Огонь в его объятиях (ЛП) - Диксон Руби. Страница 23
Все, что я знаю, это то, что я недооценила, какой на самом деле может быть ярость дракона, потому что разум, подключенный к моему собственному, не человеческий. Ни в малейшей степени.
Я больше не знаю, кто этот незнакомец.
И я в ужасе от того, что променяла одну плохую ситуацию на другую.
Глава 14
Зор
Она боится меня. Сквозь дымку я чувствую ее ужас. Однако я не могу остановиться. Мои крылья бесполезны, поэтому я пробираюсь сквозь узкие щели и заваленные мусором улицы заброшенного человеческого улья. Повсюду металл, в нос бьет его вонь и более знакомый запах древесного угля. Здесь также есть кровь, и этот запах заставляет меня потерять тот небольшой контроль, который у меня есть. Не имеет значения, что это моя собственная кровь.
Важно только то, что я уничтожу любого, кто встанет на моем пути, кто вздумает отнять ее у меня.
Моя Эмма. Они никогда, никогда больше не прикоснутся к ней.
Поэтому, несмотря на то, что мое тело кричит от боли и я не могу ясно мыслить, я продолжаю. Сквозь темноту. Через лабиринт странных квадратных сооружений. Сквозь боль. Через все. Если я остановлюсь, они заберут у меня Эмму. Они причинят ей боль.
От одной этой мысли я начинаю рычать от гнева, мой разум покрывается волдырями ярости.
Никто не причинит вреда моей паре.
Никто.
Я продолжаю, преодолевая агонию. Меня не волнует, что запахи известных врагов исчезают; появляются новые, незнакомые запахи. Меня не волнует, что ночь сменяется рассветом. Меня не волнует, что Эмма дрожит и от нее разит страхом. Я спасаю ее. Я защищаю.
Это то, для чего я создан. Я ее пара. Мой долг — защищать ее превыше всего остального. Защити тех, кто несет жизнь. Защити мать моих детенышей.
Защищать.
Защищать.
Защищать.
Защити Эмму.
Защити Зора.
Нет, это неверно. Я не нуждаюсь в защите. Я тот, кто должен защищать. Сбитый с толку, я останавливаюсь на своих неумолимых шагах и в этот момент понимаю, что совершенно измотан. Ярость бурлит в глубине моего сознания, подталкивая меня вперед, и я снова двигаюсь вперед. Нужно увести Эмму подальше от остальных. Должен защищать.
Защищать.
Защити Зора. Сбивающая с толку мысль снова овладевает мной.
Зор.
Зор. Зор. Зор.
Мое имя. Это мое имя.
Почему это мое имя?
Чья-то рука касается моих чешуек, сжимая их. «Зор».
Снова мое имя. Но не моя рука. В вихре безумия я смотрю вниз.
Это моя пара. Моя Эмма. Моя человеческая женщина. Я несу ее в когтях, прижав к своей забрызганной кровью чешуе. Она смотрит на меня снизу вверх, от нее разит страхом, ее лицо суровое и бесцветное.
— Зор. Вернись ко мне. Зор.
Это мое имя я слышу в ее мыслях.
— Ты должен измениться, — говорит она мне.
В ее словах нет никакого смысла. Я должен измениться? Что изменить? Я начинаю злиться, что в ее словах нет никакого смысла, и рычу на окружающий мир. Неужели она не понимает, что я защищаю ее? Что я ничего так не хочу, как ее безопасности? Что я спасаю ее?
Почему она предъявляет странные требования?
Я игнорирую ее. Я успокою ее позже, когда мы будем в безопасности. А пока я должен продолжать уводить нас подальше от этих людей с огнеметами. Они не могут причинить мне боль, но она… она уязвима. Я думаю о салорианце и о том, как его мысли давили на мой разум. Я мало что помню о них, но я помню… они плохие. Он плохой. Прикасаться к его мыслям — ошибка. Это кажется… знакомым. Почти запретно. Как будто я должен это делать, даже если я не помню таких вещей. Он давит на меня, пытаясь проникнуть в мои мысли, но я не могу ему этого позволить.
Я нужен Эмме.
В конце концов толчок ослабевает, но я все еще продолжаю тащиться вперед. Мои конечности болят от того, что я спотыкаюсь о металлические каркасы — думаю, автомобили, — а то, что осталось от моих крыльев, — это раскаленная добела агония. Я чувствую слабость от изнеможения, но не могу остановиться.
