Бездушный (СИ) - Баковец Михаил. Страница 26

В данный момент я смазывал раздражающим и парализующим ядом несколько маленьких кронштейнов, прихваченных в метро. Они имели небольшие размеры и вычурную форму.

— На, тварь! Бабушке привет! — с этими словами я швырнул в пасть зверю три металлических кривых пластины. До неё было чуть больше метра, а размеры такие, что туда без проблем провалился бы бейсбольный шар, не задев зубов. Кстати, резцы у тварюшки были ого-го какие! Нижние сантиметров пятнадцать длиной, толщиной примерно с палец и имели острую скошенную верхнюю кромку, как у стамески. Верхние такие же, только чуть потоньше и длиной не более десяти сантиметров. На Земле слепыши с их помощью роют себе проходы и гнёзда под землёй. Судя по их размерам, эта тварь не только похожа внешне, но и действует также. Только здесь для неё что земля, что скала — всё едино.

Зверь мгновенно заглотил добычу, несколько раз двинул челюстями, а потом заверещал и сиганул вверх так высоко, что чуть не прихватил своими устрашающими зубами меня за ногу. Не ожидая от него такой прыти, я едва успел поджать нижние конечности. В груди всё похолодело, когда я представил, что случилось бы, не успей среагировать.

— Вот же ты сучонок голожопый, — плюнул я на него сверху, когда восстановил перехватившее дыхание. Сейчас уже мог себе это позволить. Зверь корчился и бился о камень подо мной, пытаясь отрыгнуть отравленные железки. Но я не просто выбрал их. Благодаря своей ломаной форме они должны были встать враспор в глотке твари, как рыбья кость.

Наконец, зверь перестал биться и дёргаться. Встав на четыре крошечных едва заметных лапы, он наклонил голову к земле и задрал вверх зад насколько смог. После этого принялся содрогаться всем тело и издавать утробные звуки. Иногда я такие слышал от кошек, когда они срыгивали комочки шерсти. Пару секунд я смотрел на это, истово желая слепышу сдохнуть, а потом понял, что это мой шанс взять очередную победу и заработать себе дополнительные марки и таланты.

Собравшись, я сиганул вниз, стараясь приземлиться на голову и шею животному. В момент столкновения я использовал свой прыжковый талант и собрал все свои силы, чтобы не пытаться смягчить падение, как бы этого не требовали инстинкты. Да, жёсткое приземление крайне рискованно и может привести к ряду травм. Зато так удар получается мощнее.

Под ногами сначала всё словно разошлось в стороны, будто я прыгнул в очень густую грязь или на слой мягкого пластилина, а потом раздался громкий хруст. Только после этого я позволил себе согнуть ноги и почти упасть на колени. Но сделал это не ради гашения инерции. В руке уже был кинжал, вытащенный из вторичного хранилища. Его я вонзил по самую рукоять в тело зверя рядом с лопаткой. После чего кувыркнулся и оказался на твёрдом каменном полу пещерки в паре метров от противника. Здесь я прижался к стене и задействовал мимикрию. Но бросив взгляд на слепыша, я понял, что это лишнее и деактивировал навык. Достав второй кинжал — первый остался в ране, застряв между рёбер, подошёл к зверю и несколько раз вонзил клинок в бок. Попутно оценил прочность и толщину шкуры, которую острая сталь пробивала тяжело.

Понадобилось ещё несколько минут, чтобы существо издохло. Об этом мне рассказало сообщение, всплывшее перед глазами.

'Вы нанесли смертельный урон существу Белой ветви слепому камнегрызу

Вы получаете: 2 великих марки общего развития

13 средних марок общего развития

122 крошечных марки общего развития

2 малых марки усиления навыка Огрубевшая кожа

2 малых марки усиления навыка Ориентирование под землёй

1 малую марку усиления навыка Постоянный рост зубов

1 жетон с навыком Постоянный рост зубов

1 жетон с навыком Ориентирование под землёй

1 жетон с навыком Огрубевшая кожа'.

Результаты победы меня порадовали. Полезных навыков, можно сказать, не получил, но зато в активе теперь имею под три тысячи марок общего развития. А вкупе с имевшимися марками — это новая ступень Возвышения. Что же до навыков, то Огрубевшая кожа и Постоянный рост зубов мне не подходили в силу разницы наших видов. А вот про Ориентирование под землёй я не получил предупреждающей записи.

