Имперский престол (СИ) - Старый Денис. Страница 18

— Должен же я знать, что они предлагают, — с придыханием говорил султан, так как главный «рычаг» управления Османской империей был уже в опытных руках красивой, хитрой и необычайно сексуальной, женщины.

— Мой господин, ах… ах… — Кесем стала томно дышать, не выпуская «инструмент управления». — Русси испугались, что мы можем пойти войной на них из-за Крыма. Ах… мой повелитель, ты… ах… лучший из мужчин… Но мы же не пойдем войной, нам в Крыму некого ставить… ах… пока некого. С русскими и Тохтамышем договоримся позже… ах… повелитель… Пусть напыщенный визирь принесет победу над персами, а после и с русскими решать станем, они ослабнут от войны с Польшей.

Больше женщина ничего не говорила, не могла, а султан получал те ласки, которые более всего были приятны в исполнении Кесем.

Глава 6

Глава 6

Москва

1 июля 1609 года

В 6 часов утра 1 июля 1609 года все московские церкви разразились колокольным звоном. Учитывая тот факт, что на некоторых колокольнях разместились более массивные колокола, звон стоял неимоверный. Если бы москвичи не знали о причинах подобного, то в столице могла бы начаться паника.

Многие москвичи, как и многочисленные гости столицы не спали всю ночь. С одной стороны во всех церквях проходили всенощные богослужения при большом скоплении народа, которые даже не вмещались в храмах. С другой стороны даже те, кто не попал на богослужение, не спали, а занимали более удобные места у Спасских ворот Кремля, где именно в шесть утра должны были объединиться пять крестных ходов, возглавляемые четырьмя православными патриархами и одним представителем антиохийской патриархии.

На Вселенский Московский Православный Собор прибыли представители от четырех Церквей. Константинопольский патриархат представлял патриарх Неофит II, Александрийскую церковь — патриарх Кирилл I, прибыл и Иерусалимский патриарх, Феофан III. Вот только Антиохийский патриарх Дорофей IV Аль-Ахмар не удостоил своим вниманием Москву, однако, прибыл Афанасий Даббас, как я понял, он, по сути, и управлял Антиохийским патриархатом в виду частых болезней патриарха.

Казалось, добиться такого представительства будет сложно. Чтобы собрались все патриархи, ну, или почти все, нужно, чтобы сложилось много факторов. И подход к привлечению патриархов к работе на Московском Соборе был комплексный, с учетом некоторых личных особенностей патриархов.

Не обошлось и без банального меркантилизма. Все перечисленные церкви немало страдали от безденежья. Османский султан не слишком жаловал православный христиан серебром. Мало того, каждые выборы, например, константинопольского патриарха, должны были сопровождаться выплатами султану дополнительных налогов. Ну и паства у церквей была не знатная. В Османской империи знать почти поголовно мусульманская, как и торговцы. Как следствие, о серьезных пожертвований речи быть не могло.

Поэтому в письмах-приглашениях фигурировали суммы, которые, помимо прочего, будут выплачены церквям от русского государя вне зависимости от итогов Московского Собора и принятых на нем решениях. По десять тысяч рублей каждому патриарху — это уже не мало. А, если учитывать, что патриархам будет выплачена компенсация за проезд, полный пансион по принципу «ол-инклюзив», то иерархи и вовсе приедут на курорт за счет принимающей стороны.

И это не все. Всем патриархам, как и членам делегаций, приготовлены сумасшедшие по стоимости подарки: уникальные хрустальные наборы для причастия от самого мастера Лемана, необычайной дороговизны в золоте и с драгоценными камнями, даровались одеяния из дорогой парчи и шелка, как и многое другое. При этом каждая патриархия получит свою икону Московской Божией матери, написанные Караваджевым… с образа его жены. Но последнее не так и важно, иконы получились просто невообразимо искусными и притягательными.

Гермоген ходил гоголем. Еще бы, нынче он — глава, фактически, главенствующей церкви в Православном мире. Роль константинопольского патриарха настолько ослабла, что он уже не принимал никаких существенных решений и не влиял на православие в той мере, что ранее. Неофит II влачил свое жалкое существование, всячески ущемляемый султаном Ахмедом.

