Не валяй дурака, Америка… (СИ) - Артемьев Юрий. Страница 21

— Идиот! Несовершеннолетний пацан ограбил штатного сотрудника внешней разведки.

— Зинченко больше работал с документами…

— Тогда какого хера он обвешался пистолетами и пошёл на задержание того, кого должен был просто ждать сидя на адресе. Отозвать в Москву этого идиота! Я тут сам с ним поговорю по душам.

— Есть!

— И куда делся наш парень?

— Товарищ генерал! Со слов Зинченко Тихий сообщил ему, что за адресом, на который должен был явиться наш агент ведётся наблюдение из припаркованного фургона. Предположительно ФБР. Но в этом он не уверен. Возможна также и прослушка, раз им известен адрес.

— Что-о-о? Вы там что, все о*уели в конец? Сидите в Штатах, жрёте гамбургеры, бухаете и ни *уя не делаете. А пацан, самостоятельно проникший в страну, уже успел ликвидировать предателя и обнаружил слежку ФБР за нашей квартирой?

— Так точно, товарищ генерал!

— Что так точно? Пидарасы… *лять. Ни *уя не умете. Всех на *уй разгоню. Пойдёте у меня в народное хозяйство поднимать урожайность грёбанной кукурузы за полярным кругом.

— Так точно…

— Иди уже, Козырев…

Было видно, что генерал злится. И даже когда за подчинённым уже закрылась дверь, он всё ещё ворчал.

— Долбодятлы… Никто работать не хочет…

Всё ещё 7-е августа 1974 года.

США. Нью-Йорк.

Ничего умнее я не придумал, как назвать таксисту адрес: Grand Central Terminal (Центральный вокзал). Ну, просто ничего другого мне и в голову не пришло. Слишком много событий и потрясений было сегодня.

Желание просто провести небольшую рекогносцировку на местности и посмотреть адрес, который мне по телефону сообщила Сандра, вышел немного за рамки ленивой прогулки по местным улицам. Ранение сотрудника… Интересно, а какого конкретно ведомства он сотрудник? Внешней разведки? Вряд ли какой силовой структуры. Что-то не показался он мне крутым спеназёром. Ростом с меня, но при этом худой и бледный, как книжный червь, случайно вышедший на улицу подышать.

Откуда он вообще взялся на таком расстоянии от адреса? Сказал. что следил за мной… Может наружник какой. Я его вроде бы даже и не замечал до самого последнего момента. Или я тут так расслабился на заморских булочках?

Сразу вспоминается наш сержант из учебки, который поощрял тех, кто не мог подтянуться на турнике нужное количество раз словами, про домашние пирожки торчащие из зада.

Ладно… Опять в лирику впадаю…

* * *

А мы тем временем застряли в пробке. Нет, не стояли, а очень-очень медленно ехали. Примерно по двадцать тридцать сантиметров в минуту. Или как они тут считают? В дюймах? Ну, тогда десять дюймов в минуту. А сколько это будет в километрах в час?

Увлекшись устным счётом, я даже не сразу понял, что водитель пытается мне что-то говорить на не слишком правильном английском языке.

— If you change to the subway right now, you will get to the station much faster. (англ. Если вы прямо сейчас пересядете на сабвей, то доедете до вокзала гораздо быстрее.)

А после небольшой паузы уже более эмоционально.

— Hey guy! Can you hear me? Kozel, blya, bezrogiy… (англ. Эй, парень! Ты меня слышишь? Kozel, blya, bezrogiy.)

Вот этого я совсем не ожидал.

— Слышь, водила! А ты ничего не попутал? За «козла» можешь и ответить.

— Ты, русский, что ли? Извини, не признал. Ты так бодро по ихнему болтал, что я думал местный. Богатым будешь.

На карточке с лицензией прилепленной к передней панели я прочитал имя водителя Paul Rubin.

— И как твоя фамилия правильно читается? Ру́бин или Руби́н?

— Правильно было Зарубин. Но, когда я сюда переметнулся, то решил, что Ру́бин тут будет короче и понятнее. Вот и сократил. Теперь я тут Пол Ру́бин.

— Па́ша!

— Мля… Как давно меня так не называли… А тебя, как звать парень?

— Алекс.

— Сашка или Лёшка?

