Леди-служанка (СИ) - Мун Лесана. Страница 24

Тетушка Агата всегда уходила последней, давала указания на завтрашний день и со спокойной душой шла к своей семье. Ее муж и десятилетняя дочка жили тут же, в имении. У них был маленький домик на заднем дворе и оттуда частенько доносились детские смех и крики. Подозреваю, мои дети ходили поиграть к дочери тетушки Агаты. Иногда по вечерам, когда муж главной поварихи заходил за ней и они, обнявшись, шли домой, мое сердце кололо иглой тоски по Саше. И мне хотелось так же, обняв его за талию, идти туда, где нас ждет ребенок. При мысли, что этому не суждено сбыться никогда, становилось так больно, словно я не прожила в печали за ним долгих семь лет, будто он только вчера меня покинул.

Не знаю, что стало толчком к возвращению этой черной дыры в сердце, о которой я тут на время забыла. Возможно, тот факт, что мы теперь в относительной безопасности, я не боюсь, что моим детям не хватит еды, или что придет староста, или те двое, которым нужны деньги. И когда отошли на задний план все базовые страхи, проснулось другое, не менее поглощающее чувство. А может, виной тому герцог. По какой-то странной причине я ощущаю рядом с ним ту же защищенность, которую чувствовала с одним единственным мужчиной в своей жизни – с мужем.

Вот и сегодня, укачивая Рози, вспомнила почти забытую песню из любимого когда-то фильма. Саше очень нравилось, когда я ее пела, хоть она и грустная безмерно. И я запела. Не столько для ребенка, сколько для себя. Окунулась в слова, в мелодию. Забылась на какие-то мгновения. Тем неожиданней был вопрос, заданный удивительно нежно.

- Вы его любили?

Герцог. Он возвышался надо мной и смотрел своими пронзительными светлыми глазами. И впервые за все время, что мы знакомы, я не увидела в них презрения и холода. А какое-то… сочувствие? Потому и не стала лгать, или отмалчиваться, деля вид, что не поняла его вопроса. Ответила честно.

- Да, любила.

И, забрав Рози, поспешила уйти к себе в комнату, чтобы герцог не видел, как я растрогана и слаба сейчас из-за своей тоски и его внезапного прихода. Как совершенно глупым образом мое сердце дернулось ему навстречу и забилось чуть быстрее, когда увидела его глаза, такие непривычно добрые.

Но все это было вчера. За ночь я немного пришла в себя, успокоилась и принялась за обычные, рутинные дела. Поливая цветы, ловлю себя на том, что у меня какое-то странное ощущение чужого взгляда. Настораживаюсь. А в следующую секунду ко мне выбегает Гром. Ох, ну и псина! Огромный, мордатый, свирепый. Побаиваюсь его еще с того дня, когда он вжал мое лицо в землю, придавив за шею зубищами.

- Гро-о-о-мик, - делано улыбаюсь, выставив лейку перед собой. Обычно я животных не бью, но если он вздумает напасть – зубы я ему подправлю! – Хороши-и-ий мальчик.

Пес обнюхивает цветы, которые я только что поливала, фыркает и подходит ко мне. Обнюхивает лейку, мимолетно касаясь мокрым носом моих побелевших от напряжения пальцев. Я первые дни пыталась снискать его симпатию, принося отборные кусочки субпродуктов, кости, но пес меня игнорировал, не подходя к угощению, пока я не уйду. Поэтому я стала гораздо реже баловать собачку.

- Громик, ты же меня знаешь, правда? Я хорошая, - говорю псу, который уже вовсю вынюхивает мои руки, а затем ни с того, ни с сего, огромным языком облизывает мои пальцы, все еще вцепившиеся в лейку. Это до того внезапно и неожиданно, что я, не сдержавшись, вскрикиваю и роняю лейку, облив и животное, и себя. Заодно и испугав нас обоих.

Пес недовольно рычит, я скулю, и тут появляется герцог.

- Гром, фу! Что с вами? Вы в порядке?

В один шаг мужчина уже возле меня и хватает за руку, которую я держу, словно она ранена. Я позволяю раскрыть свою ладонь и провести по ней большим пальцем, вызывая у меня холодок вдоль позвоночника и ускоренное сердцебиение.

- Где рана? Он укусил?

И смотрит на меня такими глазами… взволнованными. И вот как герцогу сказать, что его собака меня только облизала, но я девушка нервная, потому и устроила тут показательный концерт? Боже, глупость-то какая. Даже неловко.

