Последний гость - Чайка Мирослава. Страница 14

Электронные часы над духовкой, мигая красными цифрами, показывали двадцать два десять. До начала ее смены было еще восемь часов, и нужно было хоть немного поспать. Девушка приоткрыла дверь, ведущую в столовую, прислушалась, а потом, еле слышно ступая босыми ногами, прошла через обеденный зал и направилась в крыло, где располагались помещения детей старшей группы. Чтобы случайно не столкнуться со сторожем, Соня останавливалась в тени шкафов и стеллажей с игрушками, оглядывалась, напрягая слух до предела, и когда понимала, что вокруг все спокойно, походкой испуганного воришки пробиралась дальше. Ей хотелось добраться до спальни и переночевать на детской кровати, но, увидев в игровой диван, она рухнула на него, как мертвая, и успела только подумать, что самое главное – не проспать, прошептав в полудреме: «Надеюсь, привычка меня не подведет», провалилась в сон.

Луч солнца ласкал Сонино лицо, пробуждая ото сна. Она приподняла ресницы, заметила стену, расписанную сказочными персонажами, и снова прикрыла глаза. Ей показалось, что сон перенес ее в далекое детство, в первый день пребывания в детском доме. Солнце, новые игрушки, красочные стены, и чужие тети шепчутся у нее за спиной, обсуждая чудовищную смерть родителей:

– Бедная девочка, мать с отцом попали в ад еще до смерти.

– Что вы говорите, как это возможно? – послышался голос молоденькой воспитательницы.

– Утром шли на работу и попали в яму с горячей смолой, так и не смогли выбраться, заживо сварились оба!

Соня резко села, хлопая карими, круглыми, как пуговицы, глазами. Никогда еще ее сознание не погружалось в такое забытье, что, проснувшись, она не могла понять, где находится и сколько времени. Единственное, что она чувствовала, так это ужас, который, оказывается, не покидал ее даже во сне.

Вокруг было светло и очень тихо. Часов у девушки не было, поэтому сориентироваться во времени она не смогла и со всех ног помчалась на кухню, надеясь, что не проспала и ей никто не встретится на пути. Въевшийся прямо под кожу страх заставлял ее оглядываться по сторонам и, как закоренелую преступницу, шарахаться от любого звука. И, только добравшись до кухни, повариха с облегчением выдохнула, опускаясь на потертый табурет: красные цифры над духовкой показывали 05:30.

– Внутренние часики не подвели, слава Богу, – попыталась проговорить Соня вслух и тут почувствовала нестерпимую боль в области рта, которая вмиг вернула ее в события прошлого дня. Только сейчас она ощутила, как саднят ее сбитые пальцы ног и горит кожа под поварской курткой. Очень хотелось пить, но сделать даже пару глотков воды сейчас для нее было настоящей мукой.

Обычно, приходя на работу, повариха Соня заваривала свежий чай и делала бутерброд с маслом из белого ароматного хлеба. Этот незатейливый бутерброд был для нее лучше любого пирожного. Потому что единственным воспоминанием о ее дорогой мамочке был краткий миг, когда она мазала Соне на хлеб масло, потом улыбалась, протягивала аккуратный ломтик и что-то говорила, но что – девушка не помнила. Все детство, лежа в кровати, по ночам придумывала девочка все новые и новые фразы и вкладывала их в материнские уста.

На звук открывающейся двери Соня повернулась: на пороге появилась кухонная рабочая Мария, женщина лет сорока, вся обвешанная пакетами и сумками, подмышкой она держала новую разделочную доску, выструганную ее мужем.

– Привет, Сонь, – пристраивая сумки, проговорила Мария и, обернувшись на девушку, выпучила глаза. – Ты что, вырвала зуб?! Какой ужас, все лицо распухло! Может, тебе отпроситься у заведующей и отлежаться дома?

– О господи, заведующая! – вскрикнула Соня, всплеснув руками. Она вспомнила, что обещала сделать для заведующей торт на день рождения ее дочери. Это воспоминание огорошило ее, и девушка, позабыв обо всем, начала судорожно придумывать, как выйти из сложившейся ситуации.

– Маш, а ты мне можешь одолжить рублей пятьсот до зарплаты?

– Могу, а что случилось?

– Ничего.

– Просто ты раньше никогда не брала деньги взаймы.