Должен защитить Эмму.
Нужно продолжать идти.
«Зор».
Снова раздается ее голос, и я подношу ее к глазам, нюхаю ее волосы и легонько шлепаю, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Что кровь, которую я чувствую, не ее.
Она прикасается руками к моей морде, и на ее лице вода. Я сбит с толку подобными вещами и останавливаюсь на полпути.
— Ты должен остановиться и измениться. — Она похлопывает маленькой ручкой по моей морде сбоку. — Ты меня слушаешь? Остановись и изменись. Пожалуйста, послушай меня. Пожалуйста. Пожалуйста. Скажи мне, что ты меня слышишь.
В ее голосе столько отчаяния и страха, что, хотя я и пообещал ей, что не буду прикасаться к ее разуму — не прямо сейчас, не с салорианцем, пытающимся проникнуть внутрь, — я мысленно ласкаю ее. «Моя пара».
— Зор! — восклицает она, и ее голос становится настойчивым. — Да! Сосредоточься на мне. Ты сможешь? — Ее рука снова гладит меня по морде, по чешуе. Это щекочет, возбуждает меня. Я должен обратиться к своей двуногой форме и заявить на нее права, заклеймить ее своим запахом… Но я затуманен болью.
Я хочу произнести ее имя, но я не могу говорить в такой форме. «Эмма», — посылаю я ей и удивляюсь слабости своих собственных мыслей.
«Я прямо здесь, — посылает она в ответ, ее разум яростен и решителен. Ее страх ускользает, и ее взгляд становится пристальным, когда она смотрит на меня, ее маленькое личико смотрит мне в глаза. — Сосредоточься на мне. Ты сосредоточен на мне? Я уже несколько часов пытаюсь привлечь твое внимание».
«Должен… защищать».
«Я в безопасности. Я обещаю тебе, что сейчас я в безопасности. — Ее мягкие руки гладят мою морду. — Но у тебя везде кровь, Зор. Твои крылья…»
«Я должен был уберечь тебя», — говорю я ей. Я потерял их — и способность летать. Моя свобода исчезла. Но я не могу грустить. У меня есть моя пара, и она в безопасности в моих объятиях. Остальное неважно.
«Тебе нужно измениться», — снова подчеркивает она мне. На этот раз я улавливаю проблеск в ее сознании того, что она имеет в виду. Она хочет, чтобы я сменил форму.
«К моей двуногой форме?»
«Да. Что случится с твоими крыльями, если ты это сделаешь?» — спрашивает она.
«Они исчезают, — говорю я ей. — Они прячутся. Я так устал, Эмма. Почему я так устал?»
«Ты теряешь кровь. — В ее мыслях присутствует беспокойство, наряду с таким прекрасным спокойствием. Ее ровные, тихие слова успокаивают меня, заставляют чувствовать себя лучше. Они прогоняют дикое, громоподобное безумие, которое разъедало мой разум. — Я могу помочь тебе, но сейчас ты слишком велик для меня, Зор. Пожалуйста, изменись. Мне нужно остановить кровотечение».
Но я беспокоюсь, что она не будет в безопасности, если я изменюсь. Сейчас я в боевой форме, где могу защищать ее. Я снова крепко прижимаю ее к груди, словно защищая, прижимая к своей чешуе.
«Ты хочешь защитить меня? — спрашивает она, уловив мои мысли. — Ты оставляешь кровавый след, по которому любой может пойти. Если ты хочешь защитить меня, изменись, чтобы остановить кровотечение. Они смогут найти нас, куда бы мы ни пошли по этому следу. Пожалуйста, Зор. Сосредоточься на мне. Послушай меня».
След? Она не ошибается. Кровь наполняет мои ноздри, заглушая даже ее аромат. Ее опасения оправданны — запах достаточно силен, чтобы привлечь любого хищника — или любого дракона, ищущего самку. Ее запах изменился, чтобы соответствовать моему, так что она считается занятой, но это все равно беспокоит меня. Мне не нравится мысль о том, что я могу сделать ее уязвимой. Что, если это еще не изменилось? Другой дракони пришел бы сюда, разорвал бы мне горло и забрал бы ее себе.
Одна только мысль об этом грозит снова вызвать во мне приступ ярости.