Её маленький секрет от босса - Бузакина Юлия. Страница 3

– О, пока тебя не было, я успел почитать про особняк Карины Стенли в интернете! Этот дом хорошо известен в городе. Ты знал, что он имеет статус музея? – Дядя оживленно ткнул мне в лицо экраном своего мобильника. Уж он воспринял нашу поездку как приключение. Еще бы, дядя никогда не был в России и теперь повсюду высматривал бродящих без присмотра по улицам медведей и «матрешек»!

Я приподнял бровь. Как интересно!

– Разве? Где тогда живет моя сестра Елена Стенли?

– Елена живет там же. Иногда она пускает экскурсии в рабочий кабинет, где Карина Стенли создавала свои сюжеты. Поэтому дом на улице Алой и Белой розы, сто три, так известен в городе, – охотно пояснил Эдвард.

– Странно, что моя мать никогда не хотела отсюда переехать. Что может быть хуже, чем прожить всю жизнь в глуши?

– Медведи?

– Дядя, ну какие медведи, скажи на милость! Может, в лесах Сибири они и водятся, но уж никак не в этом чахлом городишке!

– Тогда, дорогой Саша, не вижу ничего удивительного в том, что твоя скандальная мать любила свой дом. Городок небольшой, но места здесь очень живописные, особенно озеро. Ты знаешь, что твоя мать купила там роскошный двухэтажный дом?

Я усмехнулся.

– Нет, я не знал. Кажется, ты знаешь о моей семье больше, чем я сам.

– Интернет, Саша! Похоже, твоя мать была местной знаменитостью. Здесь даже есть небольшой парк, названный в ее честь.

– Парк Карины Стенли? Интересно было бы на это посмотреть!

– В парке есть отличный ресторанчик, можем заодно и пообедать. Свежий воздух пробуждает зверский аппетит.

– Что ж, я не против пообедать в парке, названном в честь моей матушки. Но сначала едем к нотариусу.

Кто-то настойчиво постучал в дверцу нашего авто.

Эдвард недовольно высунулся из окна.

Перед нами стоял пацан лет шести. Одет он был весьма скромно, но его наглый прожигающий взгляд дал бы фору любому.

– Эй, дядя, купите лимонад? – показывая свой наполовину беззубый рот, улыбнулся он.

Эдвард сурово прищурился.

– А у тебя разрешение на торговлю лимонадом имеется?

– Вы что, дядя, я же еще маленький! – насупился мальчишка. – Так что, купите? – И протянул нам два пластиковых стаканчика с подозрительной теплой жижей.

– А ну, пошел отсюда вон! – нахмурился Эдуард. – Ты смотри, завели детей, а смотреть за ними не хотят! В этом городишке растят вымогателей!

Я с интересом взглянул на мальчика. Хм, бравый малыш, далеко пойдет. Кажется, в детстве я тоже таким был: торговал лимонадом тайком от матери и сестры, чтобы заработать себе на карманные расходы. Рецепт лимонада хорошо известен в этом маленьком городке: два лимона, сахар, чистая вода. Ву-а-ля, даже шестилетний ребенок справится!

– Ну и ладно! – Пацан показал нам язык. – Жадины-говядины! Чтоб вам пусто было и шины прокололись!

Чувствуя неловкость за грубость дяди, я полез за бумажником.

– Эй, сюда подойди! Давай свой лимонад, – позвал мальчика.

– Ты поощряешь несанкционированную торговлю! – оскалился дядя Эдик. – Ты понимаешь, что таким образом помогаешь ребенку нарушать закон?

– Дядя, расслабься: в этом городе законы не работают, – протягивая ребенку банкноту, ухмыльнулся я. – К тому же это ребенок. Лимонад не надо, малыш. Выпей его за наше здоровье!

– Ну нет… так не пойдет. У меня бизнес! – нахмурился малец. – Я вам – товар, а вы мне – деньги.

Дядя фыркнул.

– Такой маленький, а уже соображает!

