Элитная западня. Часть вторая. Сокровища Гериона - Чайка Мирослава. Страница 6

– Подожди, Лана, ровно двенадцать, ты видишь где-нибудь собаку, крест и кинжал?

– В стихе было сказано, что нужно присесть.

– Жаль, скамеек здесь нет, но вон есть металлический стульчик, ты попробуй присесть, вдруг что-то заметишь. А я пойду спрошу вон у того мужчины про наши атрибуты, может, он знает, где их можно найти.

– Хорошо, – усаживаясь, проговорила Лана, – он выглядит завсегдатаем.

Худощавый господин, к которому решила обратиться Ева, стоял у пруда, высматривая разноцветных рыбок, периодически разрывающих водную гладь, выпрыгивая на поверхность, будто желая продемонстрировать людям свою яркую окраску. Возле ног этого уже немолодого мужчины терлась лохматая собака, время от времени задевая ушами край серого плаща. На его голове возвышалась фетровая шляпа, настолько тонкая, что понять, предназначена она для того, чтобы уберечь от холода или от солнца, было сложно. Он находился в такой глубокой задумчивости, что, казалось, природа и ее обитатели были лишь антуражем к фантастическим мирам, жившим в голове под этой видавшей виды шляпой. Ева подошла и тоже взглянула на ярких рыбок, стайкой собравшихся у крошек корма. Девушка какое-то время молчала, боясь потревожить уединение мужчины, но потом набралась смелости и произнесла на французском:

– Простите, я могу к вам обраться?

– Да, – не отрывая глаз от пруда, ответил господин безучастным голосом, – что вы хотели?

– Похоже, что вы часто приходите к этому фонтану. Может, вы знаете, где здесь найти собаку, крест и меч? Нарисованными или, может, барельеф?

Мужчина вздрогнул и резко повернул голову в сторону девушки, а затем словно заметил призрак, отвел взгляд и достал из кармана часы с оборванной цепочкой. Руки его так дрожали, что, казалось, еще мгновение и часы вывалятся, отправляясь в пруд к рыбам. Он замешкался, несколько раз переступил с ноги на ногу, дыхание его стало прерывистым, а лицо мертвецки бледным. Потом снова сунул часы в карман и всем телом повернулся к Еве, блуждая по ее лицу затуманенным взглядом.

– Сегодня же воскресенье, не так ли?

– Да.

– Вы даже лучше Галатеи, дядя Жером говорил, что вы необыкновенно красивы, но я не представлял, что настолько.

– Дядя Жером – это кто? – открывая глаза от удивления так сильно, что вокруг радужки появилось белое блестящее пространство, спросила Ева, не понимая, что происходит. И если бы этот странный господин не задал вопрос про воскресенье, которое было одним из условий в стихе, то она сочла бы его просто сумасшедшим.

– Жером – это мой дядя, – начиная приходить в себя, проговорил мужчина и потянулся к Евиной руке, чтобы пожать ее, – он погиб пятьдесят лет назад, выполняя задание.

– Значит, он говорил вам не о моей красоте, мне всего восемнадцать, – засмеялась Ева, чем окончательно смогла разрядить обстановку.

– Но как же, вы сделали все, как он сказал.

– Ничего не понимаю, можете объяснить, что я сделала?

– Пришли в двенадцать часов в воскресенье к фонтану и сказали слова пароля, – произнес господин, начиная приходить в себя. – Мне в то время было примерно лет шесть, и жили мы тогда еще в седьмом округе, а может, уже переехали, точно сложно сказать, столько лет прошло. Дядя Жером часто уезжал в командировки, а однажды перед отъездом подозвал меня к себе и сказал: «Запомни, Поль, если я не вернусь, ты должен вот это кольцо передать очень красивой девушке, такой красивой, какой больше не сыщешь на всей земле». Потом снял с пальца обручальное кольцо, поднес его к губам и, поцеловав, продел в него золотую цепочку, которую повесил мне на шею. Я тогда спросил, где же найду эту девушку, и дядя объяснил условия: фонтан любви в Люксембургском саду, воскресенье, полдень и нужно сесть на скамейку, на спинке которой был барельеф – собака, а с двух сторон от нее – крест и меч. Только ее уже давно снесли. А я все хожу сюда каждое воскресенье, по привычке, жду эту загадочную девушку. И вот дождался.

Мужчина вдруг отвернулся и смахнул слезинки, которые повисли на его густых ресницах.

