идем с ней к двери, когда в спину летит голос:

— Вы можете что угодно делать со мной, но я всё равно помню, как эта кошечка подо мной стонала тем вечером.

До взрыва три… два…

— Стоять! — говорит папа, хватая меня за плечо и выталкивая в коридор. — Дыши! Ты за нее головой отвечаешь, понял? — кивает папа на Машу, а я от злости едва слова разбираю за шумом крови в ушах. — Очнись! За нее — головой. Услышал? В руках себя держи и не заставляй девчонке разгребать самой за то, что у тебя кулаки чешутся. Понял меня?

Киваю. Понял. Кулаки все еще чешутся, но я понял. Довольно доходчиво.

Папа уходит, а я падаю на скамейку, откидывая голову на стену. Надо что-то сделать со своими нервами, я ведь и правда так Машу подставляю.

— Яр, я… — шепчет Маша, усаживаясь рядом. — Это всё бред, я не…

— Я знаю, маленькая, — притягиваю ее к себе и оставляю на губах легкий поцелуй. — Я знаю.

Глава 28. Маша

После той ужасной ситуации в больнице Ярик зашел к своему другу Дамиру. Тот всё еще без сознания, но, кажется, говорят, что он идет на поправку. Ужас, что творится с этими мальчиками! Пока один в тюрьме, другой в больнице… Кошмар.

А потом мы поехали домой на такси. И если я думала, что Ярик отвезет меня к себе в квартиру, то, кажется, ошибалась, потому что мы едем на самом деле домой. Это немного неожиданно, потому что показывать наши чувства там, где родители, как-то очень неловко… Не знаю. Возможно, я тороплю события? Или хочу чего-то нереального? Не понимаю.

И едем молча. Ярик даже не спрашивает меня ни о чем, думает о чем-то, смотрит в окно, хотя частенько он даже когда за рулем, пока едем, взгляды на меня бросает. А тут — ничего. Вообще. Как будто я не сижу рядом. Ну, или словно он просто не здесь.

Немного грустно становится от такого Ярика, но я его любым люблю, поэтому не трогаю и позволяю закрыться в своих мыслях. Возможно, ему важно сейчас о чем-то подумать. Главное, чтобы это не были мысли о расставании или что-то вроде того. Я прыгну на его спину, обниму руками и ногами и никогданикогданикогда не отпущу больше.

Мы приезжаем домой, наконец-то Ярослав берет меня за руку, помогая выйти из машины, и не отпускает больше, а только сильнее скрепляет пальцы.

Мне сразу становится очень легко. Сразу же. Я чувствую, что мы справимся со всеми проблемами в мире, пока держимся за руки и любим друг друга. А в том, что Ярик меня любит, я не сомневаюсь ни на одну секундочку. Он столько всего для меня сделал!

Мы заходим в дом, и встречаем в гостиной маму. Она сидит в кресле и держит обеими руками чашку чая, как будто пытаясь успокоиться. Тоже на нервах… Да все на нервах! Только-только все устаканилось, как приперся Артем и внес кучу смуты в нашу счастливую жизнь. Козел.

— Ма? — зову ее, потому что она так и смотрит в одну точку и не замечает нас. Она отзывается на мой голос, сразу поднимает голову, ставит чашку и бежит ко мне, обнимая крепко-крепко.

— Где вы были? Пропали на полдня! Я себе уже всего самого ужасного напридумывала, трубку никто не берет, новостей никаких! С такими людьми связываться — себе дороже! А если бы они вам тормоза перерезали? А вы бы ехали домой, и авария, и… А где Игорь? — внезапно переводит тему, заглядывая нам за спину.

— Он вперед нас уехал, его нет еще? — спрашивает Ярослав, и паника, отражающаяся на лице мамы, передается сразу же и мне. — Так, спокойно! — говорит Ярик. — Сейчас ему наберу.

Он звонит, ставит на громкую, но чертов робот на том конце оповещает, что абонент вне зоны действия сети и просит перезвонить попозже.