Я браво подмигнул пацану и забрал у него два стаканчика лимонада.

– Взгляд у него, как у тебя, честное слово! – распыхтелся дядька. – Здесь у всех такой выразительный взгляд?

Я пожал плечами. Впереди маячила встреча с нотариусом матери, и меня это немного нервировало. Уж не знаю, что она хотела мне сообщить в письме, но точно ничего хорошего.

В зеркале заднего вида я поймал стоящего на обочине дороги мальца с термосом и пачкой пластиковых стаканчиков, и губы невольно тронула улыбка.

Что-то в нем такое было, в этом беспризорном ребенке. Может, то, что я успел растерять за годы жизни в Ницце? Дух авантюризма?

Машина тронулась с места, и тут меня затошнило. К горлу подкатился ком, и мне с трудом удалось восстановить равновесие.

«Мне просто показалось», – приободрил себя я. Но жижу из стаканчиков на всякий случай выплеснул в окно.

Нотариус встретил нас в своем кабинете. Нет, в моем родном городишке ничего не менялось десятилетиями. Вот и здесь, в кабинете, мебель осталась из прошлого столетия, да и сам пожилой нотариус выглядел так, будто ему не меньше ста лет.

– Александр Дмитриевич, добро пожаловать! Ох, мы вас заждались! Ваша матушка отдала Богу душу почти год назад, а вы так и не соизволили явиться, чтобы услышать ее последнюю волю, – взглянув на нас с укором, запричитал он.

– Простите, путь из другой страны неблизкий. – Мне совершенно не хотелось оправдываться за свое долгое отсутствие. К тому же меня почему-то снова подташнивало. – Предлагаю закончить все дела поскорее.

– Конечно-конечно… Письмо ваша матушка приказала отдать вам лично в руки. Надеюсь, вы понимаете, отчего я не выслал вам его почтой? На почте оно могло потеряться.

– Естественно, оно бы затерялось! Судя по интерьеру, вы до сих пор используете почтовых голубей?

– Очень смешно, молодой человек! – Нотариус закатил глаза и направился к серванту, который, кажется, использовали еще в восемнадцатом веке.

Дядя Эдуард шумно плюхнулся на старинный диван, поправил лацканы своего пиджака, пригладил благородную седину на висках, а потом манерно фыркнул.

– Очень хочется есть, дорогой племянник. Буду рад, если ты прочтешь письмо как можно скорее.

Я ничего не ответил. Просто устроился рядом с ним, и принялся ждать, когда нотариус вскроет видавший виды сейф.

Меня больше волновала тошнота. Я никак не мог понять, отчего появилось это странное недомогание с персиковым привкусом.

Наконец нотариус открыл старинным ключом не менее старинный сейф и торжественно достал оттуда пыльный конверт.

Письмо, написанное моей матушкой, было запечатано так, будто там хранился ключ к сундуку с сокровищами.

Только вместо сокровищ, скорее всего, в воображаемом мною сундуке хранились угли. Мать никогда меня не любила. Вряд ли она припасла для меня что-то доброе, даже посмертно.

Я нетерпеливо разорвал все печати и принялся читать. По мере того, как слова, написанные забористым корявым почерком Карины Стенли, складывались в предложения, я медленно бледнел.

Я напряженно сглотнул и ощутил, как на лбу выступил холодный пот. Ребенок?.. У меня есть ребенок?! Как такое возможно?!

Я представил матушкин дьявольский хохот, и по спине прокатилась волна неприязни.

К горлу снова подкатила тошнота. Перед глазами потемнело, и все, что я успел сделать, это всучить дяде пыльное письмо и схватить ведро для офисного мусора. На глазах у изумленного дяди Эдика и нотариуса меня громко вырвало.

– Простите… пожалуйста… не знаю, что со мной… – ошеломленно пробормотал я, и меня снова вывернуло в ведро.

У меня началась стойкая аллергия на Карину Стенли и на все, что окружало ее при жизни?