Новые райские кущи - Алюшина Татьяна. Страница 7

Обведя строгим взглядом притихшую за столом родню, Эльвира Аркадьевна обратилась уже ко всем сразу:

– Все, что касается семейных сокровищ, находится в определенном порядке и постоянстве, не нами, а основателем династии установленном, и таковым этот порядок и останется, – произнесла она жестко-холодным тоном, закрывающим всякие обсуждения и споры на эту тему.

– Так! – решительно поднялась со своего места Мария Егоровна. – Я не собираюсь принимать участие в этом балагане. Никакого отношения к пропаже ни я, ни Валентин и дети не имеем. Разбирайтесь с этим происшествием сами, а мы немедленно уезжаем! Володя, Лена, уходим, – отдала она распоряжение сыну с невесткой и дернула мужа за рукав: – Идем, Валя.

– Да-да! – Радостно поддержав инициативу жены, Валентин Константинович вскочил с места, узрев перспективу на скорую встречу с целительным «полтосиком», получившую возможность состояться гораздо раньше, чем он предполагал.

– Никто никуда не пойдет, – ровным тоном оповестила Эльвира Аркадьевна. – И не поедет. Все калитки, ворота и выходы с участка заперты, ключи находятся в надежном месте, а охрана нанята не для отдыха за городом, а имеет четкие указания никого не выпускать без моей санкции, согласованной со «следственной», так сказать, группой.

– Ну, это уже ни в какие ворота! – наполнилась возмущением до краев Мария Егоровна. – Ты что творишь, мам Эля?! Я решительно отказываюсь участвовать во всем этом безумии! Немедленно – слышишь, немедленно! – выпусти нас с мужем и Володю с Леной!

– Нет, – жестко отрезала Эльвира Аркадьевна, – кое в чем Дарья права: у нас тут образовался практически классический детектив, и мы просто обязаны разобраться в ситуации здесь и сейчас. Ради самих себя, ради Павла с Константином, ради памяти ваших предков и ради будущего. Единственное, что могу тебе обещать, что «следователи» в первую очередь опросят вас с Валентином.

Она снова обвела давяще-требовательным взглядом всех сидевших за столом и произнесла тоном окончательного приговора:

– И попрошу более никого не поднимать вопрос об отъезде. Можете считать меня таким вот узурпатором, душителем свободы и чужого волеизъявления… да хоть кем считайте, но, пока мы не установим виноватого, из усадьбы и с прилегающей к ней территории никто не выйдет. – Эльвира Аркадьевна помолчала, давая народу возможность осмыслить столь сильное заявление, и, смягчив тон, преподнесла родне «пряник»: – Для каждого из вас отведены комнаты, вы можете выбрать любую, которая вам понравится. Сегодня будет баня (разумеется, бассейн в ней уже подогрели), будет шашлык и барбекю в беседке на ужин. Посидим. В конце концов, пусть хоть и весьма неприятный, но все-таки повод пообщаться, ведь мы давно не виделись таким составом. Гуляйте по парку, отдыхайте. Погода прекрасная, волейбольная площадка подготовлена, качели и беседки, а также библиотека, бильярд, кинозал в цоколе – в вашем полном распоряжении. Расслабляйтесь, мы обязательно разберемся в ситуации. Спокойно, мирно, по-родственному. Не нервничайте и постарайтесь помочь нашим «следователям», просто ответив на их вопросы. – Она повернула голову и посмотрела на Владимира: – Володя, для вас с Леной отдельно приготовлен гостевой дом. Ты совершенно прав, Елене следует побольше гулять, но и лежать, дом в полном вашем распоряжении. Вам будет помогать одна из наших девочек-горничных, я дам вам номер ее телефона. В любой момент дня и ночи вы можете ей звонить.

Вздохнув и чуть задержав дыхание, Эльвира Аркадьевна устало-продленно выдохнула. И только в этот момент, когда она вот так тяжко-безысходно выдохнула, позволив себе непроизвольно выказать свое состояние, стало очевидно и заметно, насколько бабушка устала и испереживалась. И этим своим коротким измученным выражением лица, всего на несколько мгновений прорвавшимся через ее несокрушимую волю, она заставила присутствующих вспомнить, сколько лет их «Железной Бабке», и осознать, как сильно подкосило, сказалось на ней исчезновение сокровища Октябрьских.