– Раньше не брала, а сегодня мне очень нужно, – стараясь принять равнодушный вид, проговорила девушка, приступив к приготовлению омлета.

– А почему ты босая? Плитка холодная, не боишься простудиться? Да и по технике безопасности не положено без обуви, – подозрительно рассматривая Соню, начала допрашивать ее женщина, высыпая в раковину овощи для супа.

– Случайно вышла из дома босой, а теперь уже поздно возвращаться за обувью, – отстраненно произнесла Соня, давая понять назойливой коллеге, что не собирается разглагольствовать на эту тему. И Мария начала рассказывать, как тоже однажды удаляла зуб мудрости, так «и рот порвали ей, и синячище был на пол-лица». Соня отстраненно кивала и даже была в глубине души благодарна Марии за отличную идею с вырванным зубом. Знай Соня, что такое мышечная память, она бы непременно поблагодарила и ее за то, что даже с разбитым вдребезги лицом и жизнью руки уверенно выполняли свою работу. Пышный омлет, румяные булочки, свекольник и биточки вышли на славу, как и всегда, пока в уме Соня твердила без устали: «Все будет хорошо! Все обязательно будет хорошо!»

Как только биточки были отправлены в духовку, Соня взяла у Марии деньги и помчалась в продуктовый магазин, она была уверена, что Данила на работе, но все равно с опаской смотрела по сторонам и передвигалась как можно быстрее. Забежав в магазин, Соня быстро закрыла за собой дверь и нервно осмотрелась. Продавщица Клара перебирала что-то за прилавком, лишь на секунду показалась из-за него своим густо накрашенным лицом и пробормотала:

– А, Соня, это ты.

Она продолжила переставлять какие-то ящики и, не глядя на девушку, произнесла:

– Что там у вас сегодня было? Дай угадаю, свекольник, поди, – простодушно улыбаясь, рассуждала продавщица. Это было своего рода их с Соней игрой: Клара пыталась угадать по запаху, который исходил от одежды поварихи, что сегодня она готовила на обед. – И буряк, похоже, был никудышный, – залезая на стремянку и сильнее принюхиваясь, сказала Клара, потом она потянулась за каким-то пакетом с сахаром и с видом знатока заключила: – Дети, поди, такой есть и не станут.

Соня в это время прошмыгнула ближе к прилавку, заставленному коробками с печеньем, так, чтобы продавщица не заметила ее истерзанное лицо, и выпалила скороговоркой:

– Тетя Клара, дайте мне, пожалуйста, самый дешевый торт.

Клара от неожиданности даже пошатнулась, спускаясь со стремянки.

– Это зачем тебе, голуба моя, дрянной торт, если ты сама печешь, да еще такую вкуснотищу? – доставая из холодильника прозрачную коробку с невзрачным бисквитом, забеспокоилась продавщица.

– А это не для меня, это сторож Василий попросил сбегать к чаю что-то ему купить, – лепетала Соня первое, что пришло ей в голову, буквально вырывая из рук Клары заветную коробочку.

– Так зачем ему торт-то? Взяла бы лучше самсы! – кричала вдогонку девушке продавщица, но Соня уже скрылась за огромной стеклянной дверью, оставляя Клару в откровенном недоумении.

Вернувшись на работу, Соня счистила с торта ножом украшения и аккуратно подрезала бока, потом, когда, кухонная работница отправилась на обед, девушка сделала крем из вареного сгущенного молока и сливочного масла и, обмазав им магазинный торт, украсила спелой клубникой, чередуя ее с белыми лепестками безе, а бока коржей присыпала колотыми орехами. Тортик вышел не особенно изысканным, но вполне симпатичным, так что, когда Соня вручила его заведующей детским садом, та просияла от удовольствия.

– Ты, Софья Андреевна, настоящая рукодельница, не зря я послушалась твою свекровь и взяла тебя на работу, твои торты хоть на продажу выставляй.

Соня сконфузилась из-за своего обмана, она опустила глаза в пол и зарделась, прячась за плиту, чтобы начальница не заметила, что она без обуви.

– Я не уверена, что этот так же хорош, как остальные, новый рецепт в интернете отыскала, – продолжала врать девушка, убеждая себя в душе, что этот обман вынужденный и последний в ее жизни.