Мамины слова внезапно проникают внутрь черепной коробки и становится так сильно страшно, как очень часто в последние дни. Пока Ярик пытается дозвониться, мы с мамой молча смотрим друг другу в глаза и пытаемся не паниковать. Боже, ну подумаешь, выключен телефон! Он банально мог разрядиться. Но только она права насчет того, что с такими, как Манукян, связываться не стоит, а мы ведь даже не знаем, как разговаривал с ним Игорь…

Боже. В доме стоит тишина такая, что слышно даже стук сердца.

А потом дверь в дом хлопает и мы вздыхаем с облегчением, потому что наконец-то заходит Игорь и останавливается у входа в гостиную глядя на нас так странно, что вдруг хочется смеяться.

— Кто-то умер? — спрашивает.

— Слава Богу нет! — отвечаем хором и наконец-то смеемся.

— Ты где был? — спрашивает Ярик.

— Ужин нам забирал, — поднимает Игорь пакеты, из которых пахнет просто восхитительно, и атмосфера в миг становится спокойнее.

Мы накрываем на стол, смеемся, болтаем о том, как мама умудрилась всех напугать с помощью всего пары слов и наконец-то садимся ужинать всей семьей, у которой, наконец-то, нет никаких проблем. Это так радует! Потому что за ужасно короткий срок у нас произошло столько всего, что даже думать об этом не хочется.

— Я хочу сказать, — внезапно говорит Ярослав, и меня как будто обливает водой от этого ледяного тона. Он опускает вилку, ставит на стол стакан с соком, и, судя по взглядам, страшно становится тут не мне одной. — Много дерьма случилось из-за меня.

— Яр, ты ни в чем… — перебиваю его, но он сказать мне не дает.

— Помолчи, Маш. Из-за меня, я знаю. Не уследил за Машей, потом переборщил с местью. Не смог погасить в себе свои чувства, хотя знал, что вы будете против, потом не сдержался и врезал еще и тому бывшему. Я и сегодня чуть снова не добил Манукяна, но твои слова, пап, меня привели в чувство. Я успел немного подумать и кое-что для себя решить.

О боги… Он же не скажет, что бросает меня, потому что не достоин меня или еще какой-то похожий бред? Нет? Потому что если скажет — я ему надену тарелку на голову, чтобы он пришел в чувства.

Почему он себя винит? Да моей вины во всем не меньше! Почему снова отвечает за все один он, почему?

— Ярик… — шепчу, хватая его за руку и переплетаю пальцы, боясь, что оттолкнет. Но не отталкивает. Притягивает к лицу, целует пальчики, заставляет верить в нас и наше будущее.

— Я знаю, что не подарок. А еще гопник и уголовник, как говорила Лена, — на этих словах я бросаю взгляд на маму, и вижу, что ей неловко. Значит, на самом деле она так не думает, просто в сердцах крикнула. — Наверняка я не тот человек, которого хотелось бы видеть рядом с Машкой. Недостаточно успешный, недостаточно правильный, недостаточно… Не знаю. Просто недостаточно для нее. Я и сам это знаю прекрасно. В обществе принято таким, как Маша, встречаться с кем-то вроде того уродца, который приехал сюда нервы ей ради бабла потрепать, но честности ради, срал я и на него, и на общество. Я люблю Машку. И вот прямо сейчас перед всеми вами скажу, что больше никогда не сделаю так, чтобы ей грозила опасность, никогда не оставлю одну. Обещаю не избивать никого до полусмерти и буду держать себя в руках, потому что прежде всего я отвечаю за Машку, а уже потом за всех остальных. Запишусь на бокс, буду с другом заниматься, чтобы всю свою злость там оставлять. Потому что она для меня важнее всего, а потом уже всё остальное.

— Яри-и-и-ик, — хнычу я, расчувствовались от таких невероятных слов. И не гопник он! Не уголовник! Он самый-самый у меня! И добился он всего, и вообще он самый замечательный… — Зачем ты так на себя? Ты такой хороший! — всхлипываю и на эмоциях кидаюсь ему на шею, крепко обнимая и прижимая к себе. Никогда не разрешу о нем гадости говорить, и ему самому тоже!