— А для местных не всё ли равно? Но вообще-то, да, ты прав. Зови Лешкой, так будет верней.

Почему я назвался именем своего брата-близнеца? А я знаю? Иногда в этой новой жизни я неосознанно совершаю что-то, что даже объяснить-то сам себе потом не могу. Но, как ни крути, в последствии все эти экспромты всё равно складываются в ёлочку…

— Ты, как сюда попал, Лёха! — сразу же по-простому начал со мной общаться разговорчивый таксист.

— Паша! Если не хочешь, чтобы тебе врали, не задавай таких вопросов.

— Хы… Ты прав. Какое мне до этого дело? Просто я рад, что земляка встретил, а то эти черномазые уже вот где у меня… — он провёл по горлу ладонью.

— Понимаю.

— Но подружка у тебя из местных, что ли?

— Почти. Тоже не совсем местная.

— Из латиносов?

— Типа того. Паша! Ты не тарахти! Я вот у тебя чем хотел поинтересоваться…

* * *

Но похоже было на то, что моя очередь задавать интересующие меня вопросы ещё не пришла.

Несмотря на то, что я у таксиста Пашки даже и не спрашивал: «Кто он, откуда, и как он сюда попал?», выслушать всё это мне пришлось, так как остановить его словесный поток было невозможно. Заполучив «дежурные уши», он буквально за минут пятнадцать поведал мне практически всё о своей жизни.

Павел Зарубин, сорок шестого года рождения. В тот год родилось очень много детей. Мужики возвращались с фронта, а женщины им были рады… Вот так и появился на свет Пашка.

Сам-то он родом из-под Воронежа, а как известно из нашей отечественной истории, что именно этот город Пётр Первый избрал в качестве колыбели Российского флота. И Пашка с самого раннего детства грезил морем. Так что в военкомате высказав желание служить на флоте, туда и попал. Служил на Чёрном море, где и остался после дембеля. Правда не в Севастополе, а в Новороссийске. Женился на местной, вот и обосновался там же. Расписался, прописался… А родственник супруги пристроил его по блату матросом на сухогруз, который постоянно ходил в загранку. Так что молодая семья стала хорошо поживать, да добра наживать.

Но через пару-тройку лет случилось то, что перевернуло всю жизнь моряка Пашки Зарубина.

В тот день они должны были уйти в загранку, и он уже попрощавшись с любимой женой отбыл в порт. Но там что-то не заладилось. Отправление было отложено до утра. Никого на берег уже не отпускали, но Пашка, каким-то образом сумел слинять, чтобы ещё одну ночь провести дома.

Зря он это сделал. Лишние знания, лишние проблемы.

Он застал дома свою молодую жену с более опытным любовником. Причём застиг он их на самом интересном месте, в процессе совокупления на привычном ему самому супружеском ложе…

Короче… Убил он их обоих. Сгоряча, конечно… Влепил жене оплеуху, а голый соперник попытался «заступиться за даму». Забил он их обоих насмерть. И я ему верю. Руки у него дай боже каждому. Прямо-таки Папай морячок из мультика. Только без трубки во рту.

Не то, что тот хилый студент из «внешней разведки» с двумя пистолетами.

Ну, а когда Павел слегка остыл, то обнаружил, что всё вокруг в крови, и он тоже в крови, а два тела, похожие на сломанные куклы, уже не подают никаких признаков жизни.

Сидеть в тюрьме за двойное убийство, а значит очень долго, он не хотел от слова совсем. Тем более, что с чистой совестью искренне считал себя правым в данной ситуации.

Решение пришло быстро. Практически мгновенно. Он отмылся от крови, переоделся в чистое, собрал в доме всё ценное. А что там было ценного? Немного валюты после прошлых рейсов. Незаконно, по советским законам, но кто не без греха… Забрал всё золото бывшей уже жены. Рублёвый запас тоже весь изъял. Мало ли что… Пригодится. Много он всего с собой прихватил полезного. Ведь возвращаться он обратно уже не собирался.

Закрыв квартирку на ключ, он добрался до порта и, незаметно проникнув на свой сухогруз, благополучно отправился навстречу новой жизни. Как он добирался до Америки, Паша не уточнял. Но я так думаю, что скорее всего он вышел на берег где-нибудь в Турции, а уже оттуда морем-морем попал в Америку.