Относительно влиятельным или, можно сказать, набирающим влияние, был Александрийский патриарх Кирилл. Это был мужчина, как для патриарха, очень молодой, всего тридцати восьми лет. Однако, его зрелые мудрость и характер никак не определяли относительную молодость. Это именно Кирилл обрушился на своих коллег с жесточайшей критикой, это он не боялся вступать в опасные диалоги с властью. Возможно, по этим или другим причинам, но Кирилл пользовался в православном мире существенным авторитетом, поэтому Александрийский патриарх получал чуточку, но больше остальных и внимания и материальных благ, только лишь за свое содействие православному Собору в Москве.

— … И я прошу вас, владыки, быть друг другу терпимее, помнить, что никто, кроме самих православных, нам не поможет. Российская империя готова вспомоществовать православию в меру своих сил, а силы эти Господь дарует нам… — двумя днями ранее, до начала Собора, под сводами Грановитой палаты звучала моя речь.

Для того, чтобы было услышано каждое слово, пришлось выяснять позиции церковных иерархов заранее, а после заниматься сведением всех мнений в некоторое подобие единого. Это было не то, чтобы сложно, а почти невозможно. Мое выступление обходило многие противоречивые моменты, чтобы иметь возможность прозвучать и начать Собор, но не закончить его сразу же после вспыхнувших споров.

Богослужение в Александрии и Москве отличались сильно, Константинопольская церковь пыталась претендовать на истину в последней инстанции, отвергая любые вероятные изменения, навязывая свое видение системы православия. Между тем, Кирилл, Александрийский патриарх, пробовал продавливать и свое понимание будущего Православного мира, намекая, все же страшась говорить в полный голос, на то, что именно он такой-сякой и есть главная фигура в православии.

Нельзя сказать, что Гермоген стушевался. О, нет! Этот русский хищник в рясе год готовился к жесткой битве, скорее преувеличивая роль и важность других иерархов. Молодая русская патриархия, словно возмужавший воин, была готова драться со стариками-ветеранами. Гермоген отстаивал свою позицию, при этом весьма устойчивую, основанную и на финансировании и на том, что Россия — единственная сильная православная держава, способная политически поддерживать восточное христианство. Он тут хозяин… Ну или я, конечно! Это русское государство готово содержать и строить храмы, помогать серебром другим церквям, снабжать свечами и церковной утварью. И понятно, что ни о каких деньгах и в целом помощи не может идти речь, если Москва не станет православным центром.

И будь у этих стариков реальный политический вес, стабильная финансовая и материальная база, то молодому воину ничего не светило, но православие сильно ослабло под пятой султанов. А тот факт, что православные церкви не имеют собственного высшего учебного заведения сильно снижает оборону при продолжающемся наступлении католицизма, проявляющемся больше в униатских проектах.

Нельзя говорить о том, что все правители Османской империи вели столь ущербную политику по отношению к православию, как это делает молодой султан Ахмед. Патриархи в Константинополе полностью подчинялись правителям и проводили согласованную политику, упоминая в своих молитвах султана, за что получали возможность проповедовать и вообще существовать. Но увеличение налогов, берущихся с православной церкви в Османской империи, сильно снизило роль и значение Константинопольского патриарха Неофита II [в РИ его роль станет столь смехотворной, что «прозревшему» султану придется приглашать на патриарший стол именно Кирилла Александрийского, как самого авторитетного иерарха всего православного мира].

— … Я предлагаю вам поддержку и помощь. Деньги, свечи, церковная утварь, чаши, иконы, книги — все это можно и нужно создавать тут, в России, единственной православной стране, которая не под пятой иноверцев. И средства на это будут. И я хочу, чтобы вы рассмотрели еще один важный вопрос: почему для хорошего образования православному иерарху нужно ехать к латинянам? И привозить оттуда латинскую ересь? Есть Россия, где можно и нужно создать духовную академию, семинарию, школы. Тут взращивать своих умных и грамотных священников, чтобы те имели ответы на любые вопросы и могли утереть нос и латинянам… — моя речь становилась все более эмоциональной.