- Нет, - выдавливаю из себя. – Не укусил, только испугал.

Герцог все еще держит мою ладонь в своих руках, не отпускает. И смотрит мне в глаза пристально, словно ищет что-то и не находит. Хмурится. Мне становится страшно. А вдруг он заподозрит, что я не Айли? Опускаю взгляд.

- У вас загрубели руки, - задумчиво говорит, продолжая поглаживать большим пальцем мою ладонь, заставляя меня сбиваться с дыхания и вспоминать очень давние ощущения, еще с молодости. Те самые, на повторение которых я и не надеялась в силу возраста и опыта.

Смешно. А теперь стою перед мужчиной, оглушенная собственным сердцем и не могу отвести взгляд от наших рук. Ай, совсем завралась я в этом мире. Не не могу, а боюсь отвести взгляд. Страшусь поднять глаза, понимая, ЧТО между нами сейчас рождается.

- Я ведь служанка. Руки такие, какими им положено быть, - отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально, не растекался патокой, как я сама.

Боже мой! Я оказывается так соскучилась по самой простой мужской ласке, по вниманию. Все намного проще, когда ты пенсионерка и тело твое живет за счет таблеток. А вот когда ты молода и гормоны бьют в голову – ух! Вот это нелегко! Или дело не в гормонах, и я нахожу привлекательным именно этого, конкретного мужчину?

От подобного предположения вспыхивают краской щеки.

- Первый раз вижу, как вы краснеете, - раздается очень близко возле меня мужской, чуть хрипловатый голос.

Я знаю, о чем думают мужчины, когда у них становится такой тембр. Внутри все ёкает. Чувствую себя бестолковой дурочкой. Опыта у меня во многих сферах жизни хватает, но вот с мужчинами… Мой Саша был у меня первым и единственным. Он сорвал первый поцелуй, ему же подарила и последний. Никогда даже не смотрела в сторону других мужчин. И теперь…

Видимо, псу надоело наблюдать, как мы с его хозяином стоим на вытянутой руке, потому что он неожиданно подходит ко мне сзади и подбивает головой под колени. Я заваливаюсь, успев только испуганно вскрикнуть и тут же оказываюсь прижатой к твердой груди.

- Гром! Иди отсюда! – ругается герцог на пса, но интонации у него не грозные, а скорее довольные.

Зверь, презрительно что-то буркнув, убегает в сад, а мы так и стоим, слишком тесно прижатые друг к другу. Пытаюсь освободиться, и меня тут же отпускают. Я смотрю куда угодно, но только не в лицо герцогу.

- Благодарю вас. Я, пожалуй, пойду. Работы еще… много.

- Да, конечно.

Я хоть и прощаюсь, но первым уходит герцог, резко повернувшись на каблуках и вбивая пятки в землю. Он недоволен? Чем? Тем, что я не растеклась перед ним? Ну так я сюда служанкой устроилась, а не постельной грелкой! Внезапно вспыхнувшая злость озадачивает. Чего это я? Ладно, неважно. Сейчас погружусь в работу, глупые мысли и ненужные эмоции сами уйдут.

На кухне дети уже заканчивают есть. Я, пользуясь случаем, тискаю смеющуюся Рози, не обращая внимания на брюзжащую Шарлотту.

- Ешь, - говорю ей, - а то все остынет.

И больше не отвечаю на ее колкие фразы о том, что я не родная мать малышки и вообще, страшная мачеха и так далее, и тому подобное, слышанное уже тысячу раз. Надеюсь, ей когда-нибудь надоест это, если я не буду реагировать. В очередной раз подумываю, а не сварить ли борщ? Тут его никто не делает, не знаю почему. Супов всяких – очень много. А до борща никто не додумался. И еще ужасно хочется холодца, или как говорила моя бабулечка, Царствие ей Небесное, студня. Только нужные продукты необходимо купить, а мне в деревню идти совсем не хочется. Пробовала объяснить мужу тетушки Агаты, что мне нужно, но он никак не хотел понять и я отстала, решив, что все равно ведь купит что-то не то.

- Агата, я завтра еду в город, - на кухню заходит герцог.

Удивленно приподнимаю брови. За две недели не видела его тут ни разу. Чего это он?

- Нужно что-то особое купить? Что у нас там закончилось, кроме тех зерен кофе? – герцог игнорирует присутствие меня и детей на кухне, смотрит только на кухарку.