В такие моменты, когда та проявляла свою необычайную силу духа и жизненную стойкость, Софья напрочь забывала об их извечном противостоянии, о своих претензиях и обидах (как детских, так и приобретенных позже, в юности) и откровенно гордилась Эльвирой Аркадьевной, нисколько не смущаясь и не скрывая такого своего чувства, отдавая должное мощной личности, этой, без сомнения, неординарной женщине.

– И последнее, – пересиливая усталость, вновь взяв под контроль свои чувства, произнесла Эльвира Аркадьевна. – Дарья, будь добра, принеси мне папку, что лежит на буфете.

Не произнеся ни звука и не изображая мимикой никаких эмоций, Дашка поднялась со стула и, метнувшись к буфету, сцапала с его столешницы обычную синюю канцелярскую папочку. Передала бабушке, вернулась и села на свое место. Так иногда случалось, когда без комментариев и ужимок она проявляла одну из своих ипостасей типа «Даша послушная». Но редко.

– Ярослав Олегович… – начала говорить бабушка, но гость ее мягко перебил:

– Пожалуйста, Эльвира Аркадьевна, просто Ярослав.

– Хорошо, – улыбнулась ему легкой, светской улыбкой Эльвира Аркадьевна, снова взяв под контроль эмоции, и продолжила мысль: – Ярослав. Здесь я собрала некие сведения, которые вам обязательно понадобятся.

Она вытащила два листа из папки и положила их перед Ярославом.

– Здесь я составила что-то вроде генеалогического древа. Вернее, некоторой его части, отметив красным цветом всех, кто присутствует. Большое, полное семейное древо выполнено на панно на стене в библиотеке. Если вам понадобится консультация, обращайтесь к Софье, она главный историк и архивист нашей семьи. А на вот этом листке я отметила время прибытия и убытия всех гостей в те три роковых дня.

– Спасибо, – поблагодарил Ярослав, – это очень предусмотрительно и именно то, что понадобится в первую очередь.

– А сейчас я бы хотела представить вам всех, – озвучила бабушка следующий пункт своего продуманного до мелочей плана. – Итак, начнем справа: Евгения Андреевна, – указала она на сидевшую возле нее по правую сторону стола женщину. – Жена главы рода и хозяина усадьбы Павла Егоровича. Алексей Антонович, мой сын, – показала плавным жестом руки на сына, сидевшего следующим за Евгенией. – Мария Егоровна и ее муж Валентин Константинович, – указала Эльвира Аркадьевна на дочь, после неудавшегося бунта потихоньку севшую назад на свое место и усадившую расстроенного мужа рядом, они занимали места за столом справа.

Хозяйка указала на сидевшую рядом с зятем Валентином Глафиру и замыкавшего левый ряд стола Леонида:

– Моя дочь Глафира Егоровна и ее муж Леонид. Они приехали к нам из Санкт-Петербурга. Теперь по вашей стороне, – улыбнулась она Ярославу и указала на Володю, сидевшего рядом с Ярославом. – Владимир, сын Марии и Валентина, и его жена Елена. Ну, Софью и Дарью вам представлять не требуется, вы знакомы, поэтому двинемся дальше. – И жест в сторону девушки, сидевшей последней на левой стороне стола рядом с Дашкой: – Ну и моя младшая дочь, Анастасия. Вот, собственно, и все собравшиеся гости, – в конце своей представительной речи завуалированно-тонко подсластила хозяйка «послевкусие» неприятного повода для собрания, обозначив статус присутствующих гостей.

– Вот такая у нас гангсто-банда образовалась, – подвела итог бабушкиному представлению родственников Дарья и с ехидцей поинтересовалась у гостя независимого: – И как мы тебе, Ярослав Олегыч, нравимся?

– Не могу ответить на этот вопрос, Дарья, – мимолетно усмехнулся Ладников, – поскольку ни с кем из собравшихся, кроме Эльвиры Аркадьевны, тебя и Софьи Павловны пока не знаком.

– Как вы планируете действовать? – спешно перехватив инициативу разговора, дабы чего больше не учудила младшенькая внученька, поинтересовалась Эльвира Аркадьевна. – Расспросить нас прямо сейчас или после того, как гости отдохнут, приведут себя в порядок и отобедают? – спросила, дипломатично причислив себя к числу опрашиваемых этим своим «нас», еще немного подсластив кислое послевкусие, возникшее у всех собравшихся от ее грубого самоуправства. Типа, «Я с вами и одна из вас, ребята». Все мы в одной лодке!