Покрутив в руках крошечный кристаллик с этим талантом, решил рискнуть и изучить его. Возможно, он поможет мне наконец-то выбраться из подземелий, которые мне надоели до чёртиков.

Чтобы избежать нового знакомства с какой-нибудь неприятной тварью, я опять полез на уступ. Там закрепил верёвку с помощью кронштейнов, вбитых в щели, и затем ей обвязался. Теперь если потеряю сознание, то не свалюсь вниз на радость падальщикам.

Ощущения от внедрения в организм нового таланта напоминали недомогание во время жёсткой простуды или гриппа. Голова превратилась в чугунную гирю и разболелась, стало саднить в носоглотке, в горле встал комок, заставляя постоянно прокашливаться и кхекать, в носу было то сухо, как в Сахаре, то текло, будто из прорвавшейся водопроводной трубы, постоянно закладывало уши, а когда машинально пытался прочистить их пальцем, то на нём оставались следы прозрачной жидкости, а не серы, как можно было ожидать. Ещё и тело всё зудело и чесалось. Но это могло быть и последствием того, что я уже который день ношу одну и ту же одежду и не моюсь. Плюс недавно очень сильно потел.

Немного обеспокоил факт того, что не смог покинуть тело и переждать негативные ощущения перестройки организма. Если способность оставила меня окончательно, то это неприятно. Раньше выход из тела меня отлично выручал.

Субъективно прошло часа три неприятных симптомов, пока они резко не ушли, оставив после себя небольшую слабость, сонливость и сильный голод с жаждой. Зато теперь мой список навыков пополнился ещё на один — Ориентирование под землёй. Его я решил поднять до капа на текущей ступени.

Очень сильно хотелось задержаться на уступе и подремать, но куда сильнее было желание поскорей выбраться под открытое небо.

Новый навык работал практически незаметно, подстраиваясь к глубинной памяти и рефлексам, врождённым и наработанным. Я шестым чувством замечал в какие проходы стоит лезть, а какие лучшие оставить без внимания, так как они ведут в тупики или к таким щелям, через которые пролезет только крыса. Видел свежие норы, прорытые камнегрызами и старые, заброшенные давным-давно. Примечал места, где чаще всего кто-то бывал, скорее всего, всё те же слепыши. Но главное — я знал, в какой стороне выход на поверхность! Скорее всего, обострившиеся чувства улавливали даже не сам поток свежего воздуха, а его… ауру, что ли, разносившуюся в разы дальше, чем сквозняк. Или вовсе на порядки дальше!

Наконец, я оказался в просторной пещере с низким потолком, где пришлось идти нагнувшись, и иногда приседать, почти становясь на корточки. В конце оказался возле высокой щели, заваленной камнями и схватившейся не хуже цемента глины. Её ширины было достаточно, чтобы я мог протиснуться сквозь неё. Главное, что оттуда шёл сильный поток холодного чистого воздуха. Был и нюанс в виде неприятного запашка, напоминающего запах навоза, что-то среднее между атмосферой в коровнике и птичнике.

Вооружившись инструментами, я принялся за работу. Та продвигалась с огромным скрипом, но всё же не стояла на нуле. Спустя несколько часов земляных работ, с перерывами на отдых, сумел проделать достаточное отверстие в завале, чтобы ползком протиснуться в щель.

По ту сторону вновь была очередная пещера. Вот только от прочих она отличалась тем, что в нескольких метрах впереди зиял просторный проход, через который лился солнечный свет.

Соваться наружу сразу не стал. Дело в том, что я оказался в чьём-то логове. Об этом говорил и специфический запах, и валявшиеся кости, и огромное лежбище из веток и травы в трёх шагах от моего лаза. Так как с той стороны не раздавалось ни единого звука, я дал волю своему любопытству.

Лежбище оказалось банальным птичьем гнездом. Там даже пять крупных яиц лежали с перламутровой скорлупой, как внутренняя поверхность речных перловиц. Размером были похожи на очень крупные, предельной величины гусиные яйца. Они немедленно оказались в моём инвентаре. Возможно, за них получится выручить что-то полезное. Выглядят так, как нечто редкое и дорогое. Учитывая разбросанные по полу пещеры кости, клуша явно из хищников не самых маленьких размеров. А такие всегда ценятся у местных аборигенов-охотников.