– Все пятьдесят лет, каждое воскресенье? – не веря своим ушам, проговорила Ева, тоже растроганная рассказом.

– Конечно, ведь я обещал, – ответил Поль, затем расстегнул ворот клетчатой рубашки и снял с себя цепочку, на которой висело обручальное кольцо, украшенное несколькими синими сапфирами. – Вот, это теперь ваше.

Он так же, как и Жером, поднес кольцо к губам, поцеловал его и дрожащей рукой протянул Еве.

– И что я должна с ним делать? – волнуясь, спросила Ева, сжимая кольцо в своем маленьком кулачке.

– Если вы знали пароль, то, думаю, разберетесь, для чего применить это кольцо, – ответил мужчина, все еще находясь под гипнозом такого значимого события своей жизни.

Ева услышала уверенные шаги позади себя и, обернувшись, заметила Германа.

– Что тут у вас? – здороваясь с Полем кивком головы, спросил юноша, беря Еву за руку, словно боялся, что она собирается уйти с этим господином, потом окинул взглядом мрачный фонтан и вовсе обхватил девушку двумя руками.

– Ой, Герман, здесь такая романтическая история, – начала Ева, но потом осеклась, решив, что, может, не стоит болтать о том, что произошло, вдруг это тайна Гериона. Ей захотелось прижаться к Герману и услышать биение его сердца, ощутить его тепло, как доказательство жизни. Она прильнула к его груди разгорячённой щекой, думая о трагической истории любви, поведанной ей Полем, а потом захотела узнать, есть ли у него самого любимая женщина, но опоздала. Поль уже семенил в конце аллеи, еле поспевая за своим псом, и ни разу не повернул головы на смотревших ему вслед Еву и Германа.

Вернувшись из Люксембургского сада молодые люди, утомленные бессонной ночью, наскоро пообедали, и, пока Лана убирала со стола, Ева прошла в гостиную, где на диване лежал ее телефон, на который пришло несколько коротких сообщений от Алекса. Первое: «Скучаю», второе: «Куда ты пропала?» Девушка, перехватив взгляд Германа, не стала отвечать, а сидела, обняв руками колени, и думала о том, что ей рассказал Поль: о какой-то красавице, которую любил его дядя и которая так и не смогла забрать предназначающееся ей кольцо. «Наверное, ее уже тоже нет в живых, – прошептала Ева и прикрыла уставшие глаза, – интересно, а какое отношение имеет к этому кольцу Герион?»

Герман, видевший, что Еве постоянно кто-то шлет сообщения, которые вызывают на ее лице блаженную улыбку, был этим слегка раздражён. Он старался делать вид, что все в порядке, сидя за своим ноутбуком, но потом не выдержал и направился в гостиную, чтобы расставить все точки над i, поскольку был прямым и открытым человеком.

Ева, подложив руки под щеку, сладко спала на диване, а рядом на полу лежал ее телефон. Сонм необдуманных мыслей закружился в голове Германа, толкая его на предосудительный поступок, он присел у дивана и уже потянулся за телефоном, чтобы прочитать, кто и что писал Еве, как вдруг она открыла глаза:

– Герман, милый, ты мне снишься? – сонным голосом, нежно улыбаясь, прошептала Ева и ласково провела рукой по его щеке.

Юноша быстро отдернул руку от телефона и сел на край дивана.

– Почему ты не идешь спать в кровать? Да и в одежде тебе неудобно.

– Я надеюсь, ты мне поможешь ее снять, – совсем уже проснувшись, провокационным тоном ответила Ева и, потянувшись, обняла его за шею.

Герман тут же забыл про телефон, про свои переживания и подозрения, поднял Еву на руки и понес в спальню:

– У меня есть для тебя подарок.

Ева взяла в руки белоснежную коробку, развязала алую, как кровь, ленту и не могла поверить своим глазам. Внутри на стружках из красной бумаги лежала белая мраморная скульптурка – слившиеся в поцелуе влюбленные: хрупкая и беззащитная девушка запрокинула руку за голову, полностью открывалась перед своим возлюбленным, ничуть не сомневаясь в его чувствах к ней. Она полулежала на руке избранника и с готовностью отвечала поцелуем на его поцелуй, а легкая нечёткость изображения и белая толща мрамора, слегка пропускающая свет, рождали впечатление чистоты и целомудренности этой